Через пять минут за мной приходят двое миротворцев. Они ведут меня куда-то по коридорам и приводят в одиночную камеру. Она такая же небольшая, как та, в которой я была. Есть стол, на котором стоит маленький телевизор, напротив него кровать, небольшое окно под самым потолком. Меня запирают на ключ. С удивлением обнаруживаю на тумбочке бутылек с моими таблетками и пластиковая бутылка с водой. Рядом также находится несколько пачек сигарет и спички. Отлично, по крайней мере, я не умру от мигреней.

Выпиваю таблетку и ложусь на кровать. Вот и все. Конец пути. Все-таки, я все испортила. Ловлю себя на мысли, что совершенно не сожалею о смерти Розали: девчонка получила, что причиталось. Но в чем-то она права. У меня с Катоном нет будущего. Боги, надеюсь, я не навлекла на него беду. А как же Брут, Энобария? Вдруг правительство переключится на них? Нет, я все возьму на себя. Мне терять уже нечего.

Смотрю в окно: вечер. От усталости засыпаю прямо в одежде. Просыпаюсь я от шума телевизора, который сам по себе включился.

— Доброе утро, Панем! — раздается голос Клавдия Темплсмита — бессменного ведущего Голодных игр. — Буквально через полчаса начнется главное событие этого года — 81-е Голодные игры! Не выключайте экраны и оставайтесь с нами! И чтобы вам не было скучно, представляю вам самые интересные моменты 80-х Голодных игр.

Значит, осталось полчаса. Открывается небольшая створка в нижней части двери: принесли завтрак. Ем без аппетита и с тревогой наблюдаю за небольшими часами, отображающимися в углу экрана телевизора. Пятнадцать минут, десять, пять…

Снова звучит гимн и вот она, арена. Густые тропические леса окружают довольно большой пустынный участок, в центре которого образовалось небольшое озеро. На озере стоит высокая пирамида, сложенная из огромных каменных блоков. Очень похожа на те, которые я видела в учебниках по древнейшей истории. А на вершине этого великолепия - Рог изобилия.

Один за другим из катакомб поднимаются трибуты. Все они находятся близко друг к другу. Чтобы попасть к Рогу, им нужно перебежать пустыню, переплыть озеро и забраться по блокам наверх. Камера быстро показывает каждого из трибутов. Максвелл стоит последним в ряду, Первые далеко от него. Это хорошо. Начинается обратный отсчет. Хоть бы он выжил в этой резне.

С каждой секундой мои ладони потеют все больше, сердце колотится, губы нервно подрагивают. Никогда я так сильно не нервничала, даже на своих Смотрах. Пять, четыре, три, два…

— Трибуты! Вы могли заметить, что вас всего двадцать три. К сожалению, девушка-трибут из Дистрикта-2 не сможет участвовать в Играх в связи с несчастным случаем. Подробности будут позже.

Один.

Звучит гонг. Трибуты соскакивают с постаментов и несутся к Рогу. Даже Максвелл ни на секунду не задержался, хотя пока шло объявление его показывали: он был обескуражен.

Ноги вязнут в песке, кто-то падает. Камеры скачут от одного к другому. Успеваю заметить Максвелла: он бежит впереди всех. В заплыве до башни выигрывают трибуты из Дистрикта-4, который специализируется на рыбной ловле. Они же первыми оказываются у башни. Вблизи видно, что блоки гладкие. Подъем вызывает у всех трудности: блоки выше самого высокого из трибутов. И тут до меня доходит: распорядители специально сделали так, чтобы в одиночку никто не смог забраться. Нужна помощь напарника. Трибуты сами это понимают и многие начинают в панике искать своих. Максвелл остался один.

Пытаюсь увидеть его на экране. Он быстро договаривается о чем-то с Четвертыми и, кажется, они согласны помочь. Оба трибута из Четвертого низкорослые и даже вдвоем им тяжело забираться наверх. Помощь Максвелла как раз кстати.

Следующие двадцать минут происходит подъем. Никогда еще путь до Рога изобилия не был таким сложным. Да, Август Эмерсон знает свое дело. У вершины первыми оказываются трибуты из Дистриктов 11 и 7. За ними Дистрикт-1 и союз Четвертого и Второго. Преодолевают короткое расстояние до Рога, и начинается резня.

