Наконец Москва была освобождена от захватчиков. Уже в январе 1613 года созвали Земский собор — самый представительный из всех соборов XVI–XVII вв. В нем участвовали выборные от всех сословий, за исключением холопов и крепостных крестьян. Впервые важную роль в соборе играло казачество. Земский собор работал в течение почти двух лет, и хотя формально голос его был совещательным, в условиях полной разрухи он фактически стал высшим органом государственной власти. Главным делом собора стало избрание нового государя. Кандидатов было несколько, но после долгих споров 21 февраля на царство был избран 16-летний Михаил Романов, живший тогда в Костроме вместе со своей матерью инокиней Марфой.

Этому выбору в немалой степени способствовала история рода Романовых. Дед царя Никита Романов входил в опекунский совет, назначенный Иваном Грозным своему сыну Федору Иоанновичу. Федор Романов, ставший после смерти Никиты главой рода, попал в опалу в царствование Бориса Годунова, был пострижен в монахи под именем Филарета и сослан, но при Лжедмитрии I возвращен из ссылки. Во время правления Лжедмитрия I он стал ростовским митрополитом. Именно ему поручил Василий Шуйский доставить из Углича останки царевича Дмитрия. Однако Шуйский недолюбливал независимого и властного митрополита, и Филарет остался в Ростове. Судьбу его круто изменил Тушинский вор. Сторонники Лжедмитрия II силой привезли его из Ростова и назначили патриархом. Филарет принимал участие в великом посольстве к Сигизмунду III и вел переговоры об избрании на русский трон королевича Владислава, а потому во время Земского собора все еще томился в польской тюрьме вместе с другими членами посольства.

Многие бояре были против кандидатуры Михаила Романова, предлагая вместо него шведского принца Карла-Филиппа. Есть свидетельства, что выборы проходили под прямым давлением казачества: якобы казаки и чернь ворвались в Кремль и не уходили оттуда, пока Боярская дума и земские чины не присягнули Михаилу Романову.

^{Земский собор 1613 г.}

В течение нескольких лет после избрания Михаила ключевая роль в управлении государством принадлежала Земским соборам. Ничего удивительного в этом не было — новый царь не обладал ни политическим опытом, ни авторитетом, чтобы править самому. Между тем страна была в катастрофическом положении. Повсюду бродили разбойничьи шайки, Смоленск оставался у поляков, Новгород все еще надеялся на союз со Швецией. Казна была пуста, Россия не могла вести войну и платить жалованье служилым людям. Кроме того, области южнее Рязани оставались под контролем Заруцкого.

Заруцкий представлял наибольшую опасность. Он пользовался авторитетом среди казачества, у него были налаженные связи с Доном и Польшей, наконец, с ним была Марина Мнишек и ее сын, «царевич» Иван, которого в Москве называли «воренком». В течение 1613 года правительственным войскам удалось оттеснить Заруцкого в Нижнее Поволжье, но, укрепившись в Астрахани, он и оттуда пытался координировать действия всех недовольных.

А недовольных становилось все больше, особенно среди казаков. Стараясь навести порядок, правительство уже в апреле 1613 года учредило особый Казачий приказ и летом начало переводить часть вольных казаков на положение служилых. В дальних северных уездах казакам давали земли и зачастую, кроме военной службы, требовали с них обработку государевой пашни. Между тем многие казаки стремились сохранить свою вольность. Ведь их предки когда-то бежали в Дикое поле или на Дон вовсе не для того, чтобы свободно возделывать землю. А потому, оказавшись в относительно богатых северных землях, большинство казаков продолжало жить по обычаям наемных солдат, до нитки обирая местное население.

Но основная масса казаков оказалась на севере в составе правительственных войск. По иронии судьбы, они должны были прекратить набеги украинских казаков из рядов польских и шведских войск, с 1612 года разорявших северные уезды. «Правительственные» казаки рыскали по окрестностям в поисках продовольствия точно так же, как и неприятельские. Осенью 1613 года, направляясь на службу под Новгород, казаки разграбили села царицы-инокини Марфы, а с игумена Кирилло-Белозерского монастыря сняли соболью шубу. Впрочем, такие же неприятности казаки доставляли шведским и новгородским властям на оккупированной территории. Население страдало от этого ужасно. В 1615 году посадские люди Твери в челобитной писали, что они «от литвы, и от немец, и от русских воров от казаков… розорены до основанья».

Казаки рассматривали свои действия как вполне законные: если правительство не в состоянии платить им — значит, за службу им положено «кормление». В противном случае они были бы обречены на голодную смерть. Земский собор попытался спасти положение и в апреле 1614 года объявил о чрезвычайном 20-процентном налоге со всего имущества, чтобы выплатить жалованье. Но деньги поступали в казну очень медленно. Между тем к весне 1614 года многие казаки уже не желали подчиняться боярам и воеводам и собирались идти в Астрахань к Заруцкому. Летом 1614 года казачье движение охватило едва ли не все северное Заволжье, вплоть до далекого Каргополя.

Летом казачьи отряды опять появились рядом с Москвой. Правительство бросило против них дворянское войско, иностранных наемников и посадское ополчение. На севере против казаков поднялись черносошные крестьяне. Весной 1615 года на общевойсковом круге под Тихвином казаки решили идти к Москве (по другим сведениям — под Смоленск), если они будут приняты на службу и получат жалованье. Немалую роль в перемене настроения казаков сыграло то, что правительственным войскам удалось в конце июня 1614 года захватить Заруцкого, Марину Мнишек и «воренка». Заруцкого и маленького «царевича» Ивана казнили в Москве, Марину заточили в тюрьму, где она умерла к весне 1615 года. Разгром Заруцкого привел к тому, что донские казаки признали власть московского царя. Надежды на поддержку с юга больше не было, а в северных уездах уже осенью 1615 года начался голод, продолжавшийся вплоть до 1618 года. Казачьи отряды начали уходить на юг.

^{Патриарх Филарет. Рисунок XIX в.}

В начале июля 1615 года к Москве подошло более 5 тысяч мятежных казаков. Представители правительства вступили с ними в переговоры, а 23 июля внезапно окружили казачий лагерь под Даниловым монастырем. Казаки прорвали кольцо, но правительственные войска устремились за ними по Серпуховской и Калужской дороге и «топтали» их 30 верст до реки Пахры. Еще через несколько дней мятежники были окончательно разгромлены. Руководителей движения казнили, а рядовых казаков отпустили. С вольным казачеством в центре страны было покончено.

Оставались еще казаки, направленные в 1613 году под Смоленск. Положение там было не лучше, чем на севере. Город отбить у поляков так и не удалось. Оставшись без жалованья, казаки грабили окрестные города. Особенно тяжелым положение стало, когда на границе появился польский отряд Лисовского. Главной его задачей было ослабить давление русских войск на Смоленск, и он с ней успешно справился. Войско Пожарского не могло противостоять профессиональным головорезам, называвшим себя «лисовчиками». По мере продвижения в глубь России войско Лисовского пополнялось беглыми казаками из правительственных войск. За короткое время «лисовчики» прошли по всем западным областям страны, отрезав русские войска под Смоленском от центральных областей. После этого они прорвались к Угличу и Ярославлю и ушли на Рязанщину, а потом — в Речь Посполитую. Лисовский мог бы причинить еще много зла, но в конце 1616 года скоропостижно умер. Вскоре после этого большая часть его банды ушла в Западную Европу, где как раз начиналась Тридцатилетняя война.