Так что разрешите представиться: меня зовут Иан, я небольшого роста, у меня горб, мне вряд ли стать тяжелоатлетом, бегать могу не быстрее утки, а ко всему прочему от меня воняет, как от выгребной ямы. Вроде бы все. Хотя стоит добавить, что ко всем остальным проблемам, мне достался еще и языковой барьер. Я ни черта не понимаю, что мне говорят, и это сулит мне множество неприятностей к тому набору, что уже есть.

Ну что за несправедливость в конце-то концов? Почему в той единственной книге, которую я читал, главный герой сразу говорит на всех языках, да ко всему прочему еще и обладает способностями к магии? Где все это? Почему мне досталось тело инвалида? Эй, где моя флешка с языком и памятью этого Иана?! Куда подевался бластер? Дайте хотя бы дракона!

Я прислушался к себе и расфокусировал зрение. Хоть что-нибудь особенное во мне должно быть? Медитировать я не умел и никаких магических линий не видел. Интересно, а здесь вообще есть магия? Или это техногенный мир и в ходу квантовые компьютеры и звездолеты в комплекте со звездой смерти. Оба варианта не исключали наличие таких крысиных гнезд, где люди рождаются, живут и умирают, не выходя из состояния животных. Эх, спросить бы у кого, да все, что я знал, это слова «подойди» да «пошел вон». С этими мыслями я и заснул, добравшись до своего каменного ложа.

Какие тут у всех отвратительные привычки: меня бесцеремонно скинули на пол. Спросонья не разобрав, что происходит, и, пытаясь подняться, я получил зуботычину и снова растянулся на полу, больно ударившись о груду камней, которые сам же недавно сложил у стены.

Надо мной стоял тот самый безымянный верзила, новенький, с которым о чем-то сговаривался наш вожак. Видимо, он один из тех, кто приезжает к нему за товаром. Взгляд незнакомца не предвещал ничего хорошего. Все мои чувства сигнализировали о том, что он получает удовлетворение от того, что мне приходится валяться перед ним совершенно беспомощным. Даже в темноте всем своим существом он излучал жестокость и злорадство. Вот они, те самые неприятности, о которых твердила мне интуиция.

– Вставай! – заорал он, пиная меня в бок. Слава богу, до ботинок он не дорос, как и все здешние обитатели. Мой мучитель щеголял голыми пятками, поэтому удар вышел не очень сильным или мне так показалось в сравнении с копытами нашего достойнейшего вождя. Впрочем, ноги незнакомца по твердости напоминали костыли, поэтому он пускал их в ход при малейшей возможности.

Мои отбитые внутренности протестующе взвыли. Будет здесь хоть один человек слабее меня, или мне вечно получать оплеухи?

Незнакомец крикнул что-то еще, но я лишь растерянно замотал головой, показывая, что не понимаю ни слова. Он разразился невразумительной бранью, пинками помогая мне подняться.

Кое-как мне удалось встать на ноги, я уперся носом в его широкую грудь и с удивлением обнаружил, что рубашка, в которую одет незнакомец, сделана из кожи, а не из привычной мне грубой ткани. Ого! Что-то новенькое! Несмотря на происходящее, у меня почему-то вдруг начало подниматься настроение – нестандартное начало дня сулило изменения в жизни, хоть пока и непонятно, в какую сторону. Впрочем, хуже, чем сейчас, сложно себе представить.

Я все еще не до конца проснулся, поэтому не очень уверенно стоял на ногах и пытался сдержать улыбку, искривившую лицо. Глупо ожидать что-то хорошее, но я ничего не мог с собой поделать – надежда по капле покидала меня, и даже пугающий и жестокий верзила сейчас казался мне избавителем. Предчувствие, что жизнь делает очередной поворот, в котором появление незнакомца играет немаловажную роль, перерастало в уверенность.

Меня грубо развернули и толчком указали направление. Изображать стойкого оловянного солдатика пришлось совсем недолго, верзила как будто бы и не почувствовал мое сопротивление, ещё раз подталкивая в спину.

– Иди-иди! – услышал я более-менее знакомые слова, поторапливаясь.

Чтобы бежать впереди паровоза, не нужно знать слишком уж много слов. Моего скромного словарного запаса хватало, чтобы выполнять обязанности «поди – подай – принеси». Чего уж говорить про игру в арестанта и конвоира. При этом недостаток слов всегда можно восполнить тычком или пинком по зад.

