Отчаянно простонав, она сползла на пол, закрывая глаза, из которых бесконтрольным потоком полились слезы. Гермиона очень редко плакала, считая это глупой тратой времени. Та, далекая, другая Грейнджер, уж точно не ожидала столь сильной истерики от себя в будущем, считая это проявлением слабохарактерности. Она выглядела невероятно слабой в своих глазах. Не могла проявить и щепотки жалости к себе, все больше зарываясь в рвущие изнутри эмоции.

Сколько она сидела, глотая горькие слезы, выкашливая всхлипы и шепчущая их имена? Десять минут, полчаса, час… Но она точно помнила, что в один из моментов теплая кисть с длинными пальцами сжала ее плечо, внутревенно внедрив тепло. Именно это и помогло Гермионе схватиться за остатки самоконтроля и вытянуть себя из бездны переживаний. Той бездны, в которую нельзя было погружаться, иначе можно было потерять собственное существо глубоко в отливающей синевой тьме.

Такие же были волосы Беллатрикс, державшей маленькую ладошку на ее плече. Гермиона сморгнула несколько раз соленые слезы, стараясь разглядеть, что происходит вокруг. Голова нещадно раскалывалась, и, казалось, очертания расплываются, но она все же увидела Абигейл и закрытыми глазами напротив себя, а слева дремлющую Андромеду. Они нашли ее и пришли поддержать. Незнакомую девчонку из другого мира, ничего не рассказывающую о прошлой жизни. Почему они оказались рядом в столь трудный миг, не испугавшись ночных коридоров Хогвартса и гуляющих вооруженных магглорожденных?

— Больше никогда так не исчезай, — хрипло пробормотала Белла, отрывая голову от прохладной стены и вытягиваясь.

— Почему… зачем вы пришли?

— Слышали, как нас благодарят за того оглушенного выродка, хотевшего поиздеваться над слабой чистокровкой? — фыркнула она, но тепло улыбнулась, разворошив спутавшиеся черные волосы.

— Нам надо было поговорить с тобой, — сладко зевая, но не открывая дрожащие веки, протянула Андромеда.

— Насчет предстоящего венчания. Послушай, я смогла прийти с ними к кое-какому компромиссу, — закусывая губу увлеченно зашептала Абигейл, смотря прямо в глаза Гермионе, прожигая глубину души.

— Ничего не будет? Удалось договорится? — облизав пересохшие губы и прочувствовав на языке противный соленый привкус, так же тихо проговорила она.

— Они готовы помочь, выстроили какую-то цепочку, но брак нужен, как обряд. Понимаешь, если ты не сможешь принять в себе зарождающиеся после помолвки чувства к профессору, никогда не сможешь выбраться.

— Но кроме ненависти я ничего не чувствую к профессору!

— Знаешь, это ведь обратная сторона любви, — задумчиво разглядывая неровные плиты перед собой, проговорила Беллатрикс, крутя на палец вьющийся локон.

Гермиона откинула голову назад, не в силах произнести больше ни слова. Горло снова сдавили тиски тоски, но прокручивая в голове короткий разговор, вместо лиц друзей и родителей она представляла профессора Реддла. Профессора… Она называет страшнейшего темного мага профессором, а еще краснеет, представляя его образ. Но Гермиона Грейнджер точно знает, что не влюблена.

Оставшиеся до венчания дни проходят будто в тумане. Меда и Белла рассказывают о браках в их времени, доверяют знания ритуалов и зелий, если вдруг что случится. Но именно то, что она лишится большей части прав, пугало Гермиону, вновь и вновь заставляя переживать гнетущие эмоции. Если бы, сидя в ночь перед самым главным днем в жизни, как говорят многие девушки, Абигейл не сказала, что до окончания школы тот к ней не притронется и будет защищать от остальных, Гермиона совсем загнала себя. В тайне от девушек она перерыла книги в библиотеке, ища хоть какой-то выход. Только вот его не было. Одна за одной строчки твердили, что после заключения договора сбежать не выйдет, а внутри будет зарождаться та самая привязанность к будущему супругу. И с каждой минутой Гермиона с ужасом осознавала, что все чаще думает о профессоре Реддле и при встречах в коридоре желает попасть под омелу. Мозг лихорадочно твердил не верить новым ощущениям, сбрасывая их на действие магии, только вот где-то в глубине она понимала, что семена были настоящие, а магия лишь помогла цветам пробиться сквозь ее каменную душу. И почему-то в голове не переставала звенеть тихая мелодия колокольчиков новогодней упряжки. Кажется, Гермиона сходила с ума.

