Не обошлось и без привычного рукоприкладства. Раздражение сегодня упало на благодатную почву, и мне отвесили двойную или даже тройную порцию и отправили восвояси. Почему-то ни у кого, кроме меня, не было сомнений, что после перенесенных побоев, я своими силами доберусь до своего угла. С другой стороны, я давно убедился, что помогать ближнему здесь не принято. Желание оказать помощь как минимум настораживает. Как максимум, говорит о том, что им от вас что-то нужно, а ваше согласие, как раз наоборот, вовсе необязательно. К счастью, бывшего хозяина этого тела считали юродивым и старались держаться от него подальше. Это давало мне некоторые преимущества. Впрочем, сомневаюсь, что они являются действенной гарантией, если им будет выгодна моя смерть.
Обратная дорога то и дело подсовывала под ноги осколки камней, норовя зацепить побольнее. Я привычно перебирал ногами, стараясь не потревожить отбитые до баклажанного цвета конечности. Сегодня синяков до неприличия много. Встану ли я завтра? Никто ведь не будет разбираться, почему я пренебрегаю своими обязанностями. Не пришел – получи! Плохо ещё и то, что, если не принесешь минимальную порцию улиток, не получишь еды. А мне и так доставалось меньше всех остальных. Все это тревожило, но сейчас мои мысли крутились вокруг иных вещей.
Какие последствия будет иметь сегодняшний разговор? Почему незнакомец улыбался и почему так неспокойно на душе? Что сказал ему вождь и зачем он провожал меня взглядом? Несмотря на сильную боль в отбитом теле, эти мысли не давали покоя. Что ему от меня понадобилось?
Нужно разложить все по полочкам и систематизировать то немногое, что удалось выяснить.
Я здесь уже месяц, если верить моим подсчётам. Наравне со всеми собираю еду – улиток, которые питаются светящимся мхом, перебираю камни в заброшенных коридорах, непонятно зачем и для кого. Не самая лёгкая работа в моей жизни: твой улов меньше положенного – значит, сегодня еды не будет. Не выполнен план по разбору камней – воды будет ровно столько, чтобы не умереть от жажды.
Все чаще хотелось кричать или наброситься на подручных вождя и будь что будет, но я из последних сил держал себя в руках. Главное, сохранять спокойствие и не терять остатки рассудка – психопаты умирают в первых рядах. А в текущем положении жизнь и смерть подступили слишком близко друг к другу.
Все тело скрипело, будто несмазанная телега. Если бы не темнота, я уверен, нашлось бы не много мест на теле, не носивших отметины регулярных экзекуций. О себе в такие моменты я думал как о побитой переспевшей сливе – такой же мятый и фиолетовый. Спасибо темноте, которая скрывала все последствия, но не могла повлиять на мое состояние. И все же, здоровье – это последнее, о чем я постоянно думал в то время, когда сознание прояснялось.
Итак, самое правдоподобное объяснение всему, что сейчас происходит: я все-таки заполучил квест всей моей жизни. Мне всучили новый мир, новые возможности и новую жизнь, причём ничего из перечисленного я не просил. Только кого волнуют чужие проблемы? Дали – пользуйся и наслаждайся.
Я осторожно вздохнул: где-то в правой части груди поселилась боль, мешая полноценно дышать, и приходилось втягивать воздух, как холодное молоко в детстве, – маленькими глотками. Видимо, что-то с ребром, не повезло заработать трещину или, чего доброго, перелом. Травма в местном обществе почти наверняка вела к необратимым последствиям. Для самого слабого члена этого общества возможность плачевного исхода повышалась многократно. И наиболее вероятный вариант – смерть от истощения: если ты не приносишь пользу, зачем тебе давать пищу?
Думал ли я о том, что все происходящее сон? Как ни странно, такие мысли почти не посещали меня. Привычка принимать все, что происходит, в том виде, в котором оно существует, сформировалась у меня давным-давно. Но если зеленоватое солнце – дело рук Васи, то я лично прослежу, чтобы ему досталась Нобелевская премия. Или еще какая-нибудь, лишь бы происходящее как можно быстрее закончилось.
Вместе с этим я прекрасно понимал, что просто так откатывать обратно никто ничего не будет. Если чья-то воля и умение распорядились моей судьбой таким образом, значит, существует причина, о которой я могу даже не подозревать, но незнание законов не освобождает, так сказать, от ответственности. Для чего-то же я сюда попал. И я искренне надеялся, что не для того, чтобы служить боксерской грушей для всего племени или стать чемпионом по сбору улиток. Тем более с моими физическими кондициями о чемпионских регалиях лучше даже не думать.
Удивительно другое – почему именно мне досталась такая честь? Я, в отличие от охранника Коли, который постоянно мусолил чтиво про попаданцев, никогда не брал в руки эту чушь, вроде приключений «наши там», а в итоге именно мне придется испытать все на своей шкуре.
Самое же паршивое заключается в том, что сюда попало только мое сознание, а физическая оболочка осталась там. Что будет с моим телом, когда я вернусь? Или обратного хода все-таки не будет? Возможно, сознание этого Иана отправилось в мой мир в отпуск по обмену. В мое тело. Мне страшно представить, что его ждёт. И я боюсь помыслить, что он может там натворить, – есть вероятность, что, когда у меня появится возможность отыграть все назад, мне просто некуда будет вернуться.
А ещё до слез обидно, что некто, обладающий высшим разумом, назовем этого шутника с большой буквы «Ш» тоже Васей, позаботился о том, чтобы я сполна испил горькую, и преподнёс мне сюрприз в виде этого тела. Как будто поблизости не нашлось ничего получше, если уж так необходимо именно мое участие в мероприятии. И даже в этом случае, мне хотелось надеяться, что я попал в этот переплет по воле именно таких сил, а не по прихоти случая.
Когда я задумываюсь о том, что в зеркале отныне не увижу привычных черт, что оттуда на меня будет смотреть совершенно незнакомый мне человек, мне становится не по себе. Одно дело, смотреть в кино, как человек просыпается в чужом теле, другое – не просто представить себя на его месте, а очутиться на нем.
После памятного первого удара, который сбил меня с ног, все происходило настолько быстро, что я не обратил внимания на свой изменившийся голос. А кто будет об этом задумываться, когда тебе дали по морде?
Зато вторая фраза, сказанная мной в этом мире, поставила в тупик. Вы не обращаете внимания на свой голос, пока он действительно ваш. И даже когда охрипнешь, или сипишь после простуды, как пробитый котел, все равно у тебя не возникнет сомнений, что голос принадлежит тебе. Этот моим не был. Я почувствовал, что все встаёт на свои места: и ощущение, будто испытываешь легкое недомогание, когда ты вроде бы и здоров, но что-то не так, и угол зрения – я прежний намного выше.
Тот, другой, был явно моложе. Таким голосом говорят, когда тебе шестнадцать и ты стараешься выглядеть старше, чем на самом деле. Столько мне было семь лет назад.
Я взглянул на руки и вздохнул: не мои. Кисти заметно тоньше, пальцы длиннее и изящнее. Если, конечно, смыть с них грязь, привести в порядок обломанные ногти и вообще как-то облагородить.
А еще меня беспокоила спина. Опытным путем я выяснил, что не могу лежать ровно. Лицом вниз – пожалуйста, на левом или правом боку – да ради бога. Если бы у меня было зеркало… Чего мечтать о несбыточном? Его тут не было, поэтому все приходилось выяснять известным всем нам методом. Так я обнаружил, что одна моя нога короче другой, хоть и не очень сильно, самая удобная позиция для головы – глаза в пол. Задрать ее вверх у меня не получается совершенно, и, когда я стою напротив человека, мне приходится носом утыкаться в грудь собеседнику. К счастью, здесь их не много.
Если сложить два и два, то можно сделать вывод, что от прежнего владельца тела мне достались проблемы с осанкой. А если не играть словами, то я уверен, что на спине у пацана был горб размером с рюкзак первоклашки. И теперь этот довесок достался мне вместе с его телом, а у меня такое чувство, будто купил квартиру с обременением.
