— Идеально. Все строго и со вкусом, — подводит итог Цинна.

— Анхель будет выглядеть так же?

— Не думаю, — задумавшись произносит Цинна.

Оставшийся час, Цинна проводит со мной репетицию интервью. В какой-то момент я прерываю беседу и задаю так сильно мучающий меня вопрос:

— Цинна, почему все-таки ты стал мои стилистом?

Мужчина задумывается, делает глоток воды.

— Наверное я люблю трудности и интересные истории.

— Это не причина. Есть истории и получше, у того же Анхеля, которого, судя по всему, запихнули в тюрьму ни за что.

— Я смотрю глубже. Я понимаю, что ты вызвалась на Игры не ради какой-то славы, а чтобы доказать Капитолию, что он ошибся. Ведь так?

— Да. Отчасти, — отвечаю я, прокручивая браслет.

— Не волнуйся, я здесь не для того, чтобы докладывать Капитолию о тебе. Я искренне хочу тебе помочь. К сожалению, это платье — единственное, что я могу для тебя сделать.

— Это уже много, Цинна, спасибо. Я все равно тебе благодарна, — я улыбаюсь.

Раздается сигнал, нас приглашают на сцену. Цинна провожает меня к остальным трибутам, а сам идет в зал. Он был прав, сказав, что Анхель будет выглядеть не так, как я. На нем элегантный красный костюм на черную рубашку и тонкий красный галстук. Темные волосы собраны в хвост, а кожа гладко выбрита.

— Привет. Необычно выглядишь, — говорит он.

— Спасибо, ты тоже. Хоть на сцену иди и пой, — говорю я.

Он усмехается.

— Вау, Мирта, у тебя вид такой, хоть сейчас на Арену, — весело отзывается Джерри. Я открываю рот, глядя на него. Я даже не представляла, что он может быть таким красивым. Борода подстрижена, остались лишь небольшая полоска на подбородке и усы, длинные волосы зализаны назад. И пахнет от него вкусно.

— Вау, Джерри, а у тебя такой вид, что хоть сейчас в объятия роскошных капитолийских дам. Ну или на крайний случай, в объятия Лесли, — с улыбкой добавляю я. Лесли Смит в шоке смотрит на меня, немного покраснев, а Джерри начинает смеяться в голос.

Организаторы программы приглашают нас продвинуться ближе к сцене и сесть. Цезарь будет вызывать нас по очереди. После интервью мы должны занять свои места на самой сцене. Я смотрю на экраны: число зрителей растет с каждой минутой. Первые ряды занимают стилисты, вип-трубны — распорядители и члены правительства. За стилистами несколько рядов, которые заполняются медленнее остальных — места победителей Голодных игр. Я силюсь увидеть там Катона, но из моего дистрикта успеваю заметить только Брута и Магнуса Стерлинга Шара.

Звучит обратный отсчет, и передача начинается. Цезарь Фликерман приветствует всех зрителей и анонсирует, что будет происходить.

— Сегодня, да-да, именно сегодня, а не в конце подготовительной части 1-х Тюремных голодных игр вы увидите трибутов. Более того — сможете их услышать! А после интервью вас, как и моих гостей, будет ждать сюрприз.

Толпа взволнована не меньше нас. Цезарь по очереди вызывает каждого на интервью. Ведущий достаточно подробно расспрашивает Деда о его жизни. Тот отвечает прямо, но опасные темы не затрагивает. Как выяснилось девушка-трибут из Дистрикта-12 является дочерью бывшего мэра дистрикта, больше о ней ничего толком не выясняется. Когда речь доходит до Гейла Хоторна, Цезарь объявляет:

— Леди и джентльмены, хочу с вами поделиться: мистер Хоторн является самым лучшим другом Китнисс Эвердин — трибута 74-х Голодных игр. Скажи, Гейл, наверное, ты хочешь победить ради нее?

— Это одна из наиболее важных причин.

— О, как это благородно!

По залу прокатывается волна одобрительного шепота. Интервью с Джерри превращается в настоящую феерию: зрители едва по полу не катаются со смеху, Цезарю кое-как удается успокоить их и попросить Джерри занять место рядом с другими трибутами. Наступает моя очередь.

— Леди и джентльмены, а сейчас к нам выйдет девушка, которую вы все прекрасно знаете. Несколько лет назад она уже стояла на этой сцене, и мы имели удовольствие с ней общаться. Встречайте, снова на Голодных играх Мирта Дагер!

