— Я действительно её балую…

Жёлтой сейчас вообще всё равно: она обхватывает Голубую и валит спиной на кровать, устраиваясь сверху и наслаждаясь долгожданным отсутствием Розовой поблизости. Наконец-то они одни. Наконец-то она может позволить себе обнимать, гладить, прижимать к себе любимую сестру, и никто — никто — ей не помешает. Даже Голубая Жемчужина ловко покинула покои вместе с Розовой, точно угадывая пожелания Алмазов.

Голубая смеётся заливистым смехом, не сопротивляется, когда Жёлтая елозит, пытаясь лечь поудобнее. Она знает, что подобные проявления чувств для сурового полководца редки, что для Жёлтой это в принципе неприемлемо.

Поэтому она молчит, боясь нарушить их маленькую идиллию, гладит Жёлтую по открытой шее кончиками пальцев и нежно улыбается, надеясь, что Розовая нашла себе достаточно интересное занятие, чтобы оставить их в покое на пару часов.

====== Часть 2 ======

Нужно быть идеальной во всём. Быть умнее всех, быть сильнее всех, быть примером для остальных. Белый объединяет в себе спектры всех остальных цветов, и поэтому Белый Алмаз должен быть идеален.

Новая малышка-Алмаз забегает, весело хохоча, в покои Белой, захлопывает за собой дверь и оглядывается. Правительница непонимающе хлопает ресницами, глядя на такой беспредел, и едва открывает рот, чтобы возмутиться, как Розовая перебивает её:

— Белая!

Жемчужина растерянно переводит взгляд от своего Алмаза к Алмазу поменьше, которая уже взбирается вверх по платью, и боится вмешиваться без прямого приказа.

— Что ты здесь делаешь? — как можно мягче интересуется Белая, удобнее устраиваясь в кресле и подхватывая Розовую за шкирку. — За тобой ведь должна следить Голубая.

— Мы играем в прятки, — беззаботно отвечает младший Алмаз, прыгая Белой на колени. — Голубая ни за что не найдёт меня тут.

— Это не повод отвлекать меня от работы.

— Почему нет? — ослепительно улыбается Розовая, переводит взгляд на полупрозрачные экраны и тычет в них пальцем. — Разве это важнее меня?

Белая опешивает окончательно.

— Не хочешь поиграть с нами?

— Звёздный Свет, я не могу бросить работу…

— Ну тогда, — серьёзно произносит Розовая и садится к экранам лицом, — я буду работать вместе с тобой. Я — великий Розовый Алмаз! — она явно пародирует Жёлтую. — Все будут трепетать передо мной!

Белая прыскает со смеху в кулак, но быстро берёт себя в руки, ласково смотрит на Розовую и обращается к своей Жемчужине:

— Сообщи Голубой, что Розовая у меня.

— Да, мой Алмаз.

— Ну что, Звёздный Свет, — появляется пара экранов поменьше, которые Белая двигает к малышке. — С чего начнём?

— С того, что здесь уныло, — надувает щёки Розовая и тут же воодушевленно восклицает: — Но не переживай! Я нарисую тебе наши портреты. А можно Жёлтую не рисовать? Она постоянно хмурая. Но тогда это будет нечестно…

Розовая продолжает что-то бормотать себе под нос, водит по экрану пальцем, старательно вырисовывает очертания Голубой. Белая посматривает краем глаза, продолжая заниматься своими делами, и с удивлением замечает, что эту маленькую негодницу не хочется даже ругать.

Жёлтая действительно не собиралась ничего дарить Розовой. На кой чёрт? Белая отдаст ей свою Жемчужину из соображений рациональности; Голубая хочет преподнести паланкин — по доброте душевной. Жёлтая может отвесить подзатыльник. Из большой любви.

Она и вправду не знает, как можно порадовать Розовую. Что такое она может сделать для неё — такое, в чём прослеживался бы индивидуальный подход Жёлтой, в чём другие Алмазы проявили бы себя хуже?

Какой бы занозой в заднице ни была эта мелкая, она всё же оставалась всеобщей любимицей. Розовая эмоциональна, но эта эмоциональность иная, отличная от эмоциональности Голубой: если та — тихий ручей, то Розовая — бешеный вихрь. Она врывается в их унылую повседневность, вгоняет в ступор нелогичными поступками, раздражает, хотя не так, как это делают подчинённые-самоцветы.

