Сковорода оказалась в руке сама. Честно. Почти.

Ибо я поняла, что она (ухмылка, естественно, а не сковородка) значила. И прекрасно осознала, что против коварства древнего вампира ничего не могу противопоставить.

Он просто манипулировал мной. Притворившись таким несведущим, Максим заставил меня ему помочь, дал ощутить себя хозяйкой в его доме, правильно трактуя один из женских инстинктов: если разок побыла хозяйкой, равнодушной уже не останешься.

Нужно отдать должное его смекалке и актерскому мастерству, а потому месть моя будет ужасна!

- Ну, Максим! – протянула злая я, наступая. Бессмертный, не будь дурак, уже слетел со стула и пятился от меня с самым испуганным выражением на лице, которое только мог состряпать. – Ну паразит!

- Ани, не злись, мое маленькое притворство не стоит твоих драгоценных и без того дефицитных нервов! – явно давясь смехом, уговаривал мужчина.

- «Маленькое притворство»?! – прошипела я, поигрывая сковородкой. – Да по тебе МХАТ плачет! Станиславский горючими слезами обливается!..

И вдруг вампир пятиться перестал, его лицо изменилось, став немного лукавым и предвкушающим. Он ждал, пока я подойду поближе, в гневе не заметив его маневров.

Фиг! И фиг, и фиговое дерево!

Я тут же замерла, потом сделала шаг назад, показывая, что в этот раз оказалась умнее, и его план раскрыт. Максим вздохнул и улыбнулся, подняв руки вверх, якобы сдаваясь.

Паразит, гневно думала я, с глухими шлепками обваливая сырую котлету в панировочных сухарях. Заполнив сковородку, я взяла две тарелки, одну, которая глубокая, наполнив водой, ножик и десять картофелин. И с непроницаемым лицом бухнула перед Максимом.

- Чисть, – буркнула я, возвращаясь к котлетам.

И этот несносный вампир захохотал.

Тем самым приятным, расслабленным, счастливым смехом, когда случается что-то хорошее, что-то, о чем мечтал и на что надеялся. Очень красивым смехом.

- Ты так забавно злишься!.. – выдавил Бессмертный, пытаясь, видимо, меня успокоить.

- Конечно! Очень забавно! – продолжила бухтеть я. – На вот, снимай пробу! – И сунула ему в рот кусочек горячей котлеты.

Гладиатор даже не ойкнул. Прожевал, задумчиво посмаковал и расплылся в улыбке.

- Вкусно!

И не успела я пискнуть, как он перехватил мою руку, что была испачкана в мясном соке, и поцеловал каждый пальчик, слизнув с них жидкость. Меня невольно бросило в жар, я почувствовала, как безбожно краснеют щеки… Глаза Максима еще сильнее потемнели, и теперь мерцали каким-то завораживающим, затмевающим разум цветом.

Облизнув мизинец, Бессмертный не остановился, подтянув руку и меня, соответственно, поближе. Его губы коснулись тыльной стороны ладони, язык оставил влажный след, а потом спустился ниже, к запястью, где с сумасшедшей скоростью билась голубая жилка…

И я, все это время со сбившимся дыханием и пылающими щеками молча наблюдавшая за манипуляциями мужчины, очнулась.

Вот ведь… вампирюга!

Мои глаза сузились, и Максим, что неотрывно в них смотрел, тут же остановился. Только успел последний раз поцеловать выпирающую косточку запястья, как рука моя была безжалостно вырвана из длинных, сильных пальцев.

- Но ты еще вкуснее! – с довольным, просто кошачьим видом хрипловато добавил мужчина.

Гневно фыркнув, я развернулась и подошла обратно к плите, где еще чуть-чуть и были бы заживо сожжены на сковороде безвинные котлеты. Поспешно сняла их с огня. Рядом с моей рукой молча поставили тарелку с уже очищенной и даже нарезанной идеальной соломкой картошкой. Выложила котлеты на тарелку, ссыпала на горячую сковороду резанный корнеплод и вздохнула.

- Ладно, я прошу прощения.

- За что? – искренне удивился Максим, когда я обернулась к нему лицом.

- За свое поведение.

- Это тебя картошка нарезанная так подкупила?.. – Бессмертный был так удивлен, что так и замер с ломтиком огурца около рта.

- Да… То есть нет… То есть… Пф! – Я сдула с глаз челку.

