***
Зима медленно отступала, и он был этому несказанно рад. Вспоминая свой путь в Винтерфелл, он всякий раз вздрагивал от холода, который проникал под плащ, доходя практически до самого сердца. Что же, сейчас становилось ощутимо теплее.
Однако уже начинало смеркаться, поэтому он пришпорил коня: путь до Королевской Гавани был неблизким.
***
В ту ночь он едва успел закрыть за собой дверь.
Напряженная плоть в его штанах болезненно пульсировала, требуя разрядки, и он поддался. Одеревенелыми пальцами левой руки расправился с завязками, спустил брюки до колен и прислонился к прохладной стене, приятно холодившей его разгоряченную в этом безумии кожу. Пекло, что за пытка, за что ему все это?..
Хватило нескольких движений – рваных, резких – чтобы он, обессиленный, излился в свою руку, как неопытный мальчишка. Но его воспаленная память продолжала подсовывать ему случайные, украденные воспоминания: нежность ее рук, держащих его над водой, безмятежное лицо, когда она спит, страсть, с которой сражается, едва уловимый румянец на щеках, стоит ему поддеть или смутить ее. И ему хотелось большего, гораздо большего. Ему хотелось чувствовать эти руки на своем теле, обхватывающими его естество, цепляющимися за его плечи, когда он будет овладевать ею. Хотелось видеть, как эта безмятежная невинность на ее лице капитулирует, уступит место страсти и слабости. Хотелось чувствовать, как она владеет им, владеет безраздельно, двигается на нем, вытесняя все страхи и печали. Хотелось видеть, как яркий румянец затопит ее щеки и шею до груди, когда он будет делать с ней все эти грязные вещи, о которых тайком мечтает, когда смотрит на нее. Это просто сумасшествие. Видят Семеро, он проклят этими странными, нелогичными чувствами к Бриенне Тарт, проклят, проклят, проклят. Или благословлен.
Член в его руке твердеет снова, и он сам не замечает, как снова гонится за желанной разрядкой, путая и смешивая боль и удовольствие.
И почему ему суждено было родиться таким подлецом? Едва завидев, как она покидает зал, вся его гнилая душа потянулась за ней, все потеряло цвет, фактуру, запахи, звуки, по телу разлилось назойливое беспокойство. Вдруг ей плохо? Вдруг что-то произошло с ней, что-то важное, чего он упустил, отвлекшись на девчонку Старк? И когда, черт его дери, он успел так на ней помешаться? Ноги сами несли его к ее комнате, пустая голова не успевала придумать достойного предлога, чтобы зайти. И все же как-то ему удалось. Теперь же он толком ничего не помнил – ничего, кроме ставшего привычным желания защитить ее от очередного приступа героизма. И отчаянной жажды. Она же была под ним, беззащитная, в кои-то веки без всей своей знаменитой брони, которой он сам ее же и обеспечил, растерянная, живая. В какой-то момент ему показалось, что так все и произойдет, что он снова упадет на самое дно, пойдет против норм морали и чести, воспользуется ею. И только ее сапфировые глаза с затаенными в них в равной степени мудростью и наивностью удержали его от падения.
Это было бы так просто – придвинуться ближе, наклониться к ