— Люцифера?

— А. Д. Мечников, — похвастался А. Д. Мечников. — Хотя это ты и так заметил.

— Заметил. Может, меня тоже как-нибудь называют?

— Вообще я о тебе раньше не слышал, — признался историк, покачивая уже пустой чашечкой. — Но теперь могу предположить, что этот «Барсик»…

— Ах вот как, — улыбнулся Максим Сергеевич. — Если что, у Барсика пояс по карате.

— Понял, — скопировал его улыбку Мечников. — Никаких барсиков.

Некоторое время они помолчали, дожёвывая бутерброды и думая о своём. Максим Сергеевич хотел было сосредоточиться на разговоре, но разговора-то и не было! Поэтому он использовал паузу, как мог: ещё раз внимательно просмотрел Мечникова. Нет… не он. Даже прищурившись, даже сосредоточившись и отключившись от бренного мира, Максим Сергеевич не разглядел в нём ничего опасного.

Конечно, историк был грозой всея студенчества, и от суровой расправы спасали только его собственные преподавательские шутки. Пожалуй, Мечников совмещал в себе все университетские перлы и анекдоты разной степени бородатости, хотя бы сегодня утром: «я опоздал, потому что не хотел приходить», ну и так далее.

— Александр Дмитриевич…

— Саша.

— Саша, — покорился судьбе Максим Сергеевич. — Спасибо за обед и всё такое, но ты что-то ещё хотел?

Попал! В самое яблочко. Тьфу, опять эти яблоки… Максим Сергеевич невольно улыбнулся, проследив за направлением нервной морщинки на лбу собеседника. Прости, Мечников, мы не только нелюдей насквозь видим. Простых людей тоже. Очень полезно, между прочим — особенно если ты препод-социолог.

— Допустим, — буркнул историк. Кажется, он был недоволен, что его раскусили. — Собирался оставить это на десерт.

— Тебе пироженку заказать для лучшей концентрации? — вскинул брови Максим Сергеевич. — Я могу.

— Я уже понял, что ты не барсик, — вежливо огрызнулся Мечников. — Да так… Наблюдения. Сегодня на ту нашу пару… никто не опоздал?

— Опоздал один, — пришлось отвечать спокойно, хотя Максиму Сергеевичу показалось, что его облили ведром ледяной воды. — Ты имеешь в виду, опоздал на пять минут или весьма?

— Весьма.

— Было дело…

— Описать его можешь?

— Конечно, нет. Иначе бы ты о нём не спрашивал.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, прощупывая почву. И если Максим Сергеевич был уверен, что беседует не с нелюдем, Мечников — вряд ли. Но как ему докажешь? Если ты сам — не человек толком?

— Он приходит всегда в одно и то же время, — спокойно продолжал рассказывать Мечников. Вся загвоздка была в том, что обычно он говорил НЕ спокойно. Максим Сергеевич не без настороженности следил за подозрительно омертвевшим взглядом. — Беда в том, что этот парень погиб три года назад в автокатастрофе. Его все как бы видят, но игнорируют. Как будто никого и не было.

— Почему ты об этом рассказываешь? — прямо спросил Максим Сергеевич. Когда обычные люди перешагивают границу миров, с ними лучше не церемониться — хуже будет.

— Потому что ты на него среагировал, когда все выходили из кабинета, — историк вернулся к своей обычной манере повествования, а именно — к снисходительно-насмешливой. — В противном случае я бы сейчас был похож на психа.

— Кем он был, рассказать можешь?

— То есть то, что он мёртвый, тебя не отпугивает? — нахмурился Мечников. — У меня тоже вопрос, Барсик…

— Вопросы здесь задаю я, — ещё шире улыбнулся Максим Сергеевич, и это в очередной раз сработало.

— Тудыть тебя в СССР, — хмыкнул Мечников, скрестив руки на груди. — Ну ладно… Могу… Это был один из студентов, курсе на третьем он тогда учился. К сожалению, я его смерть видел. Автокатастрофа это была, и ничего больше. Ехали неудачно… Недалеко от универа, потому и видел — меня с ними не было. Хотя звали, отказался. Сейчас бы со студентами бухать.

— Почему бы и нет?

