- Простите, я по привычке туда убрала, но Максим ничего не сказал, и я забыла об этом… – несколько сконфуженно выдала я, прекрасно видя, к каким выводам она пришла.

Лицо женщины просто светилось одной мыслью: ага, если уже вещи переставляет, значит, уже ощутила себя хозяйкой. Значит, Максим небезразличен, а это значит, что и его поползновения в мою сторону вполне взаимны…

Насколько же люди предсказуемые существа!..

- Нет, что вы, что вы, дорогая!.. Ничего не имею против. Чувствуйте себя, как дома. – Она прищурилась, забирая у меня миску. – Я только рада буду, если Максимка наконец перестанет быть таким грустным.

Мне вспомнились слова Владимира о том, что Максим медленно умирает без надежды на взаимность. Я мысленно показала ему язык. Уж каким-каким, а умирающим Бессмертный выглядел в последнюю очередь, ибо умирающие так не издеваются над окружающими и не соблазняют бедолаг-вампирш.

- Вы знаете, он так по вам тосковал. Все время о вас думал и телефон всегда рядом держал, чтобы в любую секунду иметь возможность ответить… Вы просто не видели, но у него даже плечи опускались, когда на экране не ваш номер высвечивался, – непритворно грустно вещала миссис Дженкинс. – Мне было так его жаль…

- Я не могла ответить ему взаимностью… Раньше, – неуклюже оправдалась я.

- Да, я знаю. Муж, дети… Мне Максим про вас рассказал. Про то, что вы занимаете высокую должность, что очень сильная, что никому не позволяете решать за себя, что всегда вы прикрываете кого-то, а не вас… И теперь я вижу это. – Женщина обернулась на секунду и кивнула на пистолет под рубашкой пижамы. – Вы с виду очень молоды, Анетт. Но мне кажется, что пережили вы больше, чем я в свои пятьдесят семь.

И это действительно так. Наверное, от того, что я почти в два раза старше вас.

Она сказала «с виду»… Знает или нет?

- Но теперь-то уж Максим будет счастлив, да? – улыбнулась домработница, с надеждой глядя на меня. Удивительно светлая женщина – ни грамма фальши или лжи, она действительно искренне желает Бессмертному добра. – Он заслужил спустя столько прожитых лет…

- Сколько? – спросила я.

И тут Аврора прищурилась. В глазах заплясал тот же, что и у меня, вопрос. Знает или нет?

- По моим скромным подсчетам около двух тысяч двухсот лет. – И замолчала, ожидая моей реакции.

Я лишь снова кивнула. У меня вышла примерно та же цифра, плюс-минус лет двадцать.

- Значит, вы тоже вампир?

- Полукровка. Мать – человек, лишь после моего рождения ставшая вампиром, – пояснила я. – И много он вам рассказал?

- Я понимаю ваши опасения, мисс Лайт, но нет, я болтать не буду. Мне ни к чему. Да и вампиром мне быть уже поздно. – Миссис Дженкинс вздохнула и улыбнулась мне. – К тому же, насмотревшись на Максима, я понимаю, что и не хочу.

- Почему?

- Вечная жизнь – это, конечно, хорошо. Но ведь нельзя же сделать вампирами вместе со мной и всю мою семью? Сыновей, внуков, правнуков?.. – Я отрицательно мотнула головой. – Вот видите. А без них я вечной жизни не хочу. И не желаю видеть, как они будут умирать у меня на глазах.

Я с уважением взглянула на эту потрясающую женщину. Кто бы мог подумать, что за внешней беззаботностью и болтливостью скрывается не дюжий ум и мудрость?.. Но она права. Одна из самых страшных ловушек вечности – видеть, как умирают родные люди.

- К тому же вампиры питаются кровью, пусть редко и осторожно, но все же. А я панически ее боюсь, падаю в обморок от малюсенькой капельки! – воскликнула Аврора, выкладывая на тарелку еще один блинчик.

А еще вампиры ревнивые, вспыльчивые, сильные, проворные, коварные, одаренные твари, для которых приоритетом является только своя жизнь и жизнь семьи, а все остальные для них мусор, через который они привычно перешагивают на пути к своей цели.

Но это, естественно, я добавила про себя.

- Ты допустил на нашу территорию постороннюю!..

- Ты сам ее привел!..

- А как же Кодекс клана?..

