— Ну, по Стасу-то давно исправительное учреждение плачет, — небрежно отмахнулся историк. — Значит, пойдём после обеда, поговорим с врагом народа. А вы как, простите, эти четыре потока удержали?

— Шутки шучу, с аудиторией разговариваю. И никакого колдовства, — сегодня он и вправду обошёлся без магии, но на первых порах приходилось злоупотреблять гипнозом.

— Да ты стахановец, — одобрительно перешёл на «ты» Мечников. — После пар угощаю чем-нибудь. Косяк, конечно, Стаса, но я тоже проспал.

Грех отказываться от такого предложения, и Максим Сергеевич грешить не стал. Сообщив многоплановой аудитории, что виноват во всём учебный отдел и его Сата… простите, дорогие студенты, конечно же, Станислав Павлович, преподаватели по частям освободили аудиторию от радостно гудящих студентов и выдохнули.

На выдохе произошли две вещи: во-первых, упало яблоко. У кого, откуда и каким образом, Максим Сергеевич не заметил, но насторожился. Во-вторых, от входной двери повеяло чем-то холодноватым и солёным на запах… Нелюдь!

Но как же он его пропустил? Стараясь не привлекать лишнего внимания, Максим Сергеевич обернулся к двери. Толпа на толпе сидит и толпой погоняет. Эта тварь неплохо спряталась.

Не просмотрел он только двоих — опоздавшего студента и Мечникова…

— Что вы тут за Ходынку устроили?! — проорал Мечников с кафедры. — Это универ, подарков не дают!

Ощущение близкого нелюдя пропало, остался только голод. Оставив Станислава Павловича на растерзание кровожадному историку, Максим Сергеевич с чистой совестью отправился завтракать.

***

Столешница крякнула, хрустнула, но выдержала испытание с честью. Стас прекрасно понимал, что если мечниковский кулак ещё раз хряпнется на его рабочий стол, всё будет очень плохо. Что для стола, что для его хозяина.

— И что это такое? — любезно прорычал историк, глядя на него из-под отросшей чёлки. Рокерские патлы Мечникова — достояние исторической кафедры, но это не повод так угрожающе ими колыхать. Стас глубоко вздохнул, сосчитал до десяти и мужественно ответил:

— Не имею чести знать.

— Конечно, не ты её имеешь, — согласился Мечников. — В этой жизни всегда так — либо ты, либо тебя.

Бой был бы неравным. Здоровый патлатый историк, малость двинутый на сталинизме, и щуплый угловатый Станислав Павлович, которого от сурового бытия спасают разве что немытые очки.

— Я ошибся, — признал Стас, нащупывая под столом электрошокер. Да не было там никакого шокера, но надежда умирает последней. — С каждым случается.

— С тобой случается подозрительно часто.

— Мы с вами договоримся, — увильнул сотрудник деканата. — Кто ещё пострадал, помимо студентов?

— Товарищ социолог, — Мечников наморщил лоб, видимо, пытаясь различить социологов между собой. — А, то есть, ты даже не понял, кого с кем перепутал? Я-ясно…

Стас перебрал про себя лекторов-социологов и немного успокоился. Они по большей части мирные. Если действовать методом исключения, из всех действующих преподавателей удержать на полтора часа внезапно увеличившееся количество студентов под силу только Барсову.

— Наверное, это был Максим Сергеевич, — подытожил Стас. — Он не так давно у нас работает, но уже справля…

— Хоть кто-то в этом богоспасаемом универе справля! — воскликнул Мечников и наконец отошёл от стола, перестав пугать. То есть, не перестав, но теперь хотя бы можно было вынуть позвоночник из спинки кресла. — Ладно, давай сюда свои бумажки… Барсов?

— Барсов…

— Ну вот и хорошо. В следующий раз, — судя по мечтательному взгляду историка, сейчас скажет что-нибудь про Гулаг. — В следующий раз легко не отделаешься.

Мечников ушёл, хлопнув дверью и уже из коридора напевая Kiss. Он был бы самым страшным злом для Станислава Павловича, если бы не начальство… Однако под начальством подразумевался далеко не ректор и даже не декан. Отперев ящичек стола и вытащив оттуда треснутое зеркало, которое ничего не отражало, Стас забубнил заклинание призыва. В кабинете стало прохладно, и любой вошедший ощутил бы на языке слабоватый привкус соли.