— Ты же Алмаз! — наставляет девчонку Голубая. — Ты не можешь просто взять и пойти играть с Рубинами!

— Да почему?! — пыхтит Розовая, но под строгим взглядом старшей сестры мигом тушуется. — Они весёлые…

— Потому что ты Алмаз… твои будущие подданные должны уважать тебя, почитать…

— Бояться, — вносит свою лепту Жёлтая, просматривая рапорты.

— Они должны видеть в тебе идеал, — улыбается Голубая. — Недостижимый идеал, который снисходит до них и позволяет служить ему.

Розовая упрямо поджимает губы и молчит, и по одному её виду можно сказать, что все наставления Голубой влетели в одно ухо и благополучно вылетели из другого. Жёлтая лишь закатывает глаза.

— Жёлтая!

О, нет.

— Жёлтая, Жёлтая!

Отвязаться не получится.

— Что?

— А когда мы полетим на сто семьдесят шестую твою колонию?

— Она ведь только строится, — морщится Алмаз. — Туда ещё рано наведываться, у меня полно других дел.

— Но я очень хочу посмотреть на Детский сад!

— Зачем?!

— Это интересно!

Жёлтая тяжело вздыхает. Розовые глаза сверлят её насквозь, и становится точно ясно, что отвертеться не получится. От Розовой в принципе сложно отвертеться.

— Я подумаю над этим.

Вряд ли такой ответ устроил её младшую сестру, но та, по крайней мере, не начинает истерику, что уже хорошо. У Жёлтой как раз появилась пара идей насчёт подарка.

Жемчужина смотрит на свою новую хозяйку с любопытством, которое тщательно пытается скрыть, а Розовая на новую подчинённую — с благоговением, с радостью, с восторгом. Она выглядит такой хрупкой, такой милой, что Алмаз не сдерживается и стискивает её в крепких объятьях. У той очаровательно синеют щёки.

— Ну-ну, мой Звёздный Свет, — звучит блёклый голос Белой, — будь сдержаннее.

— Ты лучшая, Белая! — хохочет Розовая, отстраняясь от Жемчужины, но не переставая держать её за руку. — Обещаю, что буду беречь её!

— Не переживай насчёт этого. Всегда можно сделать новую.

То, что Белая говорит абсолютно спокойно о таких вещах, как создание новой Жемчужины, если вдруг это дитя переиграет с прежней, для Жёлтой и Голубой открытием не становится, а сама Розовая не придаёт словам старшего Алмаза никакого значения. Много тысячелетий назад Белая запузырила Голубую за то, что та наказала провинившихся самоцветов недостаточно строго; благо, ненадолго — так сказать, в воспитательных целях. Она вообще держала Жёлтую и Голубую в строгости, требовала неукоснительного подчинения и не выносила беспорядка.

Со временем Белая стала чуть мягче, а сейчас, с появлением Розовой, начала даже проявлять нотки привязанности к ней, и заметно это было в сущих мелочах: здесь похвалит, там закроет глаза на её проделки, а отчитывает, в первую очередь, Голубую — за то, что недоглядела.

Розовая практически не боялась её. По мнению Жёлтой, именно поэтому эта зараза выросла такой избалованной, но сказать это Белой в лицо она не решилась.

С управлением паланкином Розовая справилась не сразу, и Голубая терпеливо разъясняла, как именно следует держать его в равновесии, что нужно делать, а чего не следует.

— Ты должна держать его на определённой высоте над землёй. А теперь потренируемся в приземлении…

Постепенно закрадывалось подозрение, что Жёлтая всё-таки прогадала с подарком. Как можно не уметь управлять паланкином?! Он фактически сам всё делает: положи руку на консоль да веди его куда надо!

Жёлтая ненавидит ходить к Белой по любому поводу и предпочитает разбираться в проблеме сама. Но этот раз был особенный.

— Это… это!.. — задыхалась в невообразимой радости Розовая, — это мой?!

Сегодня ей исполнилась тысяча лет — возраст, показывающий, что она вполне может путешествовать самостоятельно (пусть и в пределах границ их колоний). А раз она может путешествовать самостоятельно — туда ей и дорога, Жёлтая рада помочь.

— Мой собственный корабль?! Вау! Жёлтая, я обожаю тебя!