Однако на пристрелке сестры короля не было, и Маклауд приходилось туго. Она собрала пистолет, встала в стойку. Джеймс мазнул по ней взглядом и чуть заметно улыбнулся.

- Я выгляжу, как крутая оторва? – спросила девушка, чтобы просто не стоять перед ним в тишине.

Сержант хохотнул:

- О да, вылитая крутая оторва! – Надавил на локоть, опуская его, и своей рукой обхватил две её, держащие пистолет. – Хватку крепче, иначе в лоб отдачей получишь.

Он будто специально подошёл ближе, грудью надавливая ей на спину, заставляя автоматически сопротивляться давлению – и таким образом выравнивая стойку. Ногой чуть задел её ногу, чтобы расставила шире, занимая более устойчивую позицию.

- Неправда, - буркнула она, исправляясь и стараясь не двигаться.

Солдат сам глянул на мишень и осторожно поправил направление.

- Для начала тебе нужно научиться совмещать прицел и центр в мишени, - произнес шатен практически у неё над ухом. – А потом надо отработать это до автоматизма, чтобы ты стреляла, не целясь. Быстро и метко. В бою нет времени на это.

- Вряд ли кто-то пустит меня в бой, - фыркнула Маклауд.

- Нужно быть готовой ко всему, Ава, я не хочу, чтобы тебя убили в очередном замесе Мстителей.

Суперсолдат всегда был горячим. Настолько, что рядом с ним становилось жарко. Однако сейчас слова «горячий» и «жарко» приобретали несколько иной смысл. Более, пусть будет, метафорический.

- Ты меня не слушаешь, - нахмурился мужчина.

- Я… отвлеклась, прости.

- И на что?

Барнс чуть приподнял бровь, мол, а ну-ка, куда это ты там смотришь? И у Авроры духу не хватило сказать правду.

- На мысли.

- Чьи? – мгновенно насторожился Зимний.

- В кои-то веки на свои, - ухмыльнулась рыжая. – Они такие редкие гости в моей голове, что прямо-таки боюсь упустить момент.

- Это правильно, - с максимально сосредоточенным видом покивал Джеймс. – Пользуйся возможностью. Очевидно, ещё раз она выпадет тебе совсем не скоро.

И довольно улыбнулся, когда зелёные глаза прищурились в его сторону. После чего Аврора перевела взгляд на мишень, чуть склонила голову к плечу, машинально подбирая для себя самую приемлемую позу прицела, и шесть пуль одна за другой попали в девятку и десятку.

- Парам-пам-пам! – ехидно пропела Ава. – Кто здесь утер нос Летнему капралу?!

- Вот уж понятия не имею, - хмыкнул мужчина.

Мимолётным движением отобрал пистолет, перезарядил, вставив новую обойму, красуясь, лишь раз посмотрел на мишень и, уже глядя только на ученицу, отстрелял весь боезапас. В десятку.

- Хвастун, - дернула бровью Аврора. – Но я всё равно молодец.

- Самое главное, что ты в это веришь, - с сочувствием няньки при слабоумном улыбнулся Джеймс.

Он искренне надеялся, что она бросится на него. Что у него будет законная возможность прикоснуться ещё раз – и оправдание перед самим собой. Но девушка, почему-то нахмурившись, посмотрела на него и кивнула на выход:

- Если на сегодня всё, я пойду, ладно?

- Я обидел тебя? – забеспокоился Барнс.

- Глупости не говори, - отрезала Ава. – Просто внезапно голова заболела. У меня иногда бывает. Слишком много мыслей.

- Хорошо, пойдём.

Оба знали, что он ей не поверил.

***

За «Добросердечного» она принималась с внутренним содроганием. Девушка всем телом чувствовала опасность. Причем не для себя.

Этот замок даже на вид был другим. Более массивным, более… страшным, как бы абсурдно это не звучало. Аврора постаралась успокоиться, оглядываясь на свою работу.

Просвета между светлым и серым клубками уже фактически не было. Зимний солдат с каждым снятым замком становился всё более живым, всё более похожим на Джеймса Барнса. А Баки даже двигался как Солдат – резко, но плавно, экономично, точно и – черт возьми! – совершенно бесшумно! Пару раз уже успел довести Шури и Аву до испуганных воплей.

«Добросердечный» скрывался в воспоминании о полковнике Тихонове. Жуткий мужик с лицом высохшей мумии и глубоко запавшими черными глазами цыгана. Ненависть в них рыжую приводила в дрожь. От такого человека у неё вряд ли бы получилось сбежать.

