- Не боишься, что руки могут понадобиться тебе свободными? – ухмыльнулась Лиза.

- Чтобы проморозить тебе мозги, мне руки не нужны.

- Ах да, ты же у нас такая крутая… Целая Властительница. Наверное, приятно чувствовать себя героиней.

- В общем-то, да. Впрочем, я не думаю, что распять на ледяных шипах несколько десятков тупых деревенщин – это какой-то суперсложный подвиг. Так, на двоечку по шкале Геракла.

Я говорила спокойно, даже слегка безразлично. Не потому, что хотела ее довести, а потому что действительно не видела в своих поступках чего-то неправильного. Они убивали детей, беременных женщин, насиловали невинных девушек всем своим табуном, а я должна оплакивать их? Увольте. Скажите спасибо, что так легко отделались.

Не имела цели доводить бывшую подругу, но все равно это сделала: она дернулась в цепях и почти достала до меня, подавшись вперед всем телом, но длины оков не хватило.

- Неужели ты так истово веришь в этих божков? – невольно поразилась я, когда жгучая ненависть в ее глазах ошпарила не хуже кипятка.

- Они могли вернуть мне магию! Мне нужно было только верить! И я верила! Я все готова была сделать, чтобы вернуть то, чего ты меня лишила! – прошипела бывшая подруга.

- Тот парнишка-оборотень, - вдруг сказала я. – Который убил свою невесту. Это вы его подуськали, да?

- Он был будущим Вожаком, сильным, талантливым, но ему нужно было раскрыться, - просто пожала она плечами.

Ярость и горе – вот самые яркие эмоции, те самые, которые мобилизуют все резервы организма.

- Но, очевидно, он вам не подошел?

- Мальчишка мерк по сравнению с Карателем Хеммингом. Мы поняли это почти сразу. – Я непроизвольно сжала зубы, и Лиза мерзко ухмыльнулась, видя мою реакцию. – Это был подарок и знак судьбы, понимаешь? Когда вы влюбились друг в друга и подарили нам шанс заполучить вас обоих одним ударом. Такое везение бывает только раз.

И мне стало так противно и обидно!.. За того парнишку, которого я превратила в обычного человека, заморозив его память и волка. За его невесту, которую просто пустили в расход. За бывшего Вожака центральных, чья смерть была такой страшной. И за всех тех, кого эти ублюдки погубили, чтобы осуществить свои изначально нереальные, глупые планы.

Я метнулась вперед быстрее, чем осознала это, и, схватив за волосы, оттянула голову назад, заставляя смотреть на меня.

- Ты убивала?! – прорычала я, замечая в ее глазах зарождающийся ужас. – Ответь мне – ты убивала кого-нибудь на этих жертвенниках?!

- Нет…

- Врешь! – Я не знала, откуда, но четко осознавала – лжет. – Отвечай!

- Да! – выкрикнула она.

- Ну вот и договорились!..

Лед сверкнул яркими искрами на пальцах и устремился ей в мозг через виски, привычно, но все равно как-то особо злобно вымораживая память, магию и личность.

Абсолютная заморозка – таков ее приговор.

Мне хватило минуты, чтобы выполнить то, с чем обычно я справлялась за как минимум пять. Теперь я не чувствовала себя выжатой – увеличилась не только моя связь с собственным даром, но и резерв. Все же Властителем быть не так уж и плохо.

После меня девушка поседела полностью и представляла собой безвольную куклу с обильным слюноотделением. Взглянув на это, на секунду почувствовала себя чудовищем, а потом одернула личного хомячка – нечего всякую падаль жалеть. На мгновение остановилась, чтобы поставить синюю Печать кобры с раскрытым капюшоном, и стремительно вылетела из комнаты.

Остановилась где-то на середине черного коридора, тяжело дыша. Я злилась на себя, на Лизу, на всех этих моранистов – гребанных фанатиков мертвого культа! На меня давила совесть, что обрекла девушку на жизнь овоща, которая оборвется в лучшем случае лет через пять. Ведь могла же изменить приговор!

Но как же те, кого они уничтожили, кому столько боли причинили?.. Оставить безнаказанными?!

- Твою мать! – рыкнула я, раскрытой ладонью со всей дури шарахая об стену.

