Где-то вдалеке раздаются голоса, и девушка идёт на них. Там двое. Один – совсем мальчишка, который тянет к ней руки, а второй – почти взрослый мужчина. Он подошел к девушке так близко, что дрожь бежит по телу. Не от страха, нет, а от близости и странного желания обнять мужчину, ощутить его фантастическую энергетику, прижаться и послушать биение сердца, чтобы руки столь сильные мужские руки обняли её гибкое, нежное тело и…

Будильник вырвал Катю из сновидения. Девушка села на кровати и судорожно вздохнула. Это был не первый сон, и, наверное, не последний. Это была несбыточная мечта. С Серёжей они не общались уже неделю, хотя желание поговорить росло с каждым днем, разъедая изнутри. Катя скучала, страдала и молчала, закапываясь в уроках и репетициях в театральной студии, куда попала с лёгкой Серёгиной руки и, неожиданно для себя, осталась. Это отвлекало её от забот и мыслей. Хуже бывало, когда вечером у Кати заканчивались дела. В такие моменты девушка долго приводила себя в порядок, звонила в соседнюю квартиру, одновременно боясь и желая, чтобы открыл Сергей, и уходила гулять с Вадимом. Младший Синицын с радостью водил её то в парк развлечений, то в кино, то в музей или в зоопарк, стараясь отвлечь девушку от грустных мыслей, но в тоже время создавая новые. Он не был тем, с кем Катя действительно хотела провести время. Девушка гуляла с другом от безысходности. Никогда ещё Катя не чувствовала себя столь одинокой. В классе она сидела одна – на следующий же день пересела за свободную парту, подальше от Серёжи, а с одноклассниками отношения не успела наладить. В прошлой школе отношения с классом тоже были не самые радужные, но там хотя бы всё было знакомо, эта же гимназия была огромна, и временами занятия проходили совсем не там, где должны появляться старшеклассники. Катя терялась и путалась в длинных переходах, спрашивала дорогу и чувствовала, что краснеет от стыда. Её бы карту.

Так наступил четверг. Пролетарова выходила из актового зала, располагающегося напротив спортивного, когда увидела сидящего на ступеньках юношу. Сердце её сжалось от нежности к нему: Серёга сидел, опустив голову и прижимая обеими руками что-то к ноге. Катя хотела бы подойти ближе, взлохматить чёрные густые волосы, пошутить. А он бы взвился, словно чёрт из табакерки. Пролетарова улыбнулась и подошла к юноше. Некоторое время стояла, не догадываясь, что Серёжа искоса поглядывает на её ноги в белых балетках, а затем опустилась на ступеньки рядом.

– Не сиди на холодном, – сердито произнёс юноша, даже не повернув голову в её сторону.

– Что случилось? – осведомилась девушка, не тронувшись с места, а лишь не решительно коснувшись пальцами его руки. Из далека она не разглядела, что он прижимал к ноге, но сейчас вблизи Катя увидела свёрток ткани, в котором, судя по всему, был лёд, и огромный синяк на половину Серёгиной лодыжки, который он старательно пытался спрятать свёртком и ладонью.

– Упал, – коротко отозвался он. – Я же сказал, не сиди на холодном. – юноша, поднял голову и гнев мелькнул в его карих глазах.

Гимназистка встала и протянула другу руку:

– Давай, хватайся. Пойдём домой.

Некоторое время Серёжа колебался, задумчиво разглядывая девушку, а затем схватился за протянутую ладонь и тяжело встал, чуть не уронив Катю на себя. Она тут же обняла друга за талию, чтобы ему было проще стоять.

– Точно не сломал? – испуганно пролепетала Катя.

– Точно.

Медленно друзья спускались по лестнице, и сердце в Катиной груди колотилось как бешеное. Она крепче обнимала юношу, а он судорожно сжимал одной рукой её плечи, будто боясь, что Катя ускользнет из его объятий снова и навсегда. Неторопливо ребята добрались до гардероба, где девушка помогла другу сесть на лавочку, а сама принялась переобуваться.

– У нас с Ликой ничего нет, – нарушил молчание юноша. – Я испугался, что она навредит тебе, и побежал за тобой. Я хотел, как лучше.