А Солдат сидел и слушал. Пытался разобраться внутри себя, что есть реальность, что есть плод нейролептиков и его воображения. Он уже даже не пытался вспомнить, кто он, как его зовут на самом деле. Зачем?

Если все зовут «Солдат», то смысла нет в другом имени. Да ему и безразлично было. Хоть горшком назовите. Только на электрический стул не сажайте.

«Твоя работа – это дар всей планете. Ты изменишь этот век! – говорил Тихонов негромким, пробирающим до костей голосом. – Цивилизация встала у пропасти, имя которой «Хаос». И ты подтолкнешь её в добрых целях. После краха системы мир возродится в новом, невиданном блеске и величии! И возродит его Гидра!»

Солдат был согласен. После конца всегда приходит начало. После смерти – новая жизнь.

После окончания задания – лёд… И новое задание.

«И если ты сыграешь свою роль, Гидра сможет сыграть свою! Будь же добросердечным, Солдат. Помоги этому миру. Помоги Гидре спасти этот мир. Помоги. Будь добросердечным. Помоги. Добросердечный каратель. Нет боли без приказа. Нет чистоты без грязи. Нет света без тьмы. Добросердечный Солдат. Ты помогаешь. Выполняешь свою работу. А Гидра свою. Добросердечно помогаешь миру выжить».

Такой тренинг продолжался в течении нескольких часов, после чего Зимнего сажали в криокамеру, давая мозгу время воспринять и уложить информацию, и через несколько дней начинали сначала.

Гидра добилась своего: Солдат верил, что, убивая людей, направляя историю так, как нужно этим чудовищам, он совершает акт милосердия. Помощи. Добросердечия.

Доброта проявлялась и в том, что Зимний солдат не мучил жертву без особого приказа. Выстрел в сердце или в лоб, нож – туда же, и человек умирал раньше, чем понимал, что произошло.

«Нет боли без приказа. Это добросердечность, Солдат. Ты – добросердечный».

И Зимний солдат верил в это. Он – карающий перст Гидры. Он делает доброе дело. Именно поэтому он никогда не сопротивлялся, не пытался уйти. У него даже мысли не возникало.

Да им и не позволяли возникать.

К этому замку добавлялось ещё одно воспоминание. Оно не держало замо́к, скорее, накручивалось дополнительным витком защиты. Задание ликвидировать Роджерса и Романову на мосту, и Пирс потом, в лаборатории.

«Твоя работа – это дар всей планете. Ты изменил этот век, - с уверенностью и даже каким-то уважением в голосе говорил пожилой мужчина, и от этой искренности у Авроры на мгновение всё покраснело перед глазами. – И я хочу, чтобы ты сделал это ещё один раз. Цивилизация встала у пропасти, имя которой «Хаос». И завтра утром мы подтолкнем её. Но… если ты не сыграешь свою роль, я не смогу сыграть свою. И Гидра уже не сможет подарить миру свободу!..»

Александр Пирс повторял слова, что закладывали в Барнса на протяжении многих лет. Это тоже была часть программирования.

«Но я знал его…» - виновато признался Зимний, понимая, что подписывает себе приговор.

Абсурд состоял в том, что Солдату действительно было стыдно. Стыдно за то, что он не может выполнить свою работу чисто. Вот почему ещё он избил до полусмерти Стива.

Потому что тот был угрозой всему, чему столько лет служил Солдат.

И потому, что знал то, что Зимний вдруг начал вспоминать.

Молот в руке привычно тяжелел. Ава размахнулась, но после трёх ударов замок не исчез. Да, он трещал и искрился, но не убирался! Сознание Джеймса мигало, находясь на грани обморока. Рыжей самой было очень и очень хреново, но… Вдруг, если она уйдет, эта штука восстановится, а то и станет сильнее?!

Поэтому Барнсу пришлось выдержать ещё два удара. И Маклауд отключилась, кажется, до того, как вынырнула из мыслей мужчины.

И вот после этого начался настоящий звездец. Если раньше кошмары Джеймс переживал молча и самостоятельно, то после уничтожения «Добросердечного»…

Первый раз Аврора подскочила на кровати от собственного крика и только спустя пару мгновений сообразила, что просто вторила шатену за стеной. Мозг, видимо, на автомате потянулся к его сознанию, которое сейчас горело в агонии прошлого, захлебывалось в чужой и своей крови.