- В двенадцать лет? – меня это не сильно удивило, учитывая, то нас учат этому с пяти.

- Да-да, он решил, что раз не может попасть на арену, тогда пусть арена сама придет к нему. Свой город он сделал побоищем. Никто не думал, что все зверства устраивал ребенок. К пятнадцати годам, он убил сорок пять человек, но убивал он не просто так. Он делал это как делали победители Голодных игр. Он повторял эти убийства в точности, находил то же или подобное оружие, подгадывал то же время. В конце концов так его и поймали. Лестер очень огорчился, что не успел дойти до последнего сезона. Когда его ловили, он сам отрезал себе язык, чтобы на суде под действием каких-либо препаратов не сболтнуть лишнего. Его посчитали очень опасным и в то же время очень ценным. Поэтому и посадили. И вот, сидя уже здесь, он не потерял эту жажду крови и убивает раз в год. Опасность заключается в том, что невозможно угадать точно, когда он это сделает. Например, последнее убийство он совершил буквально за несколько дней до основного действа нового сезона. Чуть не опоздал.

Да, именно об этом случае рассказывали в новостях перед 81-ми Голодными играми.

- И он никогда не изменял своим традициям?

- Никогда. Одно убийство раз в год методом победителя. А что касается того, что он следит за тобой… Я бы не стал этого опасаться, даже наоборот. Знаешь, детка, он ни разу не ошибся в выборе победителя. За все годы, что он здесь он ни разу не прогадал. А сейчас он видит, прости за грубость, проект, в который вложился. Ему просто по-человечески приятно тебя видеть.

Такое объяснение мало что прояснило. Тем не менее, ко мне пришло понимание, кто такой Прекрасный ювелир.

К обеду нашей рабочей группе удалось продвинуться на несколько метров. Обедаем мы все вместе. Многие тянут время, чтобы как можно позже вернуться в штольню.

- Внимание, всем внимание! – в центр столовой выходит начальник участка. – Можете все дружно выдохнуть: Ювелир нашел свою жертву.

Надо же, как он быстро. Все, в особенности члены моего отряда, вздыхают. Наконец-то можно расслабиться. В прошлый раз Лестер убил спустя полгода после завершения 81-х Голодных игр. Тогда не поздоровилось несчастному из Дистрикта-11. Вильямс сломал ему обе ноги молотком, а потом проломил грудную клетку.

- Кого, интересно, наш друг убил на этот раз? – говорит сидящий рядом со мной Анхель. – Неужели, на Первых решил переключиться?

- Вполне возможно, - говорю я, а сама вспоминаю, какими были 67-е Голодные игры, в честь которых Лестер Вильямс совершил убийство. Я помню, что тогда победил юноша из Дистрикта-1, но как именно, вспомнить не могу. Надо будет поинтересоваться у Джерри. Он единственный, не считая самого Лестера, знает все сезоны Голодных игр. В свободное время просматривает их по телевизору, в особенности тот сезон, по сценарию которого Лестер будет убивать в ближайшее время. Он запоминает победителя и то, как тот действует. Это помогает ему избегать тех мест, где Лестер, возможно, нанесет удар. Очень хитрый ход.

Я возвращаюсь в штольню одной из первых и продолжаю свою работу. Но через три часа произошла неприятность.

- Ах ты черт! – бур опять заглох. – У кого-нибудь есть запасной?

Запасного ни у кого нет. Сообщив церберу о проблеме, отправляюсь в его компании наружу. Это уже третий бур, который выходит из строя. Неужели, Джерри со своими мозгами не может придумать что-нибудь получше? Примерно ту же мысль высказывает начальник склада, когда отправляется искать новый бур. Пока он этим занимается, я закуриваю. Вдруг цербер произносит:

- Номер 2-137, за мной.

Я в недоумении следую за ним.

- Иди в душ, потом переодевайся. На все пятнадцать минут. Едешь на виллу господина коменданта.

Я не задаю никаких вопросов и иду выполнять приказ. Эти церберы всегда говорят только то, что им надиктовали в наушник. После всех приготовлений охранник провожает меня до бронированной машины и передает другим конвоирам. Едем сразу в сторону поселения церберов.

Когда приезжаем на виллу, меня на входе встречают трое церберов. В их компании я иду в кабинет Тодда. За год я его вижу всего лишь третий раз. Как-то он делал обход по отрядам, проверял, все ли в порядке и и каково наше физическое состояние. Сейчас он все в той же форме, что и был в нашу первую встречу; сидит за столом и приглашает присесть меня.