Я с гордо поднятой головой поднимаюсь на сцену. Все камеры направлены на меня, овации не смолкают. Я одариваю зрителей надменной улыбкой и пожимаю Цезарю протянутую руку. После рукопожатия он целует мне пальцы и приглашает присесть. Когда толпа затихает, Цезарь обращается ко мне.

— Мирта, сколько лет сколько зим, страшно представить, как давно мы не виделись. А сколько мы не виделись?

— Цезарь, девушкам не задают вопросы о годах, ты же знаешь, — отвечаю я с улыбкой. Ведущий смеется, толпа ему вторит.

— Ах, да-да, прошу простить. Я и забыл, что ты уже не маленькая девочка. Ну что? Ты рада вернуться на Игры в качестве трибута?

— Безусловно. Для меня эта большая честь и я рада, что у меня вновь появилась такая возможность, — толпа одобрительно шумит, а я смотрю в зал, на ряды победителей, пытаясь разглядеть Катона.

— Многие трибуты, прежде чем попасть сюда, встретили сопротивление со стороны других желающих. Скажи, тебе тяжело дался бой с оппонентом? Мы же видим одно, а ты, возможно, чувствуешь другое.

— Бой действительно был тяжелым во всех смыслах. Против меня сражалась женщина-профессионал. Признаюсь, я испытывала трудности, поскольку впервые встретила такого сильного противника.

— Кстати об этом. Уверен, ты хорошо знаешь большинство трибутов. Ты видишь в них соперников?

— Конечно, вижу.

— Не поделишься, кого именно ты считаешь своим конкурентом? — хитро улыбается Цезарь. Я наклоняюсь к нему, в зале наступает полная тишина.

— Цезарь, чтобы перечислить их — пальцев не хватит на обеих руках.

Зал разражается хохотом вместе с Цезарем. Сама себе поражаюсь: с каких это пор я стала такой легкомысленной? Я пользуюсь возникшей заминкой и снова направляю свой взор в зал. Среди победителей Катона нет, но может, он вместе с Гламур сидит среди обычных зрителей. Поднимаю взгляд чуть выше и сердце замирает. Я вижу его. Поймав мой взгляд, он незаметно подмигивает мне, а я едва сдерживаюсь, чтобы не заулыбаться в ответ.

— Да, Мирта, не думал, что ты на такое способна: убивать шутками.

— Ну, я могу не только шутками, — отвечаю я, почувствовав наконец уверенность.

— О, я тебе верю. У меня есть еще такой вопрос, — Цезарь становится серьезным. — На 74-х Голодных играх тебе не удалось далеко продвинуться, то есть, конечно, ты заняла отнюдь не последнее место, но все-таки основное действо ты была вынуждена пропустить. Скажи, что тогда тебе помешало? И не помешает ли тебе это сейчас?

Я на секунду задумываюсь. Цезарь глубоко капает, раз думает, что причина не в том, что я не уследила за тылом и пропустила Цепа к себе. Дело было не в этом, а в том, что я доверилась Катону. Он обещал меня прикрывать, а в итоге оставил. Именно это хочет услышать Цезарь? Что я подалась каким-то чувствам, позабыв о том, что я профи? Да, именно это мне помешало тогда. Но я не стану так отвечать.

— Довольно сложный вопрос, — начинаю я издалека. — Так как здесь меня окружают соперники я не стану отвечать на это напрямую, но скажу так. То, что мне помешало победить в 74-х Голодных играх, поможет победить в 1-х Тюремных играх.

— О, как интригует. Мирта, теперь я и все зрители будут мучиться, спасибо тебе!

— Я хочу еще добавить, — продолжаю я, перекричав толпу. — В этот раз я пришла за победой и у меня убедительная просьба к распорядителям. — Я смотрю на трибуну, где расположились распорядители. Среди них замечаю Августа Эмерсона с неизменной черной папкой в руках. — Не мешайте мне.

Сразу после моих слов звучит сигнал к окончанию интервью. Цезарь меня всячески благодарит и просит занять свое место среди других участников. Я сажусь рядом с Джерри и даю ему пять.

Ведущий приглашает на сцену Анхеля. Их разговор сводится к прошлой жизни молодого человека, когда он занимался пением. О своих планах на Игры Анхель не распространяется, чем немного огорчает Цезаря. Но все становится на круги своя, когда ведущий просит его спеть хотя бы один куплет из любой песни. Анхель напевает веселенькую песню на старом, давно забытом языке. Некоторые горожане начинают подпевать. Голос у него и правда потрясающий. Звучит гонг, и Анхель садится в соседнее со мной кресло.