– Контролировать меня вздумал?! – взревел Вадье.
Вот она, буря. Теперь держись, Антуан, мысленно усмехнулся Барер.
– Мальчишка! Да я тебя в порошок сотру!
– Ну-ну, – ледяное спокойствие Сен-Жюста только оттеняло ярость Вадье. – Попробуй.
– Однажды, очень скоро, ты придешь ко мне и сам предложишь передать Бюро полиции Комитету общей безопасности, – прошипел Вадье. – Я заставлю тебя в ногах у меня валяться, щенок!
– Помнится, Дантон обещал мне нечто подобное, – ответил Сен-Жюст. – Так что поумерь свои фантазии, Вадье, и смотри, как бы твоя голова не последовала за его.
Услышав, как дверь громко хлопнула, Барер задул свечу и вышел из укрытия.
Вадье, стоявший посреди комнаты спиной к дверце, из-за которой появился Барер, обернулся на шум и тонко улыбнулся другу, ничуть, казалось, не удивившись его появлению.
– Как долго ты оставался там? – только и спросил шеф полиции, легким кивком головой указав на приоткрытую за спиной Барера дверь.
– Достаточно, чтобы услышать любезности, которыми вы обменялись с Сен-Жюстом.
– Ах, это! – Вадье небрежно отмахнулся. – Не стоит придавать чрезмерно большого значения словам, сказанным сгоряча. Мы вспылили. Такое случается.
– Беда в том, что вы оба обладаете достаточной властью, чтобы привести свои угрозы в исполнение. Остается узнать, кто сделает это первым.
Вадье скривил губы в усмешке, выдержал паузу и спросил, прямо взглянув в глаза собеседнику:
– Как давно тебе были известны планы Сен-Жюста насчет Бюро полиции?
Вопрос и особенно тон, которым он был задан, Бареру не понравились. Он уже готов был вспылить, но вовремя сдержался и ответил спокойно, смакуя каждое произносимое слово:
– Со вчерашнего вечера, когда он вынес этот вопрос на обсуждение в Комитете.
«Думал застать меня врасплох, обвинить в нечестности? Получай же!» – мысленно порадовался он.
Вадье не спускал с Барера острых прищуренных глаз. Тот ответил широким, наивно-глуповатым взглядом, обезоружившим шефа полиции.
– Допустим, – согласился Великий инквизитор, – допустим. И никто из вас не возмутился лишением Комитета общей безопасности значительной части полномочий, переданных ему Национальным конвентом?
Барер растянул губы в легкой улыбке.
– Разумеется, возмущение было огромным, – он сделал короткую паузу и добавил: – В основном тем, что члены Комитета спасения и без того перегружены работой. – Растерянный вид Вадье доставил ему явное удовольствие. – Но когда Сен-Жюст пообещал, что сам займется организацией Бюро полиции и его управлением… – Барер сделал выразительный жест рукой. – С какой стати нам препятствовать переходу в Комитет новых полномочий? – заключил он, невинно пожав плечами.
Вадье молчал, меряя полупустую комнату неторопливыми шагами.
– Тебе это Бюро тоже на руку, не так ли? – обернулся он к Бареру.
– Мне? – удивился тот.
– Ни одна пташка больше не проскочит мимо Комитета спасения, – пояснил Вадье. – Отныне ты можешь спать спокойно, зная, что с твоей Демайи ничего не случится.
Право, он даже не подумал об этом! Но, если разобраться, Вадье не так уж и неправ.
– Ты серьезно ошибаешься на счет Сен-Жюста, Бертран, – продолжал Вадье, приняв молчание Барера за признание его пособничества в организации Бюро. – Он не станет, подобно мне, щадить твоих подружек. И ты уже имел возможность убедиться в этом на примере Плесси. Смерть Дантона открыла Сен-Жюсту дорогу к реализации его амбиций. Тебе среди них места нет. Он будет использовать тебя до тех пор, пока ты можешь быть ему полезен, после чего раздавит без малейшего сожаления. Мечтаешь о триумвирате? – он хмыкнул и покачал головой. – Напрасно! Сен-Жюст желает остаться один. И если мы не остановим его сейчас, потом будет слишком поздно.
– Это невозможно, – возразил Барер. – Республика ни за что не примет единоличного правления кого бы то ни было. Не забывай, что Франция всего какой-то год с небольшим назад приговорила короля к смертной казни, навсегда положив конец тысячелетней монархии. Никогда французские граждане не встанут под власть одного правителя!
