Из темноты к ним потянулись синевато-лиловые светлячки.
— Не касайся их ни в коем случае, — велел волшебник и медленно, но решительно двинулся вперёд, не отлипая от стены. — Уйдём как можно дальше, потом попробую открыть портал.
— А что будет?
— Лучше не узнавай. Это души мёртвых… так они выглядят на обратной стороне.
Хождение по рельсам оказалось пыткой. Во-первых, это просто неудобно, во-вторых — да всё остальное, чёрт возьми! Геннадий неожиданно стал тяжёлым, у Барсова вскоре кончилась стена, и он пошёл ещё медленнее, просто потому что быстро идти не мог. А эти проклятые светлячки, чем бы они ни были, всё плыли за ними… Лучше бы гнались! Казалось, что они идут медленно, а мёртвые души тянутся ещё медленнее, но почему-то приближаются. От этого на душе становилось совсем паршиво, и ещё историку всё время чудилось, что светлячки вот-вот коснутся его шеи.
Рельсы обрывались, открывая им дорогу в синевато-серое никуда. Но на самом краю виднелась чья-то фигура.
Почти прозрачная, светящаяся женщина средних лет… Неужели привидение? Здесь всё может быть, отрешённо подумал Мечников.
— Не трогайте живых, — высоким голосом сказала женщина-призрак, вытягивая вперёд ладошку. Светлячки отступили, хотя не исчезли совсем. Надо было поблагодарить, но голос подвёл, да и Мечников прекрасно чувствовал, что они с бездыханным Геннадием тут чужие.
Женщина будто и не видела «чужих», она смотрела только на Барсова. Максим Сергеевич тоже на неё смотрел, и у него ещё никогда не было столь горькой улыбки на лице. И улыбкой не назовёшь…
— Ты снова здесь, — прошептала женщина-призрак, подходя ближе. — Тебе стоило оставить Рог Сатаны и исчезнуть.
— Она бы… — Голос волшебника неожиданно надломился. — Прости. Она бы вернулась.
— Ты привёл людей. Снова.
— Я уведу их отсюда.
Женщина горестно покачала головой, она улыбалась сквозь выступившие на глазах слёзы.
— Столько лет прошло, я надеялась, что ты не повторишь своих ошибок… Ему бы не понравилось, ты же знаешь.
— Ему бы не понравилось, — эхом отозвался Барсов, его рука дёрнулась, будто он хотел обнять призрака, но тут же передумал. — Ты нашла свою букву?
— Нашла! Я теперь Странница, — она улыбнулась веселее. — Но это последнее, что я тебе скажу. Вам пора уходить… Я открою портал, но не знаю, куда он приведёт. Ваш мир такой большой.
— Только бы не на рельсы, — деланно улыбнулся волшебник. — Пожалуйста, ты нам очень поможешь.
Женщина-призрак сотворила такой же мерцающий синеватый круг прямо в воздухе. Больше они ничего друг другу не сказали, разве что посмотрели в последний раз. Перехватив покрепче многострадального студента, Мечников шагнул в круг одновременно с Барсовым, и спустя полсекунды они оказались в холле первого этажа родного университета.
— Пифагоровы штаны! — воскликнул Борис Борисович. И как так надо было выйти, чтобы сразу напороться на декана философов?! — Геннадий!
— Борис Борисович! — а вот и второе чудо: от голоса своего декана парень сразу очнулся. Очнулся, сполз с плеча Мечникова, поправил очки и быстро проговорил: — Простите-пожалуйста-мы-очень-спешим. Нам надо…
— В спортивный зал? Нет, господа, — Борис Борисович скорбно покачал головой, — он обвалился. Всех успели вывести, там были Пал Палыч и Ирина Арсеньевна, они вытащили четверых студентов и Станислава Павловича. А потом всё рухнуло. Судя по вашему виду, вы пытались их искать?
— Конечно! — ухватился за объяснение Мечников. — Так оно и было.
— А что с Любовью Серафимовной? — осторожно спросил Геннадий.
Декан нахмурил брови:
— С кем, с кем? Кто это такая?
Максим Сергеевич улыбнулся, и Мечников понял, что без него тут явно не обошлось. И когда успел?
— Однако, Борис Борисович, вы совершенно правы — мы искали их, — подал голос социолог. — Куда идти-то?
— А, да в медкабинет, давайте-ка я вас провожу…
— Давайте-ка не надо, — буркнул Мечников. — То есть, ничего с вашим Геннадием не случится.