Так мы дошли до развилки, где повернули направо. Вместо рулевого колеса вполне подошла добрая оплеуха, от которой я оглох на одно ухо на несколько минут. Ответить я все равно бы не смог, поэтому привычно затаил обиду и занес еще одного в чёрный список.

Что-то новенькое! Вообще досадно, что непонятно ни слова из того, что говорит мой провожатый. Похоже, он наконец осознал, что говорить со мной бесполезно, потому окончательно замолчал, предпочитая обходиться жестами или тычками – универсальным языком всех конвойных.

С языковым барьером нужно что-то делать. Язык – это оружие, с которым я управлялся довольно неплохо в той, другой жизни. Глядишь, и удалось бы договориться с этим человеком. Не дело оставаться глухим и немым в тылу врага. А тут, похоже, с друзьями у меня неважно.

Мы прошли еще четыре развилки и на пятой повернули налево, затем уклон явно пошел вверх. Туннели здесь делились гораздо чаще и вскоре я уже перестал пытаться запомнить, куда и сколько раз мы свернули. Еще через некоторое время провожатый потянул меня за руку, и мы очутились в узком коридоре, который и вывел нас наружу. Так я второй раз оказался за пределами темных и мрачных каменных туннелей, только на этот раз никакого моря не было и в помине.

Солнце только вошло в свою силу, день был в самом разгаре. Не думал, что всего месяц, проведенный в полумраке, настолько повлияет зрение, что даже с закрытыми глазами свет приносит физическую боль. Лучи солнца, казалось, ввинчиваются в мозг, как будто в глаза погружались раскаленные добела иглы. Я молча страдал, спотыкаясь на ровном месте, пока не догадался плотно закрыть руками слезящиеся глаза.

К солнцу опять пришлось привыкать, а зелёного этот шарик оттенка или желтого роли не играло. А спутнику, похоже, свет ничуть не мешал. Он довольно быстро освоился и управлял мной, как опытный погонщик коровой. Слепой коровой, если быть точным. Аналогия мне не слишком нравилась – коров водят не только на выпас, но и в менее приятные места.

Мы выбрались из подземелья в глубоком овраге, и, продравшись сквозь заросли густо разросшегося на склоне кустарника, уткнулись в обвивавшую овраг дорогу. Выход из подземелья скрывался где-то там, внизу, и, если бы мне пришлось искать его самому, я не нашел бы это место, даже если бы знал, что оно находится именно тут. Идеальная маскировка.

Меня в очередной раз подтолкнули в нужном направлении, но как-то совсем беззлобно, без малейшего намека на раздражение. Что бы это могло значить? Что-то изменилось? Возможно, мой спутник не так уж и уверенно чувствовал себя в мире зеленого сумрака и смрадного, затхлого воздуха и вымещал свой страх и неуверенность на мне? Не доверял нашему вожаку? Вполне вероятно – я бы тоже оглядывался, зная, что полностью в его власти.

Мой конвоир заметно повеселел, на лице у него блуждала еле заметная улыбка, и время от времени до меня долетала веселая мелодия, которую он насвистывал, бодро вышагивая за моей спиной. Все это я успел разглядеть, на секунду приоткрывая глаза, – чтобы не оказаться совсем уж слепой скотиной, я обнаружил способ, который позволил оставаться в курсе происходящего.

Для моего спутника дорога оказалась привычным, знакомым местом – слишком уверенно и без опаски он вышагивал следом. Когда глаза чуть-чуть привыкли к окружающему буйству яркости, мне пришлось признать очевидное: она ничем особенным не выделялась от сотен и тысяч своих проселочных сестер на Земле: обычная утоптанная земля, поросшая чахлой травой, по такой в сельской местности проезжают машины, снуют дачники на велосипедах и семенят старушки с колясками.

Солнце отчетливо уходило в зеленоватый спектр, а на окружающем мире эта единственная на сегодняшний день странность никак не сказывалась: люди оставались людьми, трава – травой, бедные – людьми, которым нужно думать о пропитании и крове над головой, а не как сделать селфи покруче. Да и вообще, если бы не этот проклятый оттенок, я бы усомнился, что меня забросило куда-то дальше пары сотен километров от города. Если бы не зелёный цвет и тело, в котором я оказался.