- Молчать! – рявкнул мужчина, не сдержавшись, и треск деревянных подлокотников высокого кресла как удар молнии прокатился в наступившей тишине. – Молчать, или – видит Великий Прародитель! – я заставлю вас это сделать!

Максим устало потер виски. Нет, конечно, он догадывался, что будет нечто подобное, что недовольства остальных членов клана не избежать, но все же надеялся обойтись без столь открытой конфронтации.

Естественно, о том, что он вернулся не один, тут же узнали его братья. Но он никак не мог ожидать, что те, кто видел и знает Анетт Лайт, кто работал вместе с ней, могут так ополчиться против нее. Зачем?..

- Ты нарушил наш закон, Максим, приведя сюда девчонку-полукровку, – спокойно обвинил Вацлав, вампир из Праги времен ее первых князей Пшемысловичей.

- Этой «девчонке», как ты выразился, уже вторая сотня лет идет, – вступился за Лайт Николай, вампир, который когда-то был близким другом Дмитрия Донского.

- По сравнению со мной – она девчонка, – отмахнулся Вацлав, сверля главу клана неприязненным взглядом.

Увы, но даже Максиму не переделать заведенный порядок, как бы ему не хотелось изгнать Вацлава. Но в клан Бессмертных по приказу еще Ровеля входят все, кому больше семисот лет и кто мастерски владеет оружием, любым. И потомок Пшемысла прекрасно об этом знал. Поэтому столь уверенно высказывал свое недовольство. Такой вариант, как настоящая смерть, он, естественно, не учитывал.

Максим едва заметно прикрыл глаза. Он устал выяснять с ним отношения. Слишком часто этот вампир стал перебегать ему дорогу. Со своего кресла, что стояло спинкой к французским окнам на некотором возвышении по сравнению со всеми остальными, ему было прекрасно видно каменное выражение лица Вацлава, в то время как даже превосходное вампирское зрение не могло помочь оппоненту разглядеть лицо главы. Каменная маска на лице Пшемысловича могла значить только одно – он не один такой, за ним есть кто-то еще.

- И что ты скажешь, Максим? – несколько насмешливо вопросил Вацлав.

- Скажу, что ты зарвался, мальчишка, – тихо ответил главный Бессмертный, и большинство мужчин в зале напряженно застыли.

В помещении несколько потемнело, от Максима шли черные волны глухого гнева и недовольства. Вацлав молча проглотил насмешку. По сравнению с первым творением Ровеля он действительно мальчишка. Однако если будет нужно, он поднимет против него бунт. Недовольство копилось уже давно, еще с тех времен, когда Александр обязал их к безоговорочному подчинению. А теперь, когда появилась эта вампирша, сплотить недовольных Максимом будет куда как проще.

- Я знаю, что за мысли вертятся в твоей голове, Вацлав, и хочу предупредить, – спокойно проговорил глава, глядя мужчине в глаза. – Если быстро свернешь свою смутьянскую деятельность – я скорее всего даже оставлю тебе жизнь. Если же продолжишь усиливать раскол в клане – погибнешь сразу, но смерть твоя будет страшной и мучительной.

- Ты угрожаешь мне, одному из своих братьев, лишь бы защитить какую-то вампиршу?! – вскинулся мужчина. Но тут же смолк и побледнел, потому что Максим оказался перед ним настолько быстро, что даже вампирское зрение не засекло.

- Она – Правая рука Великого Мастера вампиров, ты понял?! – зарычал Бессмертный, наклоняясь к противнику. Когда Вацлав несколько судорожно кивнул, глава выпрямился, окинул всех сидящих на креслах вампиров. – Говорю один раз и повторять более не буду. К Анетт Лайт обращаться не иначе как «мисс Лайт» или с ее позволения по имени. Кто попробует хоть пальцем тронуть против ее воли, останется без этого пальца. Скоро сюда прибудет ее сын, Дарган. Он под защитой и опекой Владимира. Обидевший его будет иметь дело сначала с Миром, потом со мной. Я понятно объяснил?

- Ответь, Максим. На вопрос Вацлава, – глядя в глаза гладиатору, спросил Генрих, герцог при Черном Принце Эдуарде.

Максим еле заметно усмехнулся. Он, конечно, знал, почему Генрих на стороне Пшемысловича. Генрих любил девушку, человека. Она жила здесь, в Вене, но, согласно законам, он не мог ее обратить, тем самым втягивая ее в клан, так как это закрытый род, и все кандидаты одобряются Максимом и Мастером.