Как-то отделавшись от Бориса Борисовича, они приползли в медицинский кабинет. Илья с Миханом встрепенулись и отвлеклись от замазывания своих синяков какой-то мазью, Кара с Яночкой едва не заплакали от облегчения, Ирина Арсеньевна села на койке и издала торжествующий клич:
— Я так и знала! Ура! Хотя и выглядите вы соответственно…
На соседней койке зашевелился Станислав Павлович, которого, вероятно, в какой-то момент вырубило. Физрука Мечников не нашёл, но тот, похоже, выполнил свою миссию в сюжете этого дня и жизнерадостно убежал.
— Помните, что она сказала? — цыкнула на всех Кара раньше, чем Стас открыл глаза. — Он был заколдован! Не шумите!
Заинтригованные преподаватели и студенты подошли, подползли и подсели ближе. Станислав Павлович нащупал очки, осмотрелся, внимательно поглядел на каждого. Да, он явно стал другим человеком.
— Что произошло? — каким-то слишком нормальным голосом для Стаса спросил Стас.
— Спортзал обвалился. Бункер же, — радостно сказал Михан.
— А зачем меня понесло в спортзал?
— Проверить что-то хотели, я не знаю…
Стас беспомощно посмотрел на них на всех. Люди, несколько лет страдавшие от его работы, умилились и заулыбались. Спасён! Будет нормальным человеком.
— А почему… — медленно заговорил Стас. Потом он сощурился, наморщился и заверещал: — А почему вы все не на паре, а? Чего это вы все здесь прохлаждаетесь? Я для кого расписание составляю?!
Что с ним произошло дальше, Мечников не знал — в сердцах выругавшись, он вышел и хлопнул дверью…
========== 11. ==========
Студенты перешли с дешёвого кофе на глицин — самый яркий признак наступавшей сессии. Преподаватели традиционно разбились на два лагеря — те, кто внезапно озверел, и те, кто неожиданно выказал любовь к ближнему, младшему и задолжавшему. Были также исключения: Мечников, зверь всегда, и Барсов, обещавший выказывать тёплые чувства с самого начала. И ни один не солгал!
Хотя барсовские должники считали иначе, и поддерживали их только мечниковские отличники вроде Калины.
— Ты не понимаешь, — уверял Илья стенающего перед зачётом Михана, — всё очень просто. Он не будет обгладывать твои кости, если ты в течение семестра напишешь пятьдесят эссе, сделаешь десять презентаций и ни разу не пропустишь пару. Ничего сверхъестественного!
— Ильич, я тебе сейчас кулаком пропишу, — пригрозил Михан, не выполнивший и трети «не сверхъестественных» требований Мечникова. — И что же, вот это всё сделаешь по одному предмету — и нормально будет?
— Совершенно нормально, — сказал Илья, поправляя мешки под глазами, чтобы лучше видеть собеседника. — Никаких проблем.
— Что это у тебя, пятая кружка кофе за полчаса?
— Нет, — ответил Калина, а потом передумал: — Да.
Ещё немного, и что-нибудь наверняка произошло бы между трупом-отличником и живым должником, но все вероятности перечеркнуло появление девушек: Кара искала Илью, вероятно, чтобы отобрать у него пресловутую пятую кружку и влить в себя, а Яночка искала Геннадия Прянишникова, который вечно был не там, где его ожидали увидеть. Например, на философской кафедре не нашёлся…
— Ни слова! — первым делом рубанул Михан. — Я не хочу слушать, какую сотню билетов из пятидесяти доступных выучили эти ботаники!
— Пятидесяти одного, — с нажимом поправила Кара.
— Уже есть билеты? — удивлённо моргнула Яночка, и Михан влюбился снова.
С приближением сессии всем было не до мистики. Каждые полгода — одно и то же: отличники и хорошисты страдают, вливают в себя тоннами успокоительное и спиртное (в зависимости от курса обучения) и заводят привычную шарманку о том, как они, разумеется, завалят. В то же время люди, в действительности подверженные долгам и пересдачам, весело и задорно обсуждают, где будут работать после сессионного провала и в какой коробке жить, а потом почему-то не вылетают. И как тут думать о призраках, бродящих по богоспасаемому университету, о порталах в ныне покойном спортивном зале, о страшных чудовищах будто из другого мира, коими, как выяснилось, кишмя кишел преподавательский состав?
