— Ладно, — пожимает плечами Лиам, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица и не показать, что он только что получил катастрофическую информацию и втайне хочет умереть. — Тогда, думаю, мы не будем смотреть «Американского оборотня в Лондоне». Хочешь торт?

Тео смотрит на фруктовый торт, который Лиам достает из корзинки, молчаливо надеясь, что тот муравей сейчас не внутри него.

— Еще и торт? Это ты его сделал?

Тео впервые за весь вечер выглядит действительно впечатленным, и ему вовсе не обязательно знать, что торт испекла мама Лиама. Он все равно помог ей — тем, что попросил об этом. Это была важная часть существования торта, потому что иначе Дженна не стала бы его делать. Так что да, Лиам сделал его существование возможным, а короче говоря, Лиам сделал его. Но потом Тео хмурится, и сердце Лиама пропускает удар. Должно быть, он увидел муравья. Муравей на торте, пытается украсть его, а Тео увидел его и теперь никогда об этом не заткнется.

— Погоди. — Тео смотрит на него, и Лиам видит, что он раздумывает. Лиаму не нравится, когда он это делает.

— Что? — спрашивает он, пытаясь выглядеть невинным. Честно говоря, он действительно невиновен, но ему почему-то так не кажется. Тео вот-вот его в чем-то уличит, и Лиам будет чувствовать вину, он уже это знает.

— Сегодня то же самое число?

Лиам моргает. Он настолько озадачен, что даже не понимает, виновен он или нет.

— Что?

Уголок рта Тео немного приподнимается.

— Это то место, где было наше первое свидание.

— Да, я только недавно это сказал, — пожимает плечами Лиам.

Теперь Тео открыто ухмыляется.

— И прошел ровно месяц, не так ли?

Лиам сглатывает. Виновен, он так виновен.

— Понятия не имею, о чем ты.

Похоже, это подтверждение, которое нужно было Тео, потому что его взгляд мгновенно наполняется весельем, и он широко открывает рот.

— Господи, мы празднуем первый месяц отношений, так вот почему ты притащил меня сюда! — Он смеется, глядя на Лиама так, словно его голова внезапно превратилась в сотню муравьев. — Поверить не могу.

— Ничего подобного.

— Ты меня поражаешь.

— Ничего подобного, — настаивает Лиам. — Я даже не знал, что сегодня ровно месяц.

Тео продолжает посмеиваться, не обращая внимания на его слова.

— Очень романтично, Лиам.

— Заткнись!

Лиам пихает его, чувствуя, как горят его щеки, но Тео сразу же снова наклоняется вперед и целует его.

— А ты принес мне подарок? — ухмыляется он, когда они отрываются друг от друга, и выглядит таким самодовольным, как будто не он только что положил половину своей левой ладони на торт.

— Я твой подарок, мудак, — бормочет Лиам, ударяя его по руке.

Тео перехватывает его кулак и удерживает в своих пальцах.

— Что ж, тогда дай мне его открыть, — улыбается он.

Когда Тео снова его целует, схватив за воротник куртки и слегка оттолкнув назад, Лиам чувствует, что его ладони упираются в холодную траву за пределами скатерти.

Лиам стонет, когда они углубляют поцелуй, слегка раздвигает ноги, поддаваясь давлению колена Тео, и запускает пальцы в его мягкие волосы. И неважно, что ему приходится сосредоточиться, чтобы не выпустить когти, а его глаза, вероятно, горят золотом под веками, или что муравьи могут пировать на его торте. Неважно, что луна в небе над ними станет полной уже через несколько дней и ему придется искать какие-то оправдания. Сейчас ничто не имеет значения, кроме тяжелого дыхания Тео и его теплого языка у Лиама во рту.

А затем реальность возвращается — вместе с громким хлопком и внезапной жгучей болью в плече. Его подстрелили, с удивлением осознает Лиам, и в тот же момент слышит второй выстрел.

========== Глава 6 ==========

Лиам не верит в существование идеальных дней: неважно, насколько особенная сейчас дата и как много усилий ты прикладываешь, чтобы все прошло как можно лучше, — таких дней попросту не бывает в реальной жизни. Все может пойти не так сразу же: твой будильник не срабатывает, и ты слишком поздно встаешь, из-за чего не можешь сделать себе хороший завтрак, а это, для начала, — единственная веская причина просыпаться по утрам, а потом ты опаздываешь на автобус и вдобавок начинается дождь, и так продолжается до полуночи. Таким образом Вселенная любит напоминать тебе, что в то время как идеальные дни — это не вариант, совершенно катастрофические дни очень даже существуют.

