Дойдя до своей комнаты, легла в кровать, укрылась, повернувшись набок. И чуть заметно улыбнулась, когда постель прогнулась под его весом.

Широкая ладонь скользнула по талии и подтянула к теплому телу. Горячее дыхание пощекотало шею, вслед за ним – аккуратный поцелуй в щеку. Длинные пальцы прошлись по темным синякам, но я непреклонно натянула рукав.

- Если вздумаешь извиняться, будешь спать на коврике у входа. Доступно излагаю? – непримиримо буркнула моя светлость.

- Вполне. И… я люблю тебя, снежинка. А за только что учиненный промыв мозгов еще больше.

Я лишь хмыкнула, засыпая на сей раз по-настоящему…

***

…до мерзкого звука будильника.

Кому-то нужно было на работу, и этот кое-кто быстро вспомнил, благодаря чьей неоценимой помощи в ночном бодрствовании он катастрофически не выспался, поэтому первое наше совместное утро началось… да-да, со смачного шлепка по моим вторым девяносто.

Этим утром, когда Каратель Хемминг зевал каждые две минуты, застегнул пуговицы на пиджаке криво, пока я не исправила, само мое имя стало синонимом матерного слова. Несмотря на проснувшиеся совесть и жалость, чувствовала себя отомщенной.

- Что?! Только потому, что я тебя отругал при всех?! – рявкнул мужчина, узнав о причине устройства неспокойной «эротишной» ночи.

- Ты жуй-жуй, а то подавишься, - ехидно посоветовала я, кивком указывая ему на омлет с беконом. – Подбросишь до работы?

- Без проблем, - отозвался оборотень, понимая, что спорить со мной бесполезно, но теперь, в силу абсолютных браслетов, хотя бы неопасно для жизни. А потому: - Я отомщу…

- …и мстя твоя будет страшна? – приподняла я брови, не скрывая саркастичной ухмылки.

Вервольф на несколько мгновений прикрыл глаза, потом открыл и совершенно искренне произнес:

- Ты чудовище. Маленькое, беспринципное чудовище.

- Льстец! – забирая у него пустую тарелку и убирая в раковину, ласково пожурила я.

На что он только безнадежно покачал головой.

Да, я бесстыжая и безобразно бессовестная.

***

Мимоходом постучав, зашла в кабинет начальника отдела Печатей. Все-таки мое трехмесячное отсутствие нужно было узаконить.

- Ах, Анечка, ждал-ждал! – ослепительно улыбаясь желтыми зубами, просюсюкал Падлыч, или Нестеров Валентин Павлович.

Свое прозвище уже далеко немолодой маг-воздушник получил за мерзкий характер, любовь изводить подчиненных мужского пола и домогаться – женского. В нашем отделе я была второй девушкой, еще одна магичка с направленностью огня, вопреки своему дару, была достаточно тихой и застенчивой, чем эта скотина пробовала воспользоваться. К счастью, обошлось, как рассказывал дольше работающий здесь Денис.

Когда начальник попытался направить свои ручонки в мою сторону, я для наглядности проморозила его костюм, особенно охладив одно место. Мне пригрозили судебным разбирательством, я отбила жалобой в Совет магов на сексуальное домогательство. Думаю, не стоит говорить, что никто ни в какой суд не подал, зато женщин в нашем отделе Падлыч трогать перестал. В открытую, по крайней мере.

- Как же тебя так угораздило? – фальшиво посочувствовал начальник, когда я села в кресло для посетителей.

- Карма, видимо, - резко ответила я. – Документы, будьте любезны.

Валентину Павловичу было уже за пятьдесят, и это был не тот возраст, когда гнев проходит бесследно для внешнего вида. Его физиономия покраснела от моего тона – словно не он здесь главный, а я. Собственно, мне всегда было плевать на это, ибо я догадывалась по разговорам Марины Васильевны, что это ненадолго.

Мне протянули папку, я поднялась, подошла к столу, раскрыла, взяв верхний листок с печатью Совета магов и личной печатью главы. Уголки губ непроизвольно поползли вверх – на три месяца с сегодняшнего дня был выписан больничный по ситуации, непредвиденной и опасной для жизни, то есть не за свой счет. Мысленно поблагодарила наставницу.

- Виктор Петрович так трясется над вами! – В приторном голосе явственно слышался пошлый намек. – Так переживает, заботится.

