*

«Охотники в городе, мы все в порядке, а Арджент разбирается с ними, но оставайтесь внутри. Я позвоню тебе позже. ОСТАВАЙТЕСЬ ДОМА».

Поскольку именно это Лиам написал Мейсону, он даже отдаленно не удивлен, когда его лучший друг врывается в гостиную Арджента бок о бок с Кори.

— Лиам, боже мой, что случилось? Какого черта ты имеешь в виду, говоря «охотники в городе», а потом «оставайтесь дома»? Скажи это мне в лицо, если ты… о боже, где твоя футболка? Это кровь? Лиам, боже мой, ты умираешь? Что…

Лиам открывает рот, чтобы ответить, но скучающий голос Бретта его опережает:

— Он в порядке, просто драматизирует.

Пошел он, честное слово. Лиам даже не поморщился, когда Арджент доставал пулю из его плеча, вот настолько он драматичный.

— Видел бы ты его, когда Арджент выжигал волчий аконит из его раны, он буквально рыдал, это было бесценно.

Ну да, Лиам действительно рыдал во время этой части, но Бретт тоже будет рыдать, когда он сломает каждую кость в его теле, начиная с его нелепого прямого носа.

— Слушай меня, ты, гребаный… — Лиам пытается встать со стола, на котором сидит, но Мейсон за долю секунды пересекает комнату, словно он внезапно превратился во Флэша, и останавливает его.

— Они ранили тебя волчьим аконитом? Ты уверен, что ты в порядке? Откуда ты знаешь, что ты больше не умираешь внутри? Арджент позвонил своему другу-ветеринару, чтобы тот протес…

— Мейс, я в порядке. Смотри, пулевое отверстие уже исцелилось.

Лиам наклоняется вперед, чтобы показать другу совершенно нетронутую кожу на задней части плеча, но единственный, кто торопится на нее посмотреть, — это Кори.

— Они подстрелили тебя? Реальной пулей? Я могу посмотреть? — Кори выглядит намного более заинтригованным, чем обеспокоенным. Даже Бретт бросает на него озадаченный взгляд.

Лиам пожимает плечами, потянувшись за своей футболкой.

— Не на что смотреть, я уже исцелился.

— А. Ну ладно.

Лиам уверен, что это социально неприемлемо — выглядеть настолько разочарованным в ответ на слова «я уже исцелился», но не то чтобы Кори известен в их компании как социально приемлемый. Вообще никто из них таким не является. Ни Мейсон, ни Бретт, ни Нолан, который постоянно говорит вслух сам с собой на людях, и уж точно не Лиам.

Ну, на самом деле Тео является.

Подумав о своем парне, Лиам моментально мрачнеет. Парень ли он ему теперь вообще? Или он поспешил домой, блокируя его во всех социальных сетях и думая, что он сошел с ума навсегда?

Как и всегда, Мейсон, кажется, читает его мысли.

— Кстати, Тео звонил мне пять раз, он ужасно психует, — сообщает он. У Лиама неприятно скручивает живот: Тео не из тех, кто психует, он не Лиам, Мейсон или Нолан — или буквально любой другой человек, которого знает Лиам. Тео всегда такой спокойный и собранный или хотя бы притворяется таким, но теперь он психует, и Лиам в этом виноват. — Я сказал ему, что мы вместе и что ты в порядке и позвонишь ему позже. Что случилось, он видел тебя?

— Нет, — качает головой Лиам, но потом маленький злобный голос внутри него замечает, что он явно оптимист, если верит в это. — В смысле, нет, думаю, что нет, я… Черт.

Он закрывает лицо руками и расстроенно вздыхает.

Мейсон тут же кладет ладони ему на плечи.

— Эй, все нормально. Ты что-нибудь придумаешь. А если нет, то есть…

Лиаму не нужно, чтобы он заканчивал.

— Я не расскажу ему, — настолько твердо заявляет он, что Мейсон просто кивает, закрывая тему.

— Почему, еще раз? — Бретт, в отличие от него, не закрывает. — Он принял даже то, что ты не смотрел «Звездные войны». Я уверен, он спокойно примет и то, что ты оборотень.

