Лиам в основном не против решать что-нибудь, а потом делать что-то, что полностью противоречит тому, что он только что решил, он делает это большую часть времени, и нет никаких причин, по которым он должен перестать делать это сейчас, поскольку ни один из незапланированных поступков его пока не убил. Поэтому он просто отправляет сообщение и прикрепляет фотографию больших и удобных подушек на своей кровати.

Потом он мгновенно начинает злиться, потому что Тео не читает его сразу же, хотя он онлайн.

Разумеется, он не читает, он один из этих людей, которым всегда нужно заставить тебя подождать как минимум минуту или две, чтобы дать тебе понять, что они заняты и что у них полно других людей, с которыми можно поговорить.

Лиам ненавидит этих людей больше всего на свете, и что он обычно делает, по крайней мере с тех пор, как WhatsApp позволил ему реализовывать свою мелочность, — это ставит их на место, быстро удаляя свое сообщение, прежде чем они успевают прочесть его полностью. Это такая идеальная месть, потому что если кто-то действительно невиновен и правда не видел твое сообщение, то он никогда не заметит, что ты что-то удалил, но если он один из этих людей, кто видит и просто ждет, не открывая его, то он будет вечно и отчаянно гадать, что же ты ему отправил.

Мейсон заблокировал Лиама во второй раз, когда он так сделал.

Когда Лиам сделал это с Ноланом, он постучал в его дверь и с мокрыми глазами спрашивал, злится ли он на него. А час спустя в его дверь постучал Бретт, а потом еще и постучал Лиаму по заднице.

Лиам ненавидит Бретта больше всего на свете. Как будто Лиам виноват, что Нолан такой чертовски чувствительный.

Вот почему Лиам уже какое-то время не занимался своим злобным удалением, потому что люди слишком остро реагируют, но сейчас он определенно сделает это с горячей подушкой, а потом больше никогда не напишет ему.

«Но горячие подушки все равно нравятся тебе больше».

Сообщение приходит как раз в тот момент, когда Лиам удаляет свое. Вот черт.

«Подожди, ты только что удалил свое сообщение, потому что я недостаточно быстро ответил? Боже, я не могу дышать».

«О чем ты? Я по-прежнему вижу свое сообщение. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы купить телефон получше. И нет, абсолютно нет, ты не можешь быть лучше, чем мои настоящие подушки».

В этот раз ответ занимает какое-то время.

«Уверен?»

Когда приходит еще и фотография, Лиам понимает почему.

Лиам ненавидит этого парня.

Он поверить не может, что он просто взял и прислал ему это.

Как вообще можно так выглядеть в реальной жизни? Он наверняка добавил туда так много фильтров, провел часы в фотошопе и все такое. Хотя вообще-то у него есть другие люди, которые провели часы в фотошопе, потому что так работают модели. Он такой лицемер. И что он вообще делает своей рукой? Он думает, что выглядит круто с одним глазом? Когда существуют люди, у которых на самом деле только один глаз? Или может быть, он думает, что его глаза настолько красивые, что и одного достаточно? Это какое-то неуважительное дерьмо. Все в этой фотографии — неуважительное. Лиама впервые за всю жизнь так сильно не уважают.

Боже, он настоящий ангел.

Лиам просто рад, что он уже сидит.

«Да, хорошо, вау, ты модель, поздравляю. Я знаю об этом, тебе не обязательно присылать мне фотографии из своих фотосессий».

«Это не из фотосессии. Я только что ее сделал.

Для тебя».

Лиам не хочет думать об этом, и он очень рад, когда в его комнату врывается Мейсон.

— Я мог быть голым, — все равно замечает он, потому что привычка его лучшего друга никогда не стучать по-прежнему бесит его.

— Вот именно, — кивает Мейсон, направляясь прямиком к его Xbox с кучей новых игр в руках. — Итак, ты готов к тому, чтобы тебе надрали задницу?

Лиам ухмыляется.

— Забавно, Бретт сегодня сказал то же самое, прежде чем я надрал ему задницу.

На самом деле у них был равный счет, но когда ты такой самодовольный, как Бретт, ничья тоже считается унизительным провалом, как думает Лиам. Бретт не согласился, но Бретт в принципе с ним не соглашается, так что это не имеет значения.

— Погоди, ты снова избил его? Боже, Лиам, мы говорили об этом.

Лиам вздыхает.

