Она не знала, сколько простояла там, играя из себя живого человека, минуты, казалось, таяли в белом свете, который навалился всей своей тяжестью на тело. Ее мутило, а мир перед глазами двоился и троился, она с трудом ощущала твердую поверхность под ногами и обжигающий ветер. О, ей было плохо, чертовски плохо. Вокруг слышался дикий шепот старухи Войны, смеявшейся и говорившей, что ей не сбежать, потому что она никогда не отпускает своих детей. Она то ласково звала Гермиону обратно, то начинала угрожать, рассказывая, как уничтожит ее близких.

Как только кольца были надеты на пальцы, Гермиона не выдержала и потеряла сознание, сделав неуверенный шаг в сторону выхода.

— Что с ней? — тут же воскликнула Андромеда, бросившись к профессору, подхватившему бесчувственное тело девушки.

— Нервы шалят, такое часто бывает в столь эмоциональные моменты, — вместо него ответил Долохов, не сводивший прожигающего взгляда с не шелохнувшейся Абигейл. — Том, ты же помнишь, что сегодня Сочельник? — вдруг поинтересовался он.

Реддл кивнул и спустился с небольшой лестницы, выходя за дверь. Его тихие шаги все еще долетали до ушей собравшихся.

— Лорд Гамп, вы предпочтете остаться? — учтиво продолжил Антонин, чуть поворачивая голову к нему.

— Не вижу смысла. Меня ждет интереснейшее путешествие по Европе, — склонившись в легком поклоне, он внимательно осмотрел собравшихся, а потом, взмахнув полами мантии, вышел вон.

— Леди Лестрейндж и мисс Блэк, не переживайте, с вашей подругой все хорошо. Отправляйтесь к однокурсникам. Нам с супругой нужно немного пообщаться наедине.

Несколько секунд те мялись на месте, позволяя ветру трепать волосы, вкладывая в локоны нежные снежинки, а потом тоже выбежали с Астрономической башни, кажется, желая нагнать директора.

— Ты ведь что-то подмешала ей?

— Ничего особенного, сэр. Я всего лишь дала ей время.

— Время на что?

— На жизнь.

— С чего такая уверенность? — медленно приближаясь к ней, так же ласково спросил он.

— Вы сами сказали, что сегодня сочельник, — тихо выдохнула Абигейл, наблюдая за тем, как белое облачко, вырвавшееся с ее губ, рассеивается в воздухе.

— Ты ведь привязалась к ней? — вдруг спросил Долохов, глядя ей прямо в глаза.

— У меня раньше никогда не было друзей, сэр. Только знакомые.

Она собиралась развернуться и уйти, но не смогла сдвинуть ноги с места. Медленно тяжелое осознание стало доходить до сопротивляющегося мозга. Абигейл подняла глаза к потолку и увидела омелу. Ту самую веточку, которую Гермиона выискивала глазами.

— Какое разочарование, — усмехнулся Антонин, тоже глядя на растение. — Кажется, тебе все же придется подарить мне первый поцелуй.

— Зачем вы это сделали?

— Дорогуша, разве ты не знаешь, что магия замка никому не подчиняется?

— Прекратите издеваться, — тихо выдохнула она, встречаясь с его пронзительным взглядом. — Это низко.

— Низко будет, если ты не сделаешь этого, — тихо выдохнул он, резко нагибаясь к ее губам.

***

Гермиона шла по коридорам Хогвартса, не оглядываясь на редких студентов, проходящих мимо. Как же она была зла на себя! Как только очнулась, сразу почувствовала, что действие зелья закончилось, а рядом сидит профессор и наблюдает за ней, чуть наклонив голову. От того взгляда по телу пробежали мурашки, а голос, вновь полившийся как масло, не оставил в ее сонном рассудке сомнений. Она рассказала все. Все, что произошло в их мире. Кто такой Волан-де-Морт, кем он стал в их мире, как она связана с приближающейся войной. С каждым сорвавшимся с языка словом Гермиона понимала, что нужно остановиться, но не могла. Она уже попала в воронку событий, единственный выход из которой был нарушить слово данное Альбусу Дамблдору. Но слишком сильный страх, перемешанный с непонятным трепетным чувством, был рядом с Реддлом. Она не могла оторвать взгляда от темных глаз и сейчас проклинала себя за те минуты слабости. Она вновь показала себя непродуманной и уязвимой.