Закрыть кого-то в комнате без еды и воды и только с бесконечной стопкой DVD-дисков — это не то, что Лиам бы назвал «принятием», но суть даже не в этом. Суть в том, что каждый раз, когда Лиам просто упоминает о сверхъестественном, даже в небольших гипотетических разговорах, у Тео всегда напрягается челюсть, а его взгляд мгновенно становится ледяным и бегающим. Суть в том, как сильно от его парня начинает пахнуть стыдом, виной и болью каждый раз, когда Лиам пытается рассказать ему о своей природе.

Лиам ненавидит, когда от Тео так пахнет. Он ненавидит быть причиной этого.

— Не примет. — Бретт скептически приподнимает брови, и Лиам фыркает: — Просто оставь меня в покое, ладно? Я не могу сказать ему.

— Тогда не говори, — неожиданно равнодушно пожимает плечами Бретт. — Но не приходи плакаться к нам, если он начнет что-то подозревать и превратится во второго Нолана.

— Нолан — единственный, кто мог подумать, что воткнуть в кого-то ручку — это хороший способ спросить друзей, не скрывают ли они что-нибудь. — Лиам бросает короткий взгляд на шрам, видимый на совершенно человеческой руке Кори. Он даже не смог правильно угадать. — Кстати, а где Нолан?

— В «Синеме», ты же сказал…

— Да, хорошо.

Мейсон хмурится, глядя на свой телефон.

— Он довольно зол: ты оставил его без машины. Нам лучше забрать его.

— Так и сделайте, — кивает Лиам и с легкой неуверенностью оглядывается вокруг. — Я пойду… В смысле, мне, наверное, стоит…

Бретт закатывает глаза:

— Иди к своей подушке.

*

Выйдя за дверь, Лиам натыкается на мистера Арджента.

Он такой же спокойный и расслабленный, как и всегда, словно он только что вернулся из продуктового магазина, а не скрывал появление убийственных охотников на сверхъестественное вместе с шерифом, сразу после того как вытащил пулю из подростка — ровесника своей дочери.

Лиам, постоянно находящийся в режиме «пытаюсь выжить в фильме ужасов, в который превратилась моя жизнь», хотел бы быть таким же спокойным.

Он вспоминает их первую встречу. Это случилось всего через несколько минут после того, как Лиама укусили, и он думал, что его вот-вот убьют, потому что ворчливый альфа буквально сказал «теперь ты оборотень», а через пять секунд представил Криса Арджента как охотника на оборотней.

К счастью, все в комнате понимали, что в тот момент для Лиама было вполне разумно попытаться откусить мистеру Ардженту голову, и никто не держал на него обиду.

Мистер Арджент просто спокойно надрал ему задницу, а затем уточнил, что он здесь, чтобы помочь.

И он помогал, тогда и сейчас.

— Они… — Лиам прочищает горло, не в силах закончить предложение.

Два охотника совершенно не двигались, когда Арджент погрузил их в машину. Лиам не может вспомнить, слышал ли он другие сердцебиения, кроме собственного.

— Они живы.

— О, ладно. — Сейчас ты должен чувствовать облегчение, напоминает себе Лиам. Но он не чувствует ничего. — Хорошо.

*

Тео открывает дверь сразу же.

Он никогда так не делает, никогда. Спустя несколько раз Лиам решил, что это какая-то глупая фишка подушки. Он думает, что Тео нужно заставить его ждать, потому что так он выглядит занятым и желанным, и Лиам не принимает его как должное. Это ужасно глупо, честное слово, потому что Лиам не из тех парней, кто принимает вещи или подушки как должное. Иногда дома он ловит себя на том, что таращится в потолок, размышляя о невероятной удаче, благодаря которой у него есть настоящая крыша над головой и ему не нужно торчать под дождем, и все такое, и каждый чертов раз, когда Тео приближается к нему, он чувствует удивление, что-то вроде: ух ты, смотрите, он идет ко мне, это что, мой парень? Да быть не может.

Это немного раздражает, потому что большую часть времени Лиам буквально чувствует, что Тео стоит за закрытой дверью и не делает ничего, кроме как заставляет его ждать, и он умирает от желания подразнить его за это, но он не может доказать это, не рассказывая ему о своих сверхъестественных способностях. Поэтому он просто каждый раз стоит там, чувствуя себя идиотом и пытаясь решить, ударить своего парня или зацеловать до смерти. Обычно он делает выбор в пользу второго, потому что Тео всегда выглядит довольно горячо, когда наконец-то открывает ему дверь, с улыбкой рассказывая какую-то чушь, чтобы оправдать ожидание.