Голубой не нужно видеть лица сестры, чтобы понять, что та вот-вот расплачется. Она лишь гладит её по волосам и даёт время передохнуть, прекрасно понимая, что только так — наедине, без чужих глаз — Жёлтая может расслабиться, дать хоть какую-то волю эмоциям.

— Розовая цела, а остальное неважно.

Всё так просто. Всё действительно так просто. Ощущение, словно груз, висевший на её камне последние тысячелетия, бесследно исчез. Удушающая розовая лоза, обвитая вокруг их камней, наконец разорвана; облегчение, которое чувствует сейчас Голубая, заставляет рассмеяться чистым лёгким смехом.

Жёлтая чуть отстраняется и непонимающе смотрит на сестру.

— Ты права, — поясняет та. — Всё и правда хорошо…

— Знаешь…

— М?

— Я люблю тебя.

Щёки мгновенно вспыхивают синевой. Жёлтая на этом не останавливается:

— Розовая обвиняла меня в том, что я редко тебе это говорю.

— Поэтому ты решила сказать это так неожиданно сейчас?

— Нет, я… Голубая, — с мольбой в голосе говорит Жёлтая, — прости за то, что я… мы… я не проконтролировала себя… и мы слились почти под носом у Белой.

От одного воспоминания об их первом и единственном слиянии Голубую пробивает дрожь, хотя она быстро берёт себя в руки.

— Ты не виновата.

— Была наказана только ты. Это моя вина.

— Ты не виновата, — упрямо повторяет Голубая. — Я звала тебя танцевать, так что…

— Тогда скажи, — Жёлтая заметно нервничает, даже сглатывает, прежде чем спросить: — Тебе… понравилось? — и начинает быстро тараторить, не давая Голубой ответить:

— Я никогда бы не спросила такого в Родном мире, я даже не заикаюсь там о слияниях или чём-то подобном, просто… за Землёй… не ведётся никакого наблюдения.

Голубая, едва открывшая рот, чтобы что-то сказать, тут же закрывает его, шокированно глядя на сестру.

— Белая ни о чём не узнает. К-конечно, если тебе не понравилось…

Ох, звёзды…

Она никогда не видела, чтобы Жёлтая путалась и заикалась в словах.

— Ты предлагаешь?..

— Только если ты хочешь.

Голубая боится слияний. Даже спустя огромную прорву времени она помнит о наказании Белой и её словах.

— Такого не должно повториться.

Но она так же помнит те мимолётные мгновения, проведённые в слиянии с Жёлтой: тепло, которое утекло сквозь её пальцы и которое она не смогла удержать. Солнце, от которого ей не досталось даже маленького кусочка.

Молчание затягивается; с каждой секундой Жёлтая нервничает всё сильнее, начинает сожалеть о своём предложении.

— Это было прекрасно, — шепчет Голубая, опустив лицо в попытке как-то скрыть свои горящие щёки. — Лучшее, что я испытывала… и если ты действительно думаешь, что Белая не узнает… — она вновь поднимает голову, тут же сталкиваясь с сестрой взглядом.

— Не узнает. Я не позволю ей узнать.

Солнце отражается в золотистых глазах, в полной мере раскрывает всю красоту их цвета — красоту, которая поддерживала Голубую на протяжении шести тысяч лет и не позволяла утонуть во мраке.

«Твоя любовь — это невероятно красиво…»

С нежностью во взгляде Жёлтая переплетает их пальцы, срывает с губ поцелуй, тянет к себе — как можно ближе, сокращая расстояние между камнями; как можно трепетнее, спрашивая разрешения.

«Твоя любовь — моя единственная опора…»

Ответом служат её лёгкая улыбка, её пальцы, перебирающие короткие волосы, блаженство прикосновений, неуверенное доверие в каждом жесте.

Их любовь — не идеал по меркам Белой; их любовь не соответствует идеалу несовершенства Розовой; их любовь — гармония лишь для них двоих. Их любовь лечит царапины на их камнях; их любовь дарит то, чего каждой из них недостаёт.

Голубая не пытается оттолкнуть Жёлтую, даже когда чувствует нестабильность своей формы, и боязливо сжимает её руку, когда яркий свет застилает глаза.

Запоздало замечает, что шум волн на этой планете приятно успокаивает.

«Твоя любовь похожа на звуки моря…»

Необычайное спокойствие, которое дарит их слияние, убаюкивает обеих: они вместе и рядом навсегда, могут не отпускать друг друга целую вечность. Тепло, исходящее от Жёлтой, Голубая поглощает без остатка, отдавая взамен головокружительные для любимой сестры эмоции.

Когда Жёлтая ломалась под давлением требований Белой, Голубая всегда была рядом; когда Голубая сходила с ума от скорби по Розовой, Жёлтая всегда утешала её.

«Когда тебе было плохо, я всегда была рядом».

Если Белая узнает, что они снова слились — и в этот раз намеренно и успешно, — одни звёзды знают, какое наказание их ждёт, но это то, о чём Зелёный Алмаз сейчас задумывается меньше всего. Она расслабленно сидит, откинувшись спиной на обломки Алмазного корабля, и смотрит вдаль, на горизонт, над которым высится яркое солнце.

Яркое жёлтое солнце на прекрасном голубом небе.

====== Часть 31 ======

Комментарий к Я определилась с некоторыми моментами в сюжете, и эти моменты требуют от меня простановки предупреждений, которые определённо будут спойлерными. Я проставлю их, только когда закончу фанфик, и держу в курсе, чтобы потом мне не кричали, мол, «автор не предупреждал».

В частности будет изменена концовка 5го сезона. Не будет учтён ни фильм, ни 6 сезон.

Чего у Розовой не убавилось за тысячи лет — так это упрямства. Жёлтая внимательно выслушала все её рассказы о произошедшем, о потере памяти, повторно осмотрела камень, подметила про себя странное сочетание световой и органической составляющей её новой формы, сделала все соответствующие пометки и пообещала разобраться с этим, как только они вернутся домой.

Жемчуг, подаренная когда-то старшей из Алмазов и воплощавшая в себе идеал своего вида, сейчас забыла о банальной субординации с собственным Алмазом, и это было заметно во множестве маленьких мелочей, складывающихся в один вывод: прислужницу как минимум следует отправить на переобучение.

Но это всё потом. Розовой комфортно рядом с этой Жемчуг, так тому и быть — не самая большая их забота в ближайшее время.

— Ваш луч повредил множество обычных самоцветов, которые не успели эвакуироваться, — упорно твердит Розовая. — Нам необходимо их исцелить!

Убытки, которые понесла империя при попытке колонизации этой планеты и в результате разгоревшейся здесь войны, предстают перед глазами Жёлтой в виде множества графиков и отчётов, которые она бесконечно анализировала, дабы забыть о трагедии с младшей.

— Зависит от того, насколько они повреждены, — неуверенно соглашается она. — В любом случае, нам нужно поскорее вернуться в Родной мир, и я бы предпочла заняться починкой наших с Голубой кораблей… — Жёлтая не успевает договорить, как Розовая со свойственными ей недовольными нотками в голосе возмущается:

— Это займёт буквально несколько минут! Вы должны хотя бы взглянуть!

Они только-только её нашли, а уже складывается ощущение, что и не теряли вовсе. Розовая, пусть и лишённая памяти, своего пыла не убавила, — хотя это скорее успокаивало, чем раздражало.

— А, и… Жёлтая?

Алмаз смаргивает пару раз, отвлекается от своих мыслей и смотрит на Розовую. Та оглядывается по сторонам, убеждаясь, что вокруг никого нет.

— Я всё видел.

— М?

— Я выбежал на берег вслед за вами и увидел… в общем… свет, который исходил из-за обломков кораблей… я уверен, что вы слились!

«Вот же мелкая…» — раздосадованно думает Жёлтая, сразу же отрицая очевидное:

— Какой-то свет — не доказательство.

— Ты не переубедишь меня.

— А ты этого не докажешь.

— Я не хочу ничего доказывать, я просто поговорить хочу!

Жёлтая удивленно вскидывает бровь:

— О чём?

— О вас.

— Нас?

— Тебе и Голубой.

— Здесь и обсуждать нечего.

— Ты её лю-ю-юбишь, — в ответ на такое Жёлтая прыскает со смеху.

— Ты не помнишь, но вообще-то мы с тобой часто ругались из-за того, что не могли её поделить между собой.

— Правда?! — сверкают глаза Розовой, которой, видимо, невероятно интересно слушать то, о чём она забыла. — А из-за чего ещё мы ругались?