Катя молча выслушивала слова Серёжи, его нервные и сбивчивые объяснений. Такие искренние с виду. Но правду ли он говорил? Действительно ли Лика могла навредить ей? Если да, то чем и почему?

Оставив исповедь юноши без ответа, девушка вновь помогла ему встать:

– Пойдём. А то дождь накрапывает.

Катя осторожно вела друга между домов под дождём и вспоминала, как год назад он обнимал её и прятал в своих объятиях от ливня. Влюбилась Катя в него тогда? Раньше или позже? Дождь капал всё сильнее, попадая за ворот тёплого, осеннего пиджака, заставляя ежиться от холода. Серёжа вдруг остановился и, положив вторую руку Кате на талию, прижал хрупкую девушку к себе.

– Я испугался. Правда. Я думал, ты дождёшься меня, мы заканчиваем приблизительно в одно время. Почему ты не дождалась? Почему? – шептал юноша в волосы Пролетаровой. И сердце её замирало, и душа её пела, а губы мечтали о поцелуе. Только вместе они были во сне. В настоящей жизни, между ними стояла их дружба – нерушимая и священная, её так легко разрушить, и так сложно создать. Девушка прижалась на несколько секунд к юноше, вдыхая его волшебный запах, чтобы затем отстраниться.

– Дождь усиливается, – выдавила из себя Катя, и все очарование момента исчезло.

Некоторое время спустя, мокрые, но немножко счастливые, они попрощались у дверей квартир, и каждый ушёл в свою.

"Зачем, – корила себя девушка чуть позже, – зачем я перевела тему?"

Вадимову возмущению не было предела. Эта Пролетарова, эта… эта… милейшая из девушек, вновь повелась на россказни Серого о его невинности и героизме! Она вновь поверила этому козлу! Ох, был бы Вадим сильнее, был бы он старше! Уж он бы, Вадим, точно смог бы защитить Катю от своего обманщика брата. Но вместо активных действий, ему приходилось думать, как заставить Катю вновь забыть Серёжу и начать больше уделять времени младшему брату. Как же было хорошо, когда эта парочка неразлучников разругалась! Но нет, Серёжа всё исправил, пошёл на подлый обман и исправил. Вадим был уверен на тысячу процентов, что его брат специально подвернул ногу, чтобы надавить на жалость Кати, и тем самым получить прощение. Всем известно – Пролетарова жалостливая и доверчивая, её легко склонить к чему-то… безусловно культурному.

И сегодня юного блондина ничего не радовало и не трогало. Уроки шли где-то мимо, а мысли то и дело возвращались к Кате и Серёже, которые посмели явиться домой вместе. И, знаете, что сказал Вадиму его братец, едва они оказались в комнате одни?

– Ты – слабый и никчемный уродец. Можешь утешать Катю сколько угодно, но она будет моей, меня она может и не любит пока что, но тебя ей просто жаль. Ты – жилетка для соплей, а я тот, кто будет с ней всегда рядом.

Именно это сказал Сергей, и именно это вызвало в душе у Вадима жгучую ненависть к собственному брату. Нет, Вадим больше не будет мириться с ролью второго плана. Он добьётся своего, он прямо сейчас пойдет к Лике и узнает, чем лучше можно повлиять на Катю. Всё-таки девчонки, периодически общаются, ходят в одну студию. Пролетарова вообще не слишком общительная, но для Кравцовой сделала исключение, впрочем, как и Ликандра для Кати.

– Лика! – позвал Вадим, едва увидел блондинку в конце коридора во время большой перемены.

– Чего тебе, мелочь? – отозвалась Ликандра, подойдя ближе. Отозвалась в своём репертуаре – грубо и развязно, будто весь мир ей должен и не имеет права лишний раз отвлекать её величество по разным пустякам.

– Лика, прости за беспокойство, но ты так хорошо выглядишь, что я не мог пройти мимо, – залебезил юноша. – Скажи мне, пожалуйста, ты не знаешь, чисто случайно, потому что бывшей старосте положено всё знать, как у Кати дела? Не происходило ли чего-нибудь необычного? Или не интересовало ли её что-нибудь в последнее время?

– Необычного? – Лика улыбнулась. – Ну был один случай, все нервы вытрепала одноклассникам, а разобраться в проблема так и не смогла. Что мне будет за информацию?