Она вспоминала свои детские годы, по-своему светлые, думала, что в результате единственной удачей в жизни Карла была его женитьба на Анне Бретонской, та самая, которая принесла так много печалей самой Маргарет. Благодаря этому браку свободолюбивое герцогство Бретань оказалось под властью французской короны. Правда, иных плодов этот союз не принес: за 6 лет брака Анна родила семерых детей, и ни один из них не выжил. «Бедняжка! – Маргарет особенно остро сейчас сочувствовала своей бывшей разлучнице. – Трудно даже представить, что она должна испытывать. Мне кажется, я никогда не оправлюсь от своего несчастья, но её участь кажется еще страшнее».
Главное дело жизни Карла, итальянский поход, с треском провалился. Он разорил страну, которую так усердно собирал и поднимал его отец, и вверг всю Европу в непрекращающиеся конфликты. Казна после его смерти оказалась совсем пустой.
Кроме того, деяния короля Карла косвенным образом способствовали распространению какой-то ужасной и гадкой болезни, которой заболело больше половины его армии, её теперь называют «галльской» или «французской» болезнью, не велика честь для Франции! И для короля. Хотя некоторые и считают, что она прибыла в Европу из вновь открытых Колумбом земель, но достоверно никто ничего не знает, кроме того, что бравая французская армия разнесла её по всему маршруту следования своего итальянского похода. После этого болезнь распространялась столь стремительно, что меньше чем за пять лет докатилась даже до далекой Московии.
То, что начиналось как династический спор вокруг неаполитанского престола, обернулось общеевропейской войной. И хотя сейчас она слегка затихла, не умолкают разговоры о том, что продолжение неминуемо. Говорят, что новый король планирует начать свое правление именно с нового итальянского похода.
Какая ирония судьбы! Хитроумный и изворотливый Людовик XI всю свою жизнь потратил на то, чтобы поднять Францию с колен, расширить её границы и поставить во главе своего сына-наследника. Всю жизнь он ненавидел и унижал своего отдаленного кузена (прадедом обоих был Карл V) Людовика Орлеанского, женил его против воли на своей бесплодной дочери Жанне (милая и несчастная, вздохнула Маргарет, вспомнив некрасивую принцессу), Анна де Боже заключила его в темницу после неудачной попытки переворота. И вот теперь этот жизнелюбивый герцог, знаток хорошеньких женщин и доброго вина, стал королем Франции. Людовик XII! «Странная вещь жизнь, – подумала Маргарет, – хорошо, что мы не знаем своего будущего».
Поговаривали также, что новый король решил унаследовать не только корону, но и жену своего предшественника. Сразу после смерти мужа вдовствующая королева Анна отправилась домой в Бретань и занялась устройством своего герцогства, которое опять получило независимость. Более того, она могла снова выйти замуж и передать права на него своему новому мужу и наследникам, которые еще вполне могли родиться, ей ведь всего 21 год. Маргарет подумала о своем отце, он уже откровенно устал от своей итальянской супруги, её наследство он давно потратил, а потомства она так и не принесла. Присоединить к своим владениям столь лакомый кусочек, как Бретань, это должно быть верхом его мечтаний!
Однако новый французский король вступил в гонку первым. Он обратился к Папе Римскому с прошением о расторжении его брака. Вопреки ожиданиям, в качестве повода Людовик не стал использовать обычную в этих случаях ссылку на близкое кровное родство или свой малолетний возраст на момент заключения брака. Совершенно неожиданно он пошел иным путем: обвинил свою жену, с которой прожил в супружестве более 20 лет, в физическом уродстве, которое, как он утверждал, делало невозможным консумацию брака.
Это обвинение сопровождалось множеством подробностей и деталей, касающихся её физических отклонений. Маргарет краснела при мысли о том, каким унижениям Людовик подверг свою несчастную жену. Говорят, Жанна была в ужасе от происходящего, но, как ни странно, решилась на открытое сопротивление, можно представить, чего ей это стоило! Она в свою очередь представила свидетелей, которые утверждали, что бывший герцог Орлеанский неоднократно хвастался, что «он порой влезает на свою жену по три-четыре раза за ночь». Дело короля было бы проиграно, уж больно шаткими и некрасивыми были его обвинения, однако ему покровительствовал Папа Александр VI, нуждавшийся в поддержке Франции. Уже к концу этого, 1498, года брак был аннулирован. Жанна смирилась и пообещала молиться за своего бывшего теперь уже супруга, ходили слухи, что она решила уйти в монастырь.
