…чтобы тут же отвернуться и поклясться больше вообще на него не смотреть!

Мне хватило мгновения, чтобы в серо-голубых глазах рассмотреть удивление, которое быстро подавили другие эмоции. Такие, как удовольствие, насмешка, желание и… голод. Такой откровенный, что я бы покраснела, будь я более скромной.

- И все же вы боитесь, - усмехнулся мужчина, чуть подаваясь ко мне.

Бессмертный такой, я не пойму?!

- Это еще спорный вопрос: кто кого бояться должен! – с вызовом задрала я нос кверху, воистину царским жестом отворяя дверь в комнату с осужденным.

***

Оборотень сидел, прикованный к стене серебром, с опущенной головой и отчаяньем, которое было видно даже мне, никогда по поводу чувств других особо не заморачивающейся. Потом он поднял на меня глаза, в которых я ничего нового для себя не увидела. Я все это видела, и не раз.

Я никогда не разговаривала с теми, кого приводили мне на опечатывание. Зачем? Какой смысл?

Незачем, и смысла нет. Промолчала бы и сейчас, но, как мне показалось, оборотню страшно было сидеть в тишине.

- Как это будет?

- Словно вас поместят в морозильную камеру на пару минут. А потом вы просто ничего не будете чувствовать. – Я знала, что за непрозрачным с этой стороны стеклом в смежной комнате стоит Каратель, и, по сути, могла бы спросить у него, но… - Что вы сделали?

- Я убил свою невесту.

Брови сами взлетели вверх. Ибо сказанное для вервольфа было поистине немыслимым.

- Мне жаль.

- Вы врете, - уличил мужчина.

- Не совсем. Однако если вы здесь, значит, признались в преступлении, но кто-то просил за вас, иначе с вами разобрались внутри клана, как это происходит всегда. А не проводили бы через два круга Печатей.

В деле, на первой же странице, я увидела печать в виде королевской кобры о двух головах. Это значило, что этого оборотня было приказано провести сначала через физическую, а потом через ментальную опечатку. Первая заморозит его волка, как живое существо, а вторая – уничтожит в его памяти любое упоминание о том, кем он когда-то был.

Это милосердно… в каком-то смысле.

- Так решил Каратель Хемминг.

- Сочувствую вашей утрате.

Он кивнул, понимая, что говорю я отнюдь не о невесте.

А потом мои руки коснулись его виска и сердца, выпуская лед из железного плена воли. Магия радостно, как и всегда, устремилась во внешний мир. Будь ее воля, она вообще бы никогда не пряталась, все время проводя на кончиках моих пальцев, замораживая все на своем пути. И постепенно весь наш округ превратился бы в край вечной зимы.

…и всякий раз, как в первый…

Пять минут, и мужчина на физическом уровне стал абсолютно обычным. Его тело конвульсивно дернулось, лед на секунду проявил все вены и сосуды, идущие от сердца, окрашивая их в голубой и бледно-сиреневый. А потом все прошло.

Теперь он такой же, как и все, от кого мы прячем целый мир, принадлежащий Ночи.

- Посидите пару минут, придите в норму.

И вышла, не прощаясь – моя работа была здесь закончена, дальше уже не мое дело. Сзади хлопнула дверь смежной комнаты.

- Четко работаете, - похвалил Каратель, обращаясь ко мне уже намного теплее.

- И тем оскорбительнее было ваше поведение, - поджала я губы, разворачиваясь к нему лицом.

Мужчина раздражённо вздохнул и сквозь зубы проговорил:

- Хорошо. Я прошу прощения за то, что посчитал вас некомпетентной. Довольны?!

- Мне не нужны ваши извинения! – в лучших женских традициях огрызнулась я, отворачиваясь и направляясь обратно в свой кабинет.

Приглушенно ругнувшись, Хемминг чуть рычаще крикнул мне вслед:

- У вас убийца без присмотра!

- Вообще-то это ваш убийца! К тому же, теперь он беспомощен, как простой человек. Вы боитесь людей, Каратель Хемминг? – и головы не поворачивая, хмыкнула я спокойно, прекрасно зная, что он все услышит.