— Так-то да, но… не хотелось в тот раз. Может, предчувствие какое, — помрачнел (казалось бы, куда ему мрачнеть!) историк. — Ну да хрен бы с ним. Я это всё к чему: я его вижу, ты его видишь, в смысле — обращаешь внимание. Значит, я не двинулся?

Максим Сергеевич некоторое время подумал. В его привычках было говорить людям правду, пусть и в смягчённой форме.

— Башню у тебя сорвало, Саша, — вежливо сообщил Максим Сергеевич. — Со всей дури сорвало.

— …, — кратко и метко отозвался Мечников, воздев очи горе. — Ну за что?!

— За то, что ты видел момент смерти, — пояснил Максим Сергеевич, гоняя по столу пустую чашку из-под кофе. Жутко хотелось стащить что-нибудь со стола — и в коллекцию найденных вещей, но от этой старой привычки он всё же удержался. — Остальным свидетелям он, может, не являлся. Не знаю. Не обижайся, но, возможно, ты из всех свидетелей самый впечатлительный.

Не говорить же ему, что иной мир выбирает наугад! «Впечатлительный» — это оскорбительно, но не опасно. Что опасно — то уже правда, а правду не всегда можно себе позволить.

— А ты? — в лоб спросил Мечников.

Максим Сергеевич прищурился, скорее по привычке, чем по делу. В этот раз не отвертеться, он уже выложил все карты на стол. Что ж, один человек из преподавательского состава — это не катастрофично, тем более, выбора нет.

— Я в этом разбираюсь, — уклончиво ответил он. Правда — правдой, но всему своё время.

— Это я понял, — не сдавал позиции Мечников. — Ты на чьей стороне? Может, ты тоже выходец с того света, м? Откуда мне знать?

— Меня видят все, я состою на учёте, я с тобой разговариваю и ты при желании можешь меня потрогать, — вот вам все доступные контраргументы, Александр Дмитриевич. — Более того, я так же, как и ты, терпеть не могу Стаса. Это ли не сближает?

— Аргумент, — вздохнул историк. — Ладно… Допустим. И что ты собираешься с этим мертвяком делать? Исправительные работы для мигрантов с того света?

— Не всё так просто. То, что он появился, ничего ровным счётом не значит для него — и для тебя тоже, раз на то пошло.

— В каком смысле?

— В прямом… Появление таких полупризраков означает лишь то, что рядом есть кто-то ещё сильнее них, — вздохнул Максим Сергеевич. — И вот этот кто-то — опасен. А сами мёртвые — нет. Он даже никому не вредит, согласен? Согласен.

— А этому кому-то, — подозрительно прищурился Мечников, — что надо?

— Поживём — увидим, — пожал плечами Максим Сергеевич и откинулся на спинку кресла, рассеянно сминая в руке чек. За этим он и устроился на работу в конкретный универ, но… Вот уж чего Максим Сергеевич явно не планировал, так это находить себе союзников.

Сам по себе Максим Сергеевич был достаточно сильным магом, чтобы справиться в одиночку. Для обычных же людей обратная сторона мира была опасной, так что новоиспечённый преподаватель социологии ни с кем особо не сближался, поддерживая с большинством одинаково тёплые отношения на расстоянии вытянутой руки. Не считая Стаса — тут и отношения скорее холодные, и не руки, а ноги, и не просто ноги, а по лицу… Но тут — другая ситуация. Всё было бы гораздо проще, если бы Мечников никого не видел.

Но Мечников увидел, и не кого-то, а мертвеца. Явно постороннее лицо в высшем учебном заведении, как услужливо подсказывала логика им обоим.

По всем писаным и неписаным правилам волшебник, узнавший о проблеме простого человека от лица простого человека, должен его защищать, однако Максим Сергеевич не мог представить себе, как он закрывает грудью Александра Дмитриевича. Не помянутый всуе, но от этого никуда не девшийся историк исподлобья посмотрел на волшебника — его явно возмущало полное непонимание происходящего, но дураком Мечников не был и действовал осторожно.

Во всяком случае, его до сих пор не сожрали вурдалаки.

— И не буду я тебе помогать, — совершенно неправильно истолковал паузу Мечников. — Просто держу в курсе дела.

— Очень жаль, — улыбнулся Максим Сергеевич, жаждая хряпнуть его чашечкой по темечку, — я ж без твоей помощи просто пропаду.

Тут историк выдал совершенно неожиданную вещь: