Деньги, которые у меня были в немецких марках, банк принял на хранение; мне, как я полагал, открыли счет в бельгийских франках (до объединения Европы и появления евро еще надо было дожить), и выдали (осуществилась мечта!) пластиковую кредитную карту. С чувством человека пересекшего пустыню и добравшегося до воды я кинулся везде, где только можно, расплачиваться кредиткой, полагая себя вот теперь, сейчас, уже окончательно не советским человеком. (Тогда нас закружил водоворот ресторанов, клубов, казино и «шопинга», то есть того, что называют «прожиганием жизни», и я тратил деньги, чтобы спустя годы понять, что трата денег – это удовольствие тех, кому больше тратить нечего). В общем-то, хорошо, что мечтам свойственно иногда сбываться. Жаль только, что мы не можем предвидеть последствий этого.

Когда мы переехали от Эрика на квартиру, счета из банка по движению денег продолжали поступать по-прежнему на тот адрес моего проживания, который я указал на момент оформления кредитной карты – в замок Эрика. По свойственной мне безалаберности они меня не интересовали.

Прошло полгода. Намечалась деловая поездка, и мне понадобились наличные деньги, а именно – десять тысяч долларов США. По совету моего приятеля-бизнесмена поторопиться с покупкой американских долларов – на «носу висело» окончание войны Америки с Ираком за Кувейт – я обо всем позаботился заранее. А именно: позвонил в банк и попросил купить для меня десять тысяч американских долларов. Звонок состоялся в четверг. В пятницу я планировал забрать доллары из банка наличными, о чём и уведомил банковского клерка на другом конце провода.

В пятницу забрать деньги у меня не получилось, впереди были выходные, и я решил, что ничего в банке моим долларам не грозит – полежат в хорошей компании до понедельника. Я уже потихоньку европеизировался, поэтому позвонил в банк и предупредил, чтобы они меня до понедельника не ждали.

В воскресенье закончилась война в Ираке, и доллар прилично подпрыгнул в цене. Я мысленно поблагодарил приятеля за своевременный совет и поздравил себя с успешной биржевой операцией. Не Уолл-Стрит, конечно, пустяк, но для человека, у которого напряженные отношения не только с бизнесом, но и вообще с арифметикой, это была надежда на определенный прорыв сквозь стереотипы будущего. Будущее в этот момент уже имело все основания ехидно улыбаться.

Наступил понедельник, и я с чувством преуспевающего в своих намерениях человека переступил порог банка. За мной после представления Эрика закрепили банковского клерка – приятную, обходительную женщину, и я никогда не стоял в общих очередях – меня обслуживали в отдельном кабинете, что, конечно, льстило. Всё-таки я – «Биг босс» и «Гранд партнер». Тревожный колокольчик прозвенел в моем рассудке, усыпленном собственным тщеславием, когда я увидел на предоставленных мне на подпись документах цифру затраченных на покупку долларов бельгийских франков. Она основательно, и я бы даже сказал – откровенно, превышала ту, что была нарисована мной в моей виртуальной кассе.

В итоге. Оказалось. – Банк мог бы, ухмыляясь, персонифицируя себя, процитировать слова Бога из одного апокрифа: «Словом Я обманул все вещи, а сам обманут не был»⁹. – Банк по моей просьбе закупил доллары США на бирже в пятницу утром. По законам Бельгии сделка могла быть произведена только в национальной валюте, то есть для закупки должны были использоваться бельгийские франки. Выясняется, что счёта в бельгийских франках у меня не было. Он просто не был открыт – я же «не просил». Все мои деньги в немецких марках лежали в «неприкосновенности», а под их залог банк каждый раз, когда я расплачивался пластиковой картой, выдавал мне кредит и снимал с меня проценты за него. Поэтому на закупку долларов часть моих немецких марок была конвертирована в бельгийские франки, а уже на эти бельгийские франки закуплены доллары. Понятно, что все операции оплачивались из моего кармана. Но это – «цветочки». Обычно юморист Задорнов перед ударной шуткой спрашивал у зала: «Готовы?» Только это не шутка.

Поскольку в пятницу доллары я не забрал (а счёта в американской валюте у меня тоже не было – я же «не просил»), банку, видите ли, «некуда» было положить мои доллары. И он в ту же пятницу вечером – успел же, подлец (это я его тоже персонифицировал), – перед закрытием биржи на выходные конвертировал мои деньги в обратном порядке, что мне опять стоило процентов от каждой операции. Немецкие марки воссоединились. Всего два года, как пала Берлинская Стена, а какой эффект! Пока я наслаждался жизнью удачливого финансиста, в воскресенье закончилась война в Ираке. Доллар резко взлетел вверх, и в понедельник банк закупил для меня доллары уже по новой цене, опять конвертировав в несколько этапов мои деньги. Из-за моего незнания банковских «фишек» закупка десяти тысяч долларов обошлось мне в полторы тысячи долларов.

А когда я забрал у Эрика накопившиеся почтовые отчеты банка по использованию пластиковой карты, оказалось, что за полгода банк «поимел» меня ещё на три тысячи долларов – проценты за выдаваемые кредиты в бельгийских франках. Я понял, почему богатый Эрик не пользуется кредитными картами и терпит неудобство оттопыренного кармана.

Этот щелчок по носу от внешне дружелюбной Европы был довольно ощутим, потому как жили мы на широкую ногу, а деньги имеют неприятное свойство огорчать своих владельцев, покидая их в самый разгар вечеринки.

Деньги – это придуманная человеком форма энергии, направленная на то, чтобы обособить человека от людей, а людей от человека.

А я-то думал – откуда у меня такая тяга к одиночеству?

Деньги и слова имеют много общего. Когда слов много – их хочется транжирить. Когда слов мало – хочется экономить. Так рождаются афоризмы. По моей книге вы уже поняли, что мне нужен кредит.

* * *

С особой теплотой я вспоминаю, как мы подружились в Брюсселе с русскими – потомками белоэмигрантов. Я впервые услышал русскую речь, в которой трогательно звучало литературно-бережное отношение к языку. Это были люди более русские, чем мы – советские русские. Эти люди несли русскую культуру в своем сердце, передавая её вместе с любовью своим детям и внукам, а их дети – своим детям и внукам. Мы были влюблены в этих людей и дружили не избирательно, а с целыми семьями, от стариков до молодежи.

Я увидел, что старость тоже может быть красива и наполнена смыслом, потому что уважение в семье не имеет возраста. Я нашёл, что такие понятия как порядочность, честь и благородство могут быть не только жизненными принципами, но и генетически врожденными качествами, делающими человека подлинно красивым. Я открыл, что нельзя быть выборочно порядочным или благородным, когда тебе это удобно, как нельзя быть «немножко беременной». Или – или. Истинная правда, что всего одна «ложка дёгтя портит бочку меда». Но такие высокие истины, если не впитаны с молоком матери, в течение жизни или становятся маской, или меняют человека и становятся внутренней потребностью. А возможность измениться – это лучшее, что дано человеку в жизни. Собственно говоря, он для этого и приходит на Землю. С грустью сознаю, что этот путь ещё не пройден мною. Экзистенциальная печаль: уход в дальнейшее…

Мои попытки заниматься в Бельгии бизнесом, как и следовало ожидать, превратились в анекдот. Один из моих друзей, сам успешный бизнесмен, познакомил меня с бывшим министром экономики Бразилии, милым старичком, владельцем фирмы, расположенной в отдельном особняке в престижном районе Брюсселя – на авеню де Тервурен. Мы друг другу понравились, и он предложил мне несколько совместных проектов.

Сначала это был контракт на поставку рыболовецких траулеров в одно африканское государство. Мои партнеры в России нашли отвечающие техническим требованиям и цене траулеры в Новороссийске и провели подготовительную работу по их закупке. Сделка сорвалась в последний момент. Вроде бы, по вине африканских партнёров.