Глупо наверное, но это действительно была картошка. Просто вспомнилось, сколько раз я просила об этом Нуаду, но он никогда не догадывался сам. А тут даже говорить не пришлось, да и скорость впечатляющая…

Боже, какая же это ерунда!..

- Тебе не за что извиняться, – мягко проговорил вампир, галантным жестом отодвигая меня от плиты. – Более того, этот дом редко видит подобные забавные сцены. Ты имеешь редкий дар: оживлять все вокруг себя одним своим присутствием.

И он встряхнул сковородку, как при поджарке блинов. Картошка, видимо, не была извещена, что она не блин и ей не положено так переворачиваться. Однако соломка приземлилась не прожаренной стороной, грань к грани. Филигранная точность. Я завистливо вздохнула. У меня даже блины так не переворачиваются. Я подозреваю, что им тоже не говорят, что они – блины и им сам Бог велел так переворачиваться…

Пока Максим колдовал с явно благоволившей ему картошкой, я дорезала салат, заправила его, украсила зеленью. Нашла тут же, в столе, приборы, салфетки. Красиво разложила.

Поэтому полные тарелки, которые поставил на стол мужчина, смотрелись особенно аппетитно. Точнее еда на них.

Гладиатор ел с таким смаком и вкусом, что я невольно засомневалась, а в полной ли мере он вампир? Вдруг ему нужна еда?..

Когда я спросила его об этом, он засмеялся:

- Нет, просто это привычка, которую я сохранил еще со времен человеческой жизни.

- Ты был рабом? – вырвалось у меня, ибо, учитывая некоторые известные мне из его биографии моменты, как еще объяснить такую скорость поглощения пищи и аккуратность, с которой он ел, не оставляя ни крошки на тарелке?!

Я тут же пожалела о сказанном.

Желваки заходили у него на лице, вилка прогнулась в другую сторону, а вся фигура стала какой-то огромной и опасной. Я инстинктивно сжалась, стараясь казаться еще меньше, чем есть. Заметив это, вампир резко выдохнул и за долю секунды взял себя в руки. Улыбнулся.

- Прости, я не хотел тебя пугать, – немного виновато произнес он. Я лишь покачала головой, внешне спокойно возвращаясь к обеду.

Тогда я не сразу осознала, что это сейчас было. А когда осознала…

Он призывал Силу. Такую же, как у Мастера.

Максим Бессмертный не просто так носит свою фамилию, подумалось мне. С огромной долей вероятности он может быть ровесником Александра. То есть очень и очень древним вампиром.

И в мозгу торкнулось полустертое воспоминание, которое я не могла отнести ни к бреду воспаленного сознания, ни ко сну, ни к яви.

- Почему ты назвал Лавьера братом?

Мужчина жевать перестал. Его почти черные глаза глянули на меня так пронзительно, что я с трудом подавила желание втянуть голову в плечи. Под таким взглядом я бы даже не сомневалась, что он один из древнейших представителей нашей расы.

- Ты не спала тогда? – спросил он, намекая на мое состояние после отравления.

- Это было странно ощущение. Я приходила в себя буквально на секунду, а потом отключалась снова. Вроде как утром ты просыпаешься, в полусне смотришь на часы, видишь, что еще рано, и засыпаешь до будильника… Что-то в этом роде, – попыталась оправдаться я. – Так почему? – Пусть не думает, что эти его страшные взгляды и жуткие интонации голоса смогут меня напугать. Тот, кто почти сорок лет работает на Мастера, даже дракону в небе не побоится сказать: «А ну, брысь отсюда! Разлетались тут!», не то что допытаться до правды.

- Потому что я его сводный брат. Но, – упреждая все мои вопросы, поднял руку мужчина, – я расскажу тебе все только тогда, когда ты поешь и согласишься пойти со мной в Парк развлечений.

- Дитятко, а тебе не поздно? – невольно сорвалось с языка ехидство.

- Не, в самый раз! – усмехнулся Максим, вновь становясь собой. – Так что?..

- Можно подумать, ты не знаешь ответ! – закатила я глаза.

- Знаю, конечно! – сверкнул улыбкой Бессмертный. – Твое неуемное любопытство просто не оставило тебе выбора!

Паразит!

Возможно, это прозвучит странно. Возможно, забавно или нелепо, но за все свои сто десять лет я ни разу не была в Парке развлечений. Особенно в таком Парке.