========== 2. ==========

Кара зевнула, потянулась и случайно свалилась с подлокотника на диван. Да, изящество и грация — наше всё, особенно после четвёртой пары. Зато диваны на кафедре какие удобные! Ради этого уже стоит писать курсовую. Приходишь к преподавателю поработать и наслаждаешься великолепной мебелью в учительских кабинетах — лепота!

— Здравствуйте, Максим Сергеевич, — поздоровалась Кара, глядя на дверь с дивана. Всё было вверх ногами, ну и ладно. — Я сейчас встану, честно.

— Вы только при декане так не делайте, — посоветовал Максим Сергеевич и пробрался к столу. Каре повезло не только с диванами на кафедре, но и с научным руководителем. — Давайте сегодня побыстрее освободимся, если вы не возражаете…

— Давайте, — не стала спорить Кара и пристроилась к столу с другой стороны, вытаскивая флэшку. — Может, наконец-то допишу реферат по истории…

— У вас тоже неподражаемый Мечников?

— Пока нет, но в следующем семестре может свалиться. Вы с ним не подрались? — участливо спросила Кара.

— Нет. Вероятно, он увидел меня и испугался, — иронично улыбнулся Максим Сергеевич, и Кара, как и любая женщина, так или иначе причастная к социологическому факультету, моментально улетела с очаровательных ямочек на преподавательских щеках. Барсов вообще состоял из очаровательных деталей, которые все вместе представляли очень даже симпатичного мужчину, и почти не валил на экзаменах — чем не идеал? — Кстати, пока мы не приступили к страданиям… Вы не знакомы с тем парнем, который опоздал?

— Ой, нет, — нахмурилась Кара. — Там столько людей набилось, я даже своих-то не узнавала. А что, нужен очень?

— Так, на пару минут, — уклончиво ответил социолог и сцепил в замок длинные пальцы. — Спасибо, Карина, допрос с пристрастием окончен. Что насчёт вашей теоретической части?

***

Мечников обнаружился на месте, а именно — в уютной кофейне в уголке торгового центра. Сидел себе, пил капучино и никого не трогал, возможно, потому, что был в наушниках. Максим Сергеевич подавил неуместный смех — как-то не вязался образ историка с подобными тихими заведениями, но чем чёрт не шутит.

— Извините, задержался, — пристроившись напротив, Максим Сергеевич заказал у миловидной официантки самый сытный бутерброд, который только имелся в кофейне, и какой-то чай наугад. — Курсовики и всё такое…

— Есть такое, — неуместным эхом отозвался Мечников, потом тряхнул патлами и вернулся в реальность: — Ах да, я плачу, так что ты это…

— Больше я в себя не запихну, не беспокойтесь, — вежливо успокоил оппонента Максим Сергеевич. Оппонент довольно хмыкнул. — Стас ещё живой?

— На удивление. Мне было лень с ним развлекаться. Хотя, надеюсь, он хотя бы наложил в штаны…

Началось стандартное перемывание косточек Стаса. С кем бы Максим Сергеевич ни обедал, все коллеги рано или поздно скатывались в эту тему, и вытащить их обратно было просто невозможно. А всё почему? Станислав Павлович — протеже декана, и этим всё сказано. Закончив исторический факультет нашего богоспасаемого универа, Станислав Павлович работу не нашёл, во всяком случае — приличную, поэтому и устроился на самую высокооплачиваемую из неприличных: в деканат, составителем расписания. С тех пор Стаса проклинали все курсы, все потоки, от бакалавров до магистрантов, все преподаватели и все студенты…

Пожалуй, единственная нечистая сила, которая Стаса не трогала — это гардеробщица, но гардеробщица, подумал Максим Сергеевич, это и вовсе разговор отдельный.

— А я ему как-то раз пригрозил Гулагом, — вдохновенно делился Мечников. В принципе, в тихой кофейне за чашечкой кофе он казался не таким уж страшным. Неуместным — это факт, но не страшным. — А он мне в ответ — ну товарищ Сталин…

— Меч стальной, — пробормотал Максим Сергеевич и получил в ответ довольный хмык.

— Он самый… Это одно из моих любимых студенческих прозвищ. Ну, после Люцифера Дмитриевича.