Лед, искрясь в свете ярких, энергосберегающих ламп, побежал по черной поверхности, украшая ее причудливой вязью зимних узоров от пола до потолка. Я, прошипев еще пару непечатных эпитетов, уперлась лбом в замерзшую стену, стараясь охладить собственный мозг.

- Трудно решать чью-то судьбу? – раздалось со спины, и я обернулась.

Передо мной стоял высокий, поджарый темноволосый мужчина в белом костюме, и почему-то в этом коридоре он смотрелся странно чуждо и неправильно. Слишком аккуратные, плавные черты лица и чересчур яркие для человека синие глаза подсказали, кто передо мной, хотя даже спустя столько лет я его не забыла.

Именно Наблюдатель Вильгельм Айронхайд был тем, кто решил, что «будет забавно увидеть, что из нее вырастет…», когда все остальные постановили, что безопаснее девочку с таким неуправляемым даром запереть в застенках Контроля.

- К этому нужно иметь привычку, - пожала я плечами.

Мужчина улыбнулся:

- Я не ошибся – ты выросла прекрасной женщиной. – И посмотрел куда-то мне за спину. – Что ж, Натан, я отмечу ее в списке Властителей, вы можете идти.

На талию опустилась большая рука, и лишь по тому, как сжались его пальцы, я поняла, как оборотень нервничает – лицо же его было совершенно бесстрастным.

- Почему? – спросила я, глядя Вильгельму в глаза. Он недоуменно приподнял бровь. – Почему вы проголосовали против?

- А какой был бы толк запереть столь могущественную силу? Так же мы получили абсолютно уникального дракона. Или, вернее сказать, драконицу, - эдак с намеком и ослепительной улыбочкой. – Я ничуть не жалею о своем решении, маленькая льдинка, а ты?

Услышав прозвище, которым меня называл в этих стенах Айронхайд, коего в детстве я считала кем-то вроде ангела, лишь покачала головой.

Тогда, в пять лет, он казался мне спасителем, тем, кто защищал глупую девочку от злобных, прожженных интриганов Контроля. Во время заседаний по моему делу он всегда держал меня на коленях и подкармливал конфетками, часто улыбался и никогда не показывал, насколько жестоким может быть.

И лишь раз я увидела, как безжалостно этот мужчина убивает тех, кто имел наглость выступить против него: взмах руки – и безголовое тело упало на пол, орошая белый пол темно-красной кровью и судорожно подергиваясь в предсмертных конвульсиях. Этого хватило, чтобы я больше никогда не приблизилась к нему ближе, чем на несколько десятков метров.

Брюнет сейчас склонил голову к плечу, и я могла поклясться, что он знает, о чем я думаю.

Это оказалось правдой.

- Я не хотел тебя пугать, но ты была слишком важной для моих планов, льдинка.

Я кивнула, но когда Наблюдатель сделал шаг вперед, отступила, вжимаясь спиной в Хемминга. Вильгельм замер, поднимая безупречные, ухоженные руки ладонями вверх.

- Тогда удачи, Анечка, - грустно улыбнулся тот, кого я не могла причислить ни к одному из сообществ Полуночи. – Натан, если с ее пяти лет ничего не поменялось, то малышка в качестве лекарства от стресса любит фисташковое мороженое и молочный шоколад с орехами. И боится уколов. Это так, чисто к сведенью. Вдруг – пригодится.

И прошел мимо, напоследок похлопав Карателя по плечу.

Я уже пристегнулась и грела руки о печку, когда оборотень вернулся в машину и протянул мне целую коробку шоколадок с фундуком. Счастливо пискнув, тут же распотрошила ее, доставая одну, вскрывая и начиная откусывать прямо от плитки.

- Наблюдатель Айронхайд был прав? – И столько ехидства в голосе, главное. – Откуда он так хорошо тебя знает?

- Пятилетняя бесстрашная малышка, цепляющаяся за его штанину, показалась ему забавной, и он взял ее под свое крыло.

- Причем в прямом смысле, - многозначительно обронил Хемминг. Я заинтересованно приподняла брови, хрустя орехами в шоколаде. – Вильгельм Айронхайд – полукровка. Или как вы говорите – нефилим.

- Его отец – ангел?! – просипела я, едва не подавившись.

- Уже падший, к слову. – Меня хотели похлопать по спине, но не стали, видимо, подумав, что если он по мне хлопнет, то у него одной девушкой станет меньше.