– Ты мыслишь сегодняшним днем, Бертран. Я же говорю о более длительной перспективе. То, что сегодня кажется невероятным, станет реальностью через пару лет. Максимум, через пять, – поправился он, отвечая скептической мине собеседника, – когда народ устанет от многоголовой правительственной гидры, когда вернется ностальгия по справедливому правителю, обожаемому или проклинаемому, но единому. Сен-Жюст молод, через пять лет ему едва перевалит за тридцать. Он подождет. Я же ждать не собираюсь, наблюдая, как он по крупицам подбирает под себя власть.
– И как же ты собираешься остановить его? Обвинить в коррупции? В связях с роялистами? Его, победителя Дантона, спасителя республики! Твои аргументы настолько ничтожны, что даже не будут приняты во внимание, только навредят, поскольку Сен-Жюст с легкостью представит тебя разрушителем правительственного единства.
– Согласен, – кивнул Вадье. – Сегодня, – он сделал ударение на этом слове, – мои аргументы недостаточно обоснованы, но завтра, с помощью новых фактов…
– Каких фактов? – насторожился Барер. – Думаешь, показания Плесси что-то изменят? Да кто ей поверит?!
– Смотря как представить дело, – протянул Вадье. – Единственное, что мне нужно сейчас, это время. Два-три месяца.
– Зачем? Что ты собираешься сделать за эти два-три?.. – удивился Барер, но Вадье резко перебил его.
– Ты можешь дать мне это время, Бертран? – спросил он. – Два-три месяца без Сен-Жюста в Париже.
– Я?!
Вадье утвердительно прикрыл веки.
– И каким же образом я должен удалить Сен-Жюста из Парижа, да еще на столь длительный срок? Предложить ему съездить на воды в Виши или понежиться под солнышком Монпелье? – нервно хохотнул Барер.
– Зачем предлагать отдых, если можно отправить его послужить республике вдали от столицы? – хитрые глаза Великого инквизитора улыбались. – Сен-Жюст всегда с такой готовностью ездил в армию. Что у нас на фронте? Безуспешные попытки занять Бельгию? Прекрасно! Вот пусть Сен-Жюст и отправится поднимать моральный дух Северной армии. А мы пока в Париже дух переведем.
«Черт побери, идея недурна!» – мысленно похвалил Барер.
– Ну так что, предложишь своему Комитету отправить нашего молодого коллегу в армию? – подмигнул Вадье.
– Предложу.
– Вот и славно, – старик довольно потер костлявые руки. – Месяца три у нас будет.
– А вот на это можешь не рассчитывать: Сен-Жюст управится за месяц.
– Не обольщайся, Бертран. Наша Северная кампания в катастрофическом положении. Австрийцы сильны на этом участке фронта. Они занимают один город за другим, а мы никак не можем перейти небольшую речушку Самбру. Сен-Жюст застрянет там надолго. А без победы он не вернется, ты знаешь это не хуже меня.
Барер вынужден был признать, что Вадье хорошо информирован. Впрочем, было кое-что, чего тот явно не учел.
– Все это так. Но твои расчеты рассыпятся в прах, когда Сен-Жюст откажется покидать Париж в самый разгар организации своего нового детища.
Великий инквизитор с готовностью кивнул, давая понять, что он и об этом подумал.
– В таком случае, напомни ему, что его миссия в Северную армию в плювиозе не была доведена до конца, что он оставил армию в состоянии разложения, что ответственность за ее неудачи лежит на нем… и бла-бла-бла… Ты умеешь убеждать, Бертран.
Да, он умел убеждать, когда хотел. Но вот хотел ли он играть на стороне Вадье? Старик так повернул ситуацию, словно другого выбора у Барера нет. А ведь выбор есть! Разве что-то изменилось после подслушанного им разговора? Разве слова Вадье о властных амбициях Сен-Жюста стали для него откровением? Разве сам Барер не догадывался о честолюбивых планах коллеги и не желал разделить их?
Путь от Тюильри до улицы Жемчужины занимал добрых полчаса. Экипаж по пустынным вечерним улицам доставил бы его в объятья Софи за десять минут. Но Бареру надо было многое обдумать, прежде чем погрузиться в сладкую негу любовных утех. Как ловко Вадье завербовал его в свой лагерь, а ведь он шел к Сен-Жюсту именно затем, чтобы предложить ему свою поддержку против того же самого Вадье! Почему открытое объявление войны между ними заставило Барера отложить разговор с Сен-Жюстом на неопределенный срок? Почему после беседы с Вадье он не спустился этажом ниже, в Продовольственную комиссию, чтобы предостеречь Сен-Жюста от отъезда в армию и просить не покидать Париж до тех пор, пока?.. Пока – что? Пока Комитет общей безопасности не будет распущен? Ведь именно этого добивается Сен-Жюст и желает предотвратить Вадье.
