Стайлз понимает. Он так широко зевает, пока ищет свой рюкзак, что щёлкает челюсть. Однако к тому времени, как вылезает из джипа и надевает ботинки, выглядит окончательно проснувшимся и бдительным. Он берёт с собой биту, несмотря на то, что умывальник находится прямо за дверью. Стайлз не искушает судьбу (касательно зомби, по крайней мере), и Дерек это одобряет. Видимо, так он и выжил.
Стайлз возвращается, стуча зубами и дрожа. Мокрую голову прикрывает капюшон толстовки. Стайлз кажется настолько счастливым, насколько вообще может быть счастлив искупавшийся в ледяной воде парень. Он бросает свои вещи обратно в машину, подходит к устроившемуся на тюке сена Дереку, роется в рюкзаке и тоже садится. Стайлз пахнет цветочным мылом пожилой женщины и зубной пастой с корицей. Он сменил футболку. Дерек знает, что у него нет еды, поэтому протягивает ему коробку пирожных.
— Спасибо, — благодарит Стайлз ещё хриплым после сна голосом и разрывает упаковку.
Пару минут они едят в тишине. Солнечные лучи согревают ноги, а в воздухе летают пылинки. Кричащие где-то высоко гуси отправляются зимовать на юг. Дерек не помнит, было ли у него хоть одно настолько умиротворённое мгновение за последние пару месяцев.
— Никогда не думал, что устану от продукции «Hostess». Как я ошибался, — вяло говорит Стайлз. Он запихивает последнее пирожное в рот и проглатывает, особо не жуя. Это дерьмо легко найти, оно не портится. Видимо, Стайлз съел его столько же, сколько и Дерек.
— Никогда не думал, что буду скучать по брокколи, — признаётся Дерек.
— Да, — вздыхает Стайлз, смотря куда-то в пространство, словно грезит об овощах. Он сползает на пол, заваливаясь на тюк сена. Плечо прижимается к коленке Дерека, но он, похоже, этого не замечает. — И по латуку. Чувак, не могу вспомнить, когда в последний раз ел латук, -— он запрокидывает голову назад и закрывает глаза, возможно, представляя себе прекрасный кочан салата-латука. В свете солнца его ресницы кажутся золотыми.
— Нельзя сделать сэндвич без латука, — говорит Дерек.
— Точно, — соглашается Стайлз, не открывая глаз.
— Нельзя сделать сэндвич и точка, — через секунду произносят они в унисон. Стайлз жмурится от солнца и улыбается ему, и Дерек вдруг давится пирожным. — Ну вот, сглазил!
*
В первый полный день их совместного путешествия Дерек узнаёт, что у Стайлза есть айпод с переходником, который можно подключить к джипу и слушать музыку. Их вкусы не очень совпадают, но это лучше, чем ничего. Стайлз продолжает болтать без умолку, но больше от скуки: долгое пребывание в машине для него пытка. У него СДВГ и нет лекарств.
— В детстве, когда мы были в дороге, мама давала мне четвертак за каждый круг, который я сделаю вокруг машины, пока мы стоим, — делится Стайлз. — Я потом мог купить себе любой сувенир, который пожелаю.
— Я не собираюсь давать тебе четвертаки, — говорит Дерек. Он уже несколько месяцев не видел ни одного четвертака.
— В любом случае, доллар сейчас слишком дорогой, — спокойно заявляет Стайлз. — Инфляция.
Дерек делает задумчивый вид:
— У меня есть банка с оливками и свиными шкварками, — предлагает он. Сейчас еда дороже денег.
— Договорились, — соглашается Стайлз и пытается дать Дереку пять, но терпит неудачу.
Дополнительные остановки не слишком беспокоят. Дерек быстро понимает, что Стайлзу становится легче даже если он не бегает вокруг джипа, а просто выходит из машины и немного разминается. Останавливаться почаще нетрудно, пока это безопасно.
— У меня есть переходник, — говорит Стайлз, ковыряясь в айподе. — Я пытался найти машинку для волос, — он проводит рукой по торчащим во все стороны, словно иглы у дикобраза, волосам. — Я уже сильно припозднился со стрижкой.
Как и Дерек. Волосы и борода длинные и грязные. Сейчас он больше похож на оборотня, чем когда-либо. Ну, или на сумасшедшего горца, кому как нравится.
— Та же проблема, — произносит Дерек. Стрижка ему не повредила бы. — И я теперь тоже буду смотреть в оба.
— Хорошо, — говорит Стайлз, а после восклицает: — О, обожаю эту песню! — и делает погромче.
Они заглушают мотор уставшей машины и делают перерыв на обед, остановившись где-то между Линкольном и Норт-Платтом. Тут же Дерек узнаёт, почему Стайлз так легко его принял. Оказывается, лучший друг Стайлза тоже оборотень.
— Может, ты его знаешь! — радостно восклицает Стайлз, большим пальцем выбивая на своём колене какой-то ритм. — Его зовут Скотт Макколл. Не знаешь? Что? Почему ты на меня так смотришь?
— Оборотни не обязаны знать друг друга, — недовольно говорит Дерек. После чего выбрасывает пустую пачку кукурузных чипсов прямо на траву, не обращая внимания на укоризненный взгляд Стайлза. Тот всё ещё считает, что мусорить — плохо. Похоже, он не совсем понимает, что с каждым днём мир становится хуже и это вряд ли прекратится в обозримом будущем. Есть куда более глобальные проблемы, нежели какой-то мусор.
— Как, ты говорил, твоя фамилия? — спрашивает Стайлз, выковыривая кремовую начинку пирожного. Несмотря на недовольство продукцией «Hostess», он тот ещё сладкоежка.
Дерек не называл свою фамилию, но сейчас готов открыться. Лучше разобраться с этим как можно скорее и забыть:
— Хейл.
Лицо Стайлза говорит само за себя: глаза расширяются, а рот приоткрывается в беззвучном «о». Значит, ему знакома история их семьи. Да что там, она у всего Бикон-Хиллз на слуху. Но лишь единицам известно, какую вину чувствует Дерек.
— Всё нормально, — произносит Дерек. — Тебе не обязательно это говорить. — Услышать от кого-то сочувствующую фразу — последнее, чего бы ему хотелось после стольких лет. Всё равно он этого не заслуживает.
Стайлз слизывает с пальца крем и принимается выковыривать новую порцию.
— Когда мне было восемь, умерла мама, — говорит он, облизав губы. Обычно Дерек терпеть не может, когда люди принимаются делиться трагедиями прошлого, только чтобы сблизиться с ним и показать, что понимают каково это. На самом деле, ничего они не знают.
— Ненавижу рассказывать об этом людям. — продолжает Стайлз. — Все сразу начинают говорить что-то подбадривающее и приятное, но я-то вижу: на самом деле они рады, что оказались не на моём месте. — после чего он мрачно смотрит на Дерека и горько усмехается. — Что ж, спасибо. На этот раз не я самый несчастный придурок и неудачник.
Дерек ничего не может с собой поделать — смеётся. И как только он разражается смехом, невесёлая ухмылка Стайлза превращается в широкую улыбку.
— Рад помочь, — говорит Дерек и открывает бутылку с водой. У него такое ощущение, что на зубах образовалась сахарная корка толщиной в пару сантиметров.
Стайлз поднимают банку с содовой, жестом показывая, чтобы Дерек сделал то же самое.
— За Сообщество умерших родителей.
— Сейчас многие оказались в этом сообществе, — подмечает Дерек, но всё равно чокается со Стайлзом, и они пьют за родных, ушедших навсегда.
*
На следующее утро Дерек просыпается и видит перед глазами тощую задницу Стайлза. Буквально в нескольких сантиметрах от своего лица. Он тычет в неё пальцем, но в ответ раздаётся лишь фырканье и сопение, после чего опять слышится ровное спокойное дыхание. Тогда Дерек снова делает это, но с большей силой.
— Проснись и убери свой зад подальше от моего лица, — ворчит Дерек, тыкая в третий раз, ещё сильнее.
На этот раз Стайлз вздрагивает и откатывается подальше, бормоча под нос ругательства и натягивая своё нелепое одеяло на себя. Дерек едва сдерживает смешок. Жить со Стайлзом — то ещё веселье.
Это утро похоже на предыдущее: умыться, позавтракать дрянной едой, продолжить путь в Бикон-Хиллз. Два утра подряд уже закономерность, и после этого большинство дней начинаются так же.
Следующие несколько суток проходят довольно спокойно, настолько, насколько вообще может быть спокойно в заражённом зомби-вирусом мире. Дерек и Стайлз неплохо ладят, несмотря на очевидное несовпадение характеров. К тому же, когда в машине едет кто-то помимо тебя, километры проносятся быстрее, как и вынужденные срезы по обочинам.