- Да, наш глава – мировой мужчина, - холодно глядя в рыбьи глаза сверху вниз, кивнула я. – Ручку.

- Что же вы будете делать, Анна, столько вечеров одна? – посетовал Падлыч, даже не думая подавать мне «перо». – Например, сегодня?

- Считаете, браслеты навечно?

По сути, абсолютно левый вопрос, но маг все понял верно. Моя сила заперта всего на три месяца, а когда этот срок выйдет, я отыграюсь за все. Причем сделаю это так, что начальнику будет очень плохо, а доказать он ничего не сможет.

Злобно просверлив меня глазами, демонстративно положили ручку на заявление.

Заполнить его было делом пяти минут, в течении которых я с трудом удерживала себя на месте, чтобы не схватить блестящий в вазочке ножик для вскрытия писем и не отчекрыжить этому уроду… что-нибудь. От взгляда, коим по мне бродили, наклоняясь вперед, чтобы глянуть глубже в декольте, отчаянно хотелось запереться в душе часа на три, дабы смыть с себя эту липкость, пошлость и грязь.

Вернув отчет в личное дело, кивком попрощалась, уловив в спину «Стерва!» Навестила Дениса, сказав, что не могу работать три месяца. Меня обнадежили, пообещав регулярно звонить и не давать мне скучать. Улыбнулась и попрощалась, думая о том, как Хемминг отреагирует на какого-то парня, который будет часто звонить и развлекать мою светлость.

Позвонила Анне, пригласила в кафе. Она спросила, не против ли я Лили на нашем маленьком девичнике. Видимо, золовка сейчас у нее, и подруге неловко оставлять ее одну. Я была совершенно не против. Условились через полчаса в нашем старом добром «Мармеладе».

Вызвала волк-такси, как в шутку называла его при Кирилле и теперь при Натане. Обаятельный водитель-вер скрашивал дорогу шутками и комплиментами, по которым я догадалась, что он пока одинок. Мило, но непреклонно улыбаясь, дала понять, что уже занята. Ничуть не расстроившись, парень домчал до места встречи с подругами и, взяв плату, укатил по следующему заказу.

Девушек еще не было, до встречи оставалось минут десять, я заняла столик у стены и окна, рассеянно просматривая меню. Заказала себе апельсиновый сок, и через пару минут официантка принесла бокал, поставив на салфетку. Рассеянно отпив глоток, глянула на бумажную вещь и удивленно замерла.

На белой поверхности маркером или чем-то еще был нарисован странный знак: девятиконечная звезда, а в ее центре вертикальная полоска, перечеркнутая тремя горизонтальными. Из всех известных мне знаков ни один не был похож, а ведь символику я в свое время сдала на «отлично».

Однако я не успела подумать о непонятном символе, весело переговариваясь, подошли Аня и Лиля. Бывшая Макарова еще не устроилась, как Данилевская подалась вперед и, сверкая глазами, скомандовала:

- Рассказывай!

Как примерная подруга и человек, которому все же хочется жить, сообщила им новости с самого начала. К концу повествования обе магички хмурились.

- Не подумай, мы очень рады за тебя, но… - Жена Кира замялась, подбирая слова. – Это же сам Каратель Хемминг! Я видела его пару раз, и могу сказать, что храбрость и наглость дались мне непросто.

- Лиля права, хочу добавить, что, когда он заявился на бал в Нижний Амстердам, я думала, меня инсульт хватит, если он ко мне прикоснется. – Аня раздраженно повела плечами – страх огневичка и дочь Булата не терпела. – Однако ты, я вижу, ужаса совсем не испытываешь.

- Нет, - улыбнулась я. – Мне хорошо с ним. Тепло, комфортно. С ним я словно могу расслабиться и быть чуть-чуть ребенком. К тому же, он, в отличие от большинства полуночников, не боится Ледяной смерти.

- Я тоже не боюсь! – запальчиво вскинулась Данилевская.

- Прости, солнце, но давай останемся только друзьями, - с трудом сдерживая хохот, попросила я.

- Балда! – Попытка щелкнуть меня по лбу успехом не увенчалась, но неожиданно Анька нахмурилась. – У вас с ним приличная разница в возрасте.

- Думала об этом, - подперев щеку ладонью, призналась я. – Радует, что вервольфы очень медленно стареют. К слову, ты в курсе, сколько лет Юргену?..