***

Когда я уже застегивала пиджак, намереваясь выйти на улицу и там дождаться такси до дома, дверь в мой кабинет распахнулась, едва не треснув меня по лбу.

- Вы слишком гордая и упрямая! – с порога заявил мне представитель Контроля.

- А мои гордость и упрямство у вас есть просят, я не пойму? – подняла я бровь, искренне не понимая, кой черт ему вообще от меня надо и чего он замер в проходе, как Фудзияма – не пройти, не проехать.

Огромный оборотень склонил голову к плечу, нехорошо прищурившись, но с места не сдвинулся.

- Прошу заметить, что я вам не хамил.

- Нет, - подтвердила я, начиная закипать. А это никогда не способствовало нахождению моего языка за зубами. – Вы всего-то облили меня грязью при помощи одного взгляда, чуть не расшибли мне лоб дверью в мой же кабинет, и сейчас стоите в дверном проеме, мешая отправиться домой, куда я и так попаду позже, чем планировала, а все опять же из-за вас! – Я сложила руки под грудью, намекая, что не собираюсь брать его гору мускулов штурмом. – Согласитесь, мое хамство вполне обоснованно.

Глубоко вздохнув (как видно, Великий Натан Хемминг не привык, чтобы простые смертные были чем-то недовольны, особенно таким великолепным им!), он все же продолжил, пристально глядя на меня:

- Именно поэтому я пришел предложить подвезти вас, зная, что задержались вы из-за меня.

Я почувствовала себя неловко: он хотел помочь, а я его обхамила. Неприятная ситуация, так как я патологически не любила извиняться. Ибо в большинстве случае не считала себя виновной. А тут…

Чтобы скрыть собственное смущение, я передернула плечами, и мужчина машинально опустил глаза вниз. Да так и застыл. Я, решив узнать, что же такого интересного он там углядел, посмотрела туда же. И физически ощутила, как запылали щеки.

Верхняя пуговица блузки, которая из-за постоянного натяжения на груди часто расстегивалась, сейчас показала Карателю куда больше, чем было принято в приличном обществе. А именно кружево бюстгальтера и родинку на левой груди, которая вообще-то находилась довольно глубоко.

То есть Хеммингу с высоты его громадного роста было видно очень и очень многое. Считай, все то, что даже в самом откровенном декольте платья не увидишь.

- Э-э-э… - умно протянула я, стягивая ворот блузки рукой, и продолжила, желая побыстрее замять неловкий инцидент: – Так что вы там говорили про подвезти?

Он с видимым усилием вернул глаза на уровень моего лица, и, лишь заглянув в них, я резко передумала с ним ехать. И мужчина это заметил, сколь не затуманенным был его взгляд.

- Возражения не принимаются, - низко и хрипло проговорил он, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

Однако тон был таким, словно я действительно осталась без вариантов. Такой расклад, как мое обычное неподчинение всяким наглым начальникам, вздумавшим мною помыкать, он даже в расчёт не брал.

- Спасибо, но думаю, что вполне успешно доберусь сама и…

- …прождете такси еще месяц! – грубо отрезал Каратель, хватая меня за руку и выволакивая из кабинета. – Никто не собирается вас насиловать! Я и пальцем к вам не прикоснусь… если только сами не попросите об обратном.

Его настроение менялось как ветер. Вот он зол и раздражен до предела, а в следующее мгновение уже лукаво щурится и заигрывает со мной. И это еще женщин называют непостоянными?! Да вы просто с вервольфами не общались, господа!..

Я, качая головой, закрыла кабинет и поплелась за ним, как приговоренная к смертной казни.

Машина у него была под стать ему самому: мощная, агрессивная, огромная, как трехкомнатная квартира, и, очевидно, стоящая примерно столько же. Я лишь вздохнула, напоминая себе, что зависть – грех.

Мужчина придержал мне дверь, помог пристегнуться, случайно – хотя кто его знает?! – пройдясь по моей талии широкой ладонью, и прошествовал на свое место. Взревел мотор, он спросил адрес, я ответила, и мы замолчали.

- Я много слышал о вас, - первым сказал он, когда ему, видимо, наскучило ехать в тишине.

- М-м-м, и что люди говорят? – без особого интереса спросила я, так как знала, что вряд ли что-то хорошее.