Абигейл медленно проводила щеткой по ее пушистым волосам, порываясь рассказать все, что знает, все, что велели ей сделать директор и Долохов. Не смея сопротивляться и желая помочь, она подмешала капельку амортенции подруге, заметив только на следующий день, что это было не нужно. Гермиона уже была влюблена по уши, только почему-то не осознавала этого.

— Ты, главное, не переживай, — тишину, прерываемую тихим потрескиванием огоньков на фитильках свечек, разрезал голос Беллы, сидевшей на кровати сестры. — Страшно только слушать об этом. Помни главное, всегда можно найти лазейки. Мы с Рудольфусом ведь как-то приспособились, — она натянуто улыбнулась, кажется, прилагая все силы души к этому. — Тебе повезло, что родственники нагнетать не будут. Обычно именно они портят молодые браки.

— Не думаю, что этот брак молодой, — завторил ей голос Абигейл. — Во всяком случае, считая возраст нашего директора.

— Хотя бы не старик, — робко вставила свою реплику Андромеда, сидевшая на пледе, раскинутом на полу.

— Лучше бы старик, дорогая. С молодыми можно найти общий язык, а пожилые часто идут на поводу. Зато такие люди, как профессор и Долохов, будут держать в ежовых рукавицах, не воспринимая тебя всерьез.

— Откуда ты знаешь? — чуть повернув в сторону Абигейл, поинтересовалась Гермиона. Та раздраженно выдохнула, отводя взгляд и дергая ее волосы.

— Они с Долоховым месяц как женаты, — тихим шепотом поделилась Блэк, закусившая щеку изнутри, когда та снова дернула волосы Гермионы. — Дорогая, успокойся, или хочешь испугать профессора лысой невестой?

— Должно же его постичь разочарование в провалившемся плане, — хохотнула Белла. — Подумайте только, какой будет конфуз!

— Да, его инфаркт хватит, — задорно глянув на сестру, подхватила Андромеда. — Так, давайте еще подумаем, как испортить ему самый счастливый день в жизни. Хотя бы посмеяться вдоволь сможем, — ее настрой невольно вызвал у Гермионы улыбку, с которой она продолжила слушать сестер, все так же плохо понимая, почему они ей помогают?

Но на следующее утро все хрупко выстроенное равновесие пропало, как только она увидела подготовленное свадебное платье, присланное дедом. Аккуратная белая ткань чуть щекотала трясущуюся руку, а расширившиеся зрачки разглядывали кремовый узор. Гермиона готова была вновь разрыдаться и спрятаться в библиотеке, раствориться в книгах и выйти, когда решение проблемы будет найдено. Только вот девушки, заметившие это, насильно напоили ее успокоительными зельями, причем, как она поняла потом, специально очень большой дозой.

Они сами без помощи домовиков нарядили ее в платье и сделали прическу, повторили заученную клятву и, взяв под руки, повели к Астрономической башне. Ни директор, ни Гермиона не желали покидать школу в этот день или приглашать специальных людей. Так что венчать их готов был Долохов, имеющий такое право, как Министр.

Холодный воздух обжигал кожу, ветер облизывал прическу, стараясь ее разворошить, но Гермиону это не трогало. Она не замечала ни пристального взгляда лорда Гампа, ни самодовольного Реддла, ни минусовой температуры и падающего снега. Ей было плевать на все. Как кукла, она делала то, что говорили и шептала заученные фразы. Голос был скован льдом. Тем самым льдом, из которого настоящая Гермиона выстроила крепость глубоко внутри и спряталась ото всех эмоций, переживаний и несущихся с огромной скоростью событий. Маленькая Гермиона тихо напевала новогоднюю песню некогда популярной группы ABBA и стряхивала падающие снежинки с волос. Маленькая Гермиона хотела праздновать Сочельник среди друзей, а не венчаться со страшнейшим человеком в двух мирах, имя которому было Лорд Волан-де-Морт. Только вот, кто слышал тихий голосок, доносящийся из ледяной крепости?