Как и ожидалось, Первые тут же набрасываются на Максвелла. Он удачно отбивается, но силы не равны. Трибуты из Четвертого встают на его сторону. Значит, их союз по-прежнему в силе. Пока Четвертые занимают других профи, Максвелл перекрывает дорогу остальным. Убив парочку аутсайдеров, он возвращается к профи. К тому моменту девушка из Первого уже мертва, буквально сразу убивают парня из Четвертого. После небольшой драки погибает Первый, который, однако, успевает сильно ранить мечом Максвелла в ногу. Некоторые трибуты за это время успели что-то схватить в Роге и спешно покидают пирамиду. Четвертая отправляет вслед одному из убегающих копье и остается безоружной.

— Давай, — шепчу я в экран.

Максвелл подбегает к девушке и перерезает ей горло. Теперь он последний оставшийся в живых профи. У Рога остается совсем немного людей, и парень решает переждать, спрятавшись за Рогом. Когда все затихает, он возвращается к Рогу. Набирает в рюкзак самые необходимые вещи. С помощью медикаментов обеззараживает рану, перевязывает

Собравшись, скидывает оставшиеся вещи в кучу и обливает бензином. Искра - и все полыхает. Удостоверившись, что ничего не осталось, Максвелл потихоньку спускается с пирамиды, переплывает озеро и не спеша отправляется в лес.

Все идет по плану. Я расслабленно вздыхаю и впервые за день улыбаюсь. Шанс есть.

***

Последующие дни я неотрывно слежу за Играми. После резни у Рога в живых осталось пятнадцать человек. В течение трех дней погибло еще четверо. Максвелл, судя по поведению, решает занять выжидающую позицию. Лекарства до конца не помогают, и он немного прихрамывает. На восьмой день начинается сильный ливень, а утром девятого дня вся арена покрывается ядовитыми испарениями. В этот день умирает еще пять человек. Максвеллу повезло: в Роге был респиратор (скорее всего, подготовленный как раз для таких случаев).

К одиннадцатому дню остается четыре трибута. Рана на ноге Максвелла сильно распухла и начала гнить. Наверное, меч был смазан каким-то ядом. Противоядия среди стандартных лекарств не находится, а отправить ему что-то никто не имеет права без моей подписи в контракте. Максвелл медленно, но верно умирает.

— Продержись, только продержись, — молю я Богов. Мне уже не важно, поможет ли мне его победа, лишь бы он просто выжил.

На двенадцатый день ему становится еще хуже. Передвигается еле-еле и, кажется, теряет зрение. Эти дни стали самыми ужасными для меня: я почти ничего не ем, много курю и практически не сплю, а что такое душ и вовсе забыла. Зеркала нет, и мне страшно представить, как я сейчас выгляжу. Пытаюсь тасовать карты, которые мне так любезно предоставили миротворцы, но руки дрожат настолько, что колода то и дело рассыпается.

Тринадцатый день ознаменовался смертью еще одного трибута, а также объявлением причины отсутствия Розали на Играх. Клавдий Темплсмит со всей горечью объявляет, что Розали пала от руки Мирты Дагер. Камера показывает Максвелла. С минуту он переваривает сказанное, а потом разражается хохотом.

— Спасибо, мисс Дагер! — кричит он в камеру. Я почему-то улыбаюсь.

Оставшиеся в живых трибуты совершенно плохи. Максвелл хоть и ранен, но имеет доступ к еде, которая сохранилась у него благодаря жесткой экономии. Остальные совсем ослабли от голода. В этот день ведущий объявляет о начале Пира.

Первой на Пир приходит девушка из Дистрикта-7. И первое, что она делает - потрошит рюкзак Максвелла и разбивает какой-то шприц с синей жидкостью. У меня есть подозрения, что это было противоядие от яда. Умная дрянь. Максвелл не успевает ее остановить. Между ними завязывается продолжительная кровавая дуэль, в ходе которой он одерживает верх. Максвелл сильно ослаб, еще день он не протянет. И тут к столу подходит девушка из Дистрикта-3. Худая, кожа да кости, в дрожащей руке нож. Помню, что ей семнадцать, но выглядит она, как ребенок.

Я не моргая смотрю на экран. Все решится сейчас. Между ними несколько метров, можно попробовать метнуть в нее копье. Что профи и делает, но промахивается. Девочка выглядит испуганно и ничего не предпринимает. Камера задерживается на Максвелле. Лицо жутко изуродовано, вены стали зелеными, глаза помутнели. Он не идет, ползет к Третьей. Два метр, один, он совсем рядом. Девушка отступает. Он встает на ноги, но тут же падает. Сил встать нет. Камера приближает его лицо. Максвелл смотрит прямо в камеру и мне кажется, что его взгляд пронзает мне сердце. Еще вдох, и он замирает навсегда. Гремит пушка.