Ещё она думала о своей матери Марии, это её внук и наследник лежал в богато разукрашенной, как и положено наследному принцу, колыбели. Вот, оказывается, что она чувствовала, когда у неё родился первенец – светлую радость от того, что он есть на свете, и темный страх за его будущее. Маргарет понимала, что это не её дитя, но чувствовала именно это. Удастся ли ему осуществить всё то, что от него ожидают? Какие беды встретят его на жизненном пути, чем придется заплатить за величие своих предков? Его назвали Карлом, как его неукротимого, смелого и мужественного прадеда, последнего герцога Бургундского, владевшего герцогством во всем его величии. И как другого его отдаленного предка, Карла Великого, прозывавшегося Императором Запада и объединившего почти всю Европу. Имя ко многому обязывало: в переводе оно означало просто «мужчина», а во многих языках стало означать и просто самого монарха – «король».

Удивительная нежность охватила девушку. Кто знает, что было тому причиной – недавняя потеря её собственного ребёнка, ощущение сиротства – Хуана почти совсем не интересовалась сыном, знание великой тайны и великой миссии, которая была возложена на этого розовощекого малыша. Кто знает, но он стал её любовью с первого взгляда. Она почувствовала великую ответственность за это маленькое беззащитное и такое трогательное существо.

Крестины Карла были великолепны. То, что продолжало называться бургундскими землями, давно такого не видело. Город Гент, где родился Карл, превзошел сам себя. После гибели Карла Смелого здесь не бывало такого размаха. Пухлый розовощекий малыш стал надеждой нижних земель, и Гент был горд тем, что именно здесь он родился и крестился. Габсбургов по-прежнему отвергали и ненавидели. Герцог Филипп был занят женщинами и слишком любил Францию. Но Карл родился в Генте, здесь он вырастет и станет подлинным правителем здешних мест. Таково было всеобщее чувство, давшее радость и ликование по случаю торжеств.

Весь город был украшен: на домах вывесили праздничные флаги, ткани и гирлянды. По всему пути следования кортежа из герцогского дворца до церкви Святого Иоанна были сооружены триумфальные арки, украшенные символами власти, факелами и лозунгами, сулившими малышу все возможные доблести и совершенства. Весь город был освещен тысячами факелов, которые украшали дома и сопровождали процессию. Шествие включало в себя рыцарей Ордена Золотого Руна, глав гильдий, членов городских судов, всех знатных граждан бургундских земель. Каждый нёс в руке факел. Представители высшей знати несли купель и другие необходимые элементы крещения. Восторг был всеобщим.

Он достиг апогея, когда появилась вдова Карла Смелого, когда-то несшая к крещению отца младенца, герцога Филиппа, в руках которой был маленький принц и наследник. Рядом с ней в глубоком трауре шла Маргарет, избранная крестной матерью младенца. На пышном празднестве в тот день гулял весь Гент.

Затем потекли обычные дни. Маргарет так и не смогла установить дружеских отношений с Хуаной, хотя и очень старалась. Та просто пряталась от сестры своего обожаемого супруга. Что было с ней? Неприятие чужой культуры и ревность, вполне обоснованная? Или правда сумасшествие. Маргарет так и не поняла.

Филипп предоставил сестре дворец в Ле-Кенуа, к югу от Валансьена. С ней вместе отправились и многие из её знакомых: Жанна де Альвен, Жан Молине, для него эти места были родные, Марго, которую вскоре по возвращении просватали за Флорис ван Эгмонда, он тоже присоединился ко двору Маргарет. С ней был её духовник аббат Антонио Монтекью, некоторые из обласканных ею людей искусства, Якопо Барбари, племянник Молине Жан Лемер и другие. Присоединился к её двору и брат Яна и Хендрика ван Бергенов Антон, настоятель аббатства Святого Бертрана в Сент-Омере и весьма влиятельная личность в регионе. Частенько навещала Анна Бургундская, и они вели долгие разговоры о прошлом.

Среди её окружения появилась и Катарина, красивая статная служанка. Маргарет смутно помнила её лицо из ранней юности, когда она вернулась домой после неудачного царствования во Франции. Катарина была молчалива и незаметна, в её обязанности входило наблюдение за порядком в спальне вдовствующей принцессы. Но Маргарет постоянно ощущала какое-то особое внимание со стороны этой уже не молодой, но всё ещё красивой, женщины. Как будто та что-то хотела и не решалась ей сказать.

Место было чудесное, прекрасный дворец, отстроенный её предками, огромный парк, по которому бродили олени. Она много охотилась, разбирала библиотеку, читала, все больше писала сама, особенно стихи, хотя и показывала их лишь избранным. Вела теперь постоянную переписку со своим отцом Максимилианом, с которым сближалась всё больше. Он откровенно был счастлив родной душе, с её братом отношения у него явно не ладились. Её частенько вызывали ко двору – то к бабушке Маргарите, то к брату Филиппу. Скучала она только по малышу Карлу, которого видела редко, да и то на чужих руках.

Жизнь шла своим чередом, события сменяли друг друга. Наследнику Бургундии Карлу, только появившемуся на свет, подыскали невесту, малышку Клод, дочь Людовика XII и Анны Бретонской. Конечно, это был выбор его отца Филиппа, мечтавшего породниться с французской короной.

Маргарет с удовольствием изучала жизнь своих родных мест. Она знала, что и в этот раз её пребывание тут не затянется, и спешила узнать как можно больше. Она совершенствовала свой фламандский, он давался ей легко. Ей нравилось путешествовать, узнавать новые города. Её везде встречали как законную наследницу герцогов Бургундских, а значит, с почетом, уважением и симпатией. Юная вдова, вернувшаяся из далекой Испании, имела теперь ещё и романтический ореол. А её легкий и любезный характер завоевал ей много друзей в здешних местах. Она понимала, что одной из главных ошибок её брата Филиппа было именно игнорирование нижних земель и их жителей, с их радостями и горестями. Его принимали безоговорочно: он был внуком Карла Смелого, сыном Марии, он здесь родился и вырос. К тому же он был спасением от Габсбургов, в этих местах еще хорошо помнили, как его отец пытался захватить власть после смерти жены. Но Филиппа не слишком любили: он был занят своими собственными делами и проблемами и больше интересовался международными отношениями, чем внутренними – союзом с Францией, которая слишком долго была врагом герцогства Бургундского, и испанскими распрями.

Маргарет продолжала копаться в прошлом. Хотя теперь ей многое стало яснее, но она по-прежнему пыталась понять, кем была её мать Мария и какой она была. Что послужило причиной ряда загадочных смертей, произошедших здесь теперь уже в прошлом столетии? И где сокровища её предков? Они не могли исчезнуть бесследно.

В Брюсселе она подолгу разговаривала с Оливье де Ла Маршем. Теперь уже старик, ему стукнуло 75, он проживал в своем доме, неподалёку от собора Святого Креста, деятельными прихожанами которого он и его супруга теперь являлись. В Соборе хранились частицы Креста, на котором был распят Христос. Повстречалась Маргарет и с роковой Изабо Машфуэн, сухонькой, немного суетливой старушкой. И вновь девушка подумала о странности судеб: эти два столь разных человека, старый воин-придворный и безжалостная кокетка, так много пережившие за свою жизнь, доживали век душа в душу, тихо и мирно, посвящая время молитве и чтению. У них в доме угощали лучшими фламандскими вафлями, которые Маргарет когда-либо пробовала, с жирными сладкими сливками. Изабо страшно этим гордилась.

Де Ла Марш, несмотря на глубокие морщины, изрывшие его лицо, выцветшие светлые глаза и короткие седые волосы, сохранил величественный и благородный облик. Он много рассказывал Маргарет о прошлом, он ведь был летописцем герцогов Бургундских, кое-что она знала, но все равно с интересом слушала. Открывалось и много нового.

Однажды они сидели в его доме, на столе стояли дымящиеся вафли и наполняли комнату сладким теплым запахом. Разговор зашел о том трагическом времени, которое перевернуло всю жизнь Бургундского герцогства и лично де Ла Марша.