— В лакроссе, Мейсон. Я надрал ему задницу в лакроссе.

Он не поправляет Мейсона насчет части «снова», пусть и хотел бы: он никогда в жизни не избивал Бретта, потому что это не считается, если у тебя есть сверхъестественная способность мгновенно исцеляться. Называть это избиением неуважительно по отношению ко всем людям, которых на самом деле избили и которым приходится впоследствии иметь дело с синяками. У Бретта никогда не бывает синяков или сломанных костей дольше, чем на несколько секунд, как и у Лиама, так что это не считается.

Однако он не может сказать это Мейсону, потому что у Мейсона есть собственные странные представления о том, что является избиением: он видит сломанный нос и немного крови и начинает сразу кричать «избиение», нелепо.

— О, ладно. Было еще что-нибудь интересное?

Лиам обдумывает это.

— Я спал на парне.

Мейсон моментально перестает делать то, что он делал на коленях перед его Xbox, и поворачивается к нему.

— Ладно, Лиам, я знаю, что все эти бисексуальные штучки еще новы для тебя, но слушай, правила с парнями почти такие же, как с девушками, ты не спишь на людях, ты спишь с ними. В любом случае, как это было? Вы пользовались презервативами? Тебе по-прежнему нужно их использовать, понимаешь? Даже если…

Лиам расширяет глаза. Мейсон думает, что он спал с горячей подушкой.

— Мейсон, погоди. Я буквально спал на нем.

Мейсон пренебрежительно машет рукой.

— Ты был сверху, ладно, но ты пользовался презе…

— Нет, я не пользовался презервативами! — О боже. — Мейсон, мы были в поезде.

— У тебя был секс в поезде? — Мейсон раньше никогда не смотрел на него с таким уважением. Лиам немного обеспокоен этим. — Так круто, давай я позвоню Бретту.

— Не смей, черт возьми, Мейс! — Лиам бросается на лучшего друга, опрокидывая его на кровать, и тянется к его руке. Он человек, это должно быть просто, но он держится за свой телефон так, словно от этого зависит его жизнь. — Черт, ради бога, у меня не было секса с парнем в поезде! — кричит он.

— И я очень признательна за это, милый, но ужин готов.

Дверь, которая в какой-то момент открылась, снова закрывается за спиной его мамы, и Лиам хочет умереть, прямо здесь и сейчас, это не должно быть что-то особенно трагическое, он не ожидает героической смерти, он не против, если его тело просто внезапно отключится. Это иногда случается, люди вроде в порядке, а потом секунду спустя они уже мертвы. Это действительно заставляет смотреть на вещи в перспективе.

— Ты только что раскрылся перед своей мамой?

— Я раскрылся перед своей мамой, когда она как-то ночью вошла в мою комнату без стука и нашла меня дрочащим перед гей-порно, — признается Лиам. — Раскрылся во всех смыслах*. — Он жалеет об этом сразу после того, как говорит это. — Не комментируй, мы не будем об этом говорить, я не знаю, почему я это сказал. Этого не существует, это не что-то, о чем мы говорим или думаем. Если Бретт как-то об этом узнает, я скажу Кори, что ты без ума от Бретта, клянусь.

— Он знает, — пожимает плечами Мейсон. — Он тоже от него без ума. Мы собирались предложить ему секс втроем, но теперь он одержим Ноланом. Может, когда они наконец-то будут вместе, мы попросим…

— Вы не будете втягивать Нолана в секс вчетвером, — мрачно смотрит он на своего лучшего друга. — Никогда.

Лиам не знает, почему он временами так защищает Нолана. Он ненавидит этого ребенка, но при этом он чувствует, будто он ответственен за него, что крайне странно. Мейсон говорит, это потому, что они все его стая, и это еще более странно, поскольку они все люди, кроме него и Бретта. Лиам не слишком много знает об оборотнях и их стаях, поскольку альфа, который его укусил, едва ли что-нибудь ему объяснил, прежде чем покинуть город, но он довольно уверен, что ты не должен ненавидеть половину своей стаи. Но опять же, Лиам ненавидит большинство людей, и это правда, что они всегда оказываются вместе так или иначе, и он действительно спас жизнь каждому из них в какой-то момент — даже если Кори он просто не дал съесть сэндвич с арахисовым маслом, это все равно серьезная угроза, когда у тебя аллергия на арахисовое масло.