В другой раз все начинается отлично, и тебе действительно удается поверить в то, что у тебя будет идеальный день, а затем, когда ты меньше всего этого ожидаешь, у тебя скручивает живот и случается острый приступ диареи прямо посреди урока или за миг до первого поцелуя. (Лиам не жалеет об этом, Хейден все равно куда больше подходила для первого поцелуя, чем эта поверхностная Эмма, которая бросила его из-за чего-то настолько неуправляемого, нелепость.) Но большую часть времени день — это просто неустойчивый баланс между хорошими и плохими событиями и всеми оттенками между ними. Если с тобой случается что-то плохое, ты хотя бы можешь надеяться, что остаток дня будет относительно приятным, но только если плохая вещь — это не острая диарея, потому что она может длиться целыми днями.

Суть в том, что поцелуи с Тео сами по себе имеют опасную способность невероятно приближать каждый день к порогу идеальности, а поскольку это не вариант, Лиам ожидал муравьев и всю эту неприятность с «я ненавижу то, чем ты являешься». Не конкретно этого, но он ожидал, что что-то пойдет не по плану, просто потому что так устроена жизнь. По крайней мере, его жизнь, может, у каких-то людей бывают и идеальные дни тоже, но он об этом не знает.

В любом случае, он был наивным.

Он думал, того, что его парень ненавидит его, хотя еще даже не знает об этом, на сегодня достаточно, и теперь он может наслаждаться нежными губами Тео на своей шее и его руками по всему своему телу без дальнейших тревог.

Кто-то только что подстрелил его. Сообщение получено, Вселенная, спасибо огромное.

На самом деле кто-то до сих пор стреляет в него.

— Какого хрена, они что, стреляют в нас?

В них, осознает Лиам, когда Тео отстраняется от него. Его глаза широко открыты от шока и неверия. Они стреляют в них, а Тео — человек.

Сначала приходит страх. Лиам встает, игнорируя боль в плече, и тащит Тео за собой, закрывая его своим телом. Он чувствует, как пуля обжигает его плоть, и чует едкий запах крови и волчьего аконита. Он знает, что должен вытащить ее так скоро, как сможет, или она отравит его, но Лиам-то исцелится. Он оборотень, в него уже стреляли раньше, и он исцелится. А Тео достаточно одной пули, и… Лиам не хочет даже думать об этом. Он толкает Тео к туннелям, пытаясь закрыть его от пуль, хотя он даже не уверен, откуда они летят. Его ноздри наполнены запахом страха, и он не может отличить свой собственный от того, который испытывает Тео.

— Не высовывайся, — выдыхает Лиам и толкает своего парня к стене, изрисованной граффити. Они достаточно глубоко забежали в туннели, и выстрелы сменились одним только звуком их тяжелого дыхания.

— Ты тоже!

Тео сразу же хватает его за рукав куртки и грубо тянет его к себе вниз — на холодный каменный пол. Лиам позволяет ему это сделать, обшаривая взглядом каждый проем вокруг них, и напрягает слух, чтобы уловить малейший шум, однако рядом с ними никого нет. Они их потеряли. Здесь безопасно.

И тогда приходит гнев.

Лиам знает, что они такое. Он не знает точно, кто они, но он знает, что они. Они уже находили его раньше. Они уже стреляли в него, только стрелами, а не пулями. Они окружили его странной пылью — как он позже выяснил, она называлась пеплом рябины, — поймали его в ловушку и говорили вещи, которых он не понимал. Он был оборотнем всего две недели и не понимал, почему эти люди, которых не видел ни разу в жизни, так сильно его ненавидят. Он был ужасно озадачен и напуган, а потом это прошло и остался только гнев. Когда его нашла Сатоми, альфа Бретта, Лиам уже неплохо поранился, раз за разом бросаясь на невидимый барьер в попытках добраться до них. Он не остановился и после, и он не уверен, понимал ли он тогда разницу между людьми, которые пытались убить его, и Сатоми и Бреттом, которые пришли спасти его. Он до сих пор не знает, права ли была Сатоми, когда оставила его в ловушке дольше, чем требовалось. Вероятно, права.