Папскую буллу во Францию привез сын Папы, Цезарио Борджиа. Говорят, что его кортеж поражал воображение всех, кто его видел: музыканты, швейцарская кавалерия в форме папской армии, дворяне, пажи, слуги, шуты. По пути, где бы он ни останавливался, его встречали как принца крови, осыпали серебряными монетами и устраивали пышные приёмы. Французский король в благодарность наградил Борджиа вновь созданным титулом герцога Валентинуа и оставил при своем дворе. Король Людовик не смог повлиять на Карлотту Неаполитанскую, которая решительно противилась браку с человеком столь сомнительной репутации, как Цезарио. Маргарет с удовольствием думала, что её подруга осталась верна себе. В результате была найдена другая знатная невеста, ей стала испуганная красавица (такой запомнила её в Амбуазе Маргарет) Шарлотта д’Альбре, её семейство не гнушалось никакими связями, которые могли бы приумножить его богатство и власть. Рассказывали, что робкая Шарлотта была без ума от своего красавчика мужа.
А тихоня Карлотта между тем обручилась с Николя де Лавалем, тем самым, который понравился ей много лет назад в замке Мелён, в котором Маргарет так долго ждала разрешения вернуться к своей семье. Королева Анна лично устроила свадьбу своего верного слуги и друга, она симпатизировала Карлотте. Многие при дворе подшучивали над этим, королеву с самого начала подозревали в нежной связи с её приближенным. Но Анна Бретонская своим поведением – набожностью, строгостью, серьезностью – давала не много поводов для сплетен.
Все эти новости занимали вдовствующую принцессу. Однажды пришло острое желание – Маргарет захотела домой. Она не так много времени провела на своей родине во Фландрии, но успела привязаться к ней всей душой. Удивительно, но она с нежностью вспоминала тихий город Мехелен, где жила во дворце своей бабушки Маргариты, с восхищением нарядный Брюгге, где покоилась в центральном соборе её мать, с радостью просторный Брюссель, в котором она родилась. Да и семью свою, такую странную и разную, она успела полюбить.
Новости доходили разные. Она знала, что её отец прилагает все усилия, требуя её возвращения. Что католические монархи убеждают его, что заботятся о ней как о своей дочери, а возвращение морем очень трудно, а сушей через враждебную Францию еще сложнее. Что Гуттиере де Фуэнсалида, представляющий испанский двор при императоре, крутится ужом, убеждая Максимилиана в неразумности требования скорейшей отправки его дочери, то пугая пиратами, то объясняя, что даму такого ранга нельзя отправить без достойного эскорта, то пытаясь играть на знаменитой скупости императора. Но Максимилиан настаивал, он понимал, что Маргарет вновь стала в некотором роде заложницей в политической борьбе. К тому же совершенно очевидно, что у него были свои виды на её новый брак.
Радость и печаль продолжали идти рука об руку. Странные новости приходили из Фландрии. В тайных донесениях королю и королеве говорилось о неадекватном и даже ненормальном поведении их дочери Хуаны. Её страсть к своему супругу выходила за грань разумного: она не давала ему прохода, не оставляла его ни на минуту, ревновала ко всем и каждому (судя по всему, причины для ревности у неё были), требовала постоянного внимания и изъявления чувств. В результате герцог Филипп устал от страстей своей жены и стал все больше от неё удаляться. Говорили, что Хуана запиралась и билась головой об стену в такие минуты, разбивала все, что попадалось под руку, разрывала белье в своей спальне. Отправленный к Хуане встревоженными королями специальный посланник подтвердил, что сложившуюся ситуацию трудно назвать нормальной. Впрочем, Хуана отказалась с ним разговаривать и вообще встречаться. Но приходили и радостные новости: в ноябре того же 1498 года у Хуаны и Филиппа родилась дочь Элеонора.