- Ну что ж, мисс Дагер. Вы, кстати, еще помните свое имя?

- Да, господин комендант.

- Хорошо. У некоторых заключенных-отшельников с этим есть проблемы, - Тодд улыбается. – Но это не про вас. У вас появились… последователи, если это можно так назвать.

Я улыбаюсь краешком губ. Комендант отпивает из чашки.

- Вы у нас уже ровно один год. А это значит, что сегодня, и именно сегодня, вас могут навестить. На двадцать минут, не более.

- Меня некому навещать, - сухо говорю я, хотя в душе чувствую некую надежду.

- О, тут вы не правы. Собственно, поэтому вы здесь. Вас отведут в комнату для свиданий. Говорить будете через прозрачную перегородку. Вам могут передать всего одну вещь, на выходе из комнаты вас досмотрят. Самое главное, постарайтесь не болтать лишнего. Мы строго храним свои секреты. Вы понимаете?

- Да, господин комендант.

- Хорошо. Тогда удачи.

Я выхожу из комнаты и следую за церберами в комнату для свиданий. Она совсем маленькая, поделена на две части прозрачным барьером, по обе стороны от него стоят по столу и стулу. Едва я занимаю свое место, как дверь напротив открывается, и в комнату входит Брут. Я тихо вздыхаю и прикасаюсь ладонью к стеклу. Брут садится напротив, за ним у двери стоит цербер, также, как и за мной.

- Время пошло, - говорит мой охранник.

- Ну, привет, - Брут немного виновато улыбается.

- Брут… черт возьми, я уже и не надеялась. Даже не знала, что здесь возможны визиты.

- О, мы едва получили разрешение. Тут порядки будь здоров: посерьезнее, чем в Академии. Мы с Энобарией полгода разрешение на посещение выбивали. В итоге решили, что поеду я.

- Ясно, а… Ну, как дела в дистрикте? В Академии? – я нервно поглядываю в сторону цербера, но тот стоит неподвижно, как статуя.

- Да все отлично. Нас не стали трясти. Ничего не изменилось.

Я киваю и задаю столь наболевший за год вопрос.

- А как Джефри? Мистер Стерлинг Шар за ним хорошо следит?

Повисает гнетущая пауза. Брут вздыхает, проводит ладонью по голове.

- Твой кот… В общем, он… Я не сразу узнал, только когда вернулся в дистрикт. Мастер Стерлинг говорит, что это случилось, едва объявили твой приговор.

- Что случилось? - я чувствую, как земля уходит из-под ног, а дышать становится тяжелее.

- Он умер. Просто перестал дышать. Мастер Стерлинг сказал, что перед этим он болел, но никто не ожидал, что так случится. Мирта, мне жаль.

Я нервно сглатываю, закрываю глаза, пытаюсь дышать ровнее. Джефри единственный, кто был со мной рядом все эти годы. Что там говорить, мой самый лучший друг. И он ушел. Вспоминаю, как он мяукал, когда Магнус уносил его из кабинета Энобарии. Ведь как чувствовал. Стискиваю зубы и опускаю голову. Чувствую, как слезы подступают, а в горле застрял ком. Уверена, что здесь везде натыканы камеры и кто-то за мной наблюдает. Нет, я не стану плакать. Точно не при вас. Вы не увидите моего горя. И тут я чувствую, как мою боль глушит ненависть. Такая же, как тогда, во время заседания суда. И это придает мне сил.

- Мне тоже жаль, - как можно более ровным голосом произношу я. Брут ничего не отвечает. – А как Катон? Он все также живет в Капитолии?

Мой бывший наставник хмурится.

- У него все отлично, - довольно грубо говорит он. – Живет вместе со своей местной пассией и возвращаться домой не торопится.

- Вот как, - настроение портится сильнее: еще одна моя потеря.

- Мирта, не думай, что я дурак. Я же видел, как вы друг на друга смотрите на суде. После я ему хорошо врезал.

- За что?

- Как за что? – почти срывается Брут. – Ведь отчасти это он виноват, то ты здесь. Не расскажи он тебе правды, не покажи ту запись, ты бы здесь не очутилась. А этот щенок, видите ли, пытался загладить вину.