Ее внимание привлекли громкие крики, проклятья и пыль оседавшая в воздухе. Достав волшебную палочку и приготовившись защищаться, она разорвала подол платья и бросилась в соседний коридор.

Повсюду мелькали вспышки, студенты разных факультетов сражались друг с другом не за жизнь, а за смерть. Гермиона, замершая в шоке от открывшегося зрелища, почувствовала витающую в воздухе опасность. Доверившись какому-то внутреннему чувству, она резко пригнулась, мельком заметив, как над головой пролетела зеленая вспышка непростительного заклинания.

Кто-то резко дернул ее на себя и оттянул в тень. Приглядевшись, Гермиона узнала Рабастана Лестрейнджа.

— Что происходит? — перекрикивая шум вокруг, она наклонилась к нему.

— Судный день. Началось восстание, причем не только в Хогвартсе, — быстро ответил тот, отплевывая кровь. — Мы пытаемся вывести малышей, но Гриффиндорцы перекрыли выход.

— Я помогу вам, только скажи, где, — не подумав выпалила Гермиона, чувствуя острую потребность в адреналине, маленькими капельками внедряющимся в кровь. Она всегда была истинным ребенком своего факультета, хоть и скрывала это.

— Прямо по коридору есть статуя, за ней тайный проход в Хогсмид. Там уже ждут наши, но похоже и с другой стороны идет сопротивление.

— Нужно отвлечь их, — решительно оглядываясь по сторонам, заявила она. — Помнишь, у тебя был порох?

— Это же для фокусов, — доставая несколько пакетиков из кармана, пробормотал он.

— Если поджечь, можно выиграть пару минут.

Он не ответил и кивнул, бросившись в гущу битвы, где, кажется, была большая часть чистокровных. Собираясь с силами, Гермиона приблизилась к детям, сжавшимся за несколькими старшими, рьяно защищающими их. Среди них Гермиона узнала Андромеду, а рядом дралась Белла, иногда прерываясь на безумный хохот.

Казалось, время замедлилось, и она присоединилась к подруге, ожидая сигнала Лестрейнджа. У них должно получиться, иначе дети погибнут. Она не может позволить старухе с черными глазами на выкате забрать невинных созданий.

Вокруг мелькали вспышки, уши резали крики, все чувства обострились. Гермиона чувствовала вкус битвы. Она была ее частью.

В воздух взметнулся сноб красных искорок, но ничего не произошло, а присмотревшись, Гермиона увидела, как Рабастан упал на каменные плиты, его глаза закатились, а с губ сорвался последний хрип. Он погиб от какого-то заклинания. Послышался полный боли крик Рудольфуса, а за ним несколько Гриффиндорцев упали замертво.

Прямо сейчас на ее глазах умирали люди. Рядом не было взрослых, которые могли прекратить битву. Были только они, старшие, которые должны были ценой своей жизни спасти детей. Им надо было продержаться. Со стороны статуи уже слышались крики и заклинания, помощь приближалась, осталось продержаться совсем немного. Огромные часы замка стали бить полночь. Вот-вот наступит новый день, а Сочельник закончится, забрав с собой шанс на ее возвращение.

Гермиона крепче сжала в ладони палочку, осматриваясь по сторонам. Кто-то вновь резко дернул ее в сторону от летящего заклинания. Обернувшись, она увидела Абигейл, державшую в руках проводник.

— Твой приход нарушил ход времени, — закричала она, испуганно оглядываясь по сторонам. — Твое возвращение вернет все на круги своя.

— Что?

— Они починили его, Гермиона! Ты должна вернуться, прямо сейчас! — не веря своим ушам, она перевела взгляд на гладкую блестящую поверхность и коснулась ее пальцам, поднимая голову и замечая, как на Абигейл несется какой-то парень. Рот открылся и губы уже закричали «Осторожно!», но поздно. С двенадцатым ударом курантов кинжал пронзил ее грудь, и капля алой крови упала на артефакт. Та хрипло выдохнула, схватившись за Гермиону, слышавшую, как задребезжал прибор в руках, нагреваясь, в то время как зрачки Абигейл расширились и замерли, глядя на нее.

Невероятной силы тепло стало разливать под кожей, но Гермиона его не чувствовала, видя перед собой только безжизненное тело. Мир вокруг завертелся, унося ее в спасительную тьму, но не убивая мысль о том, что на ее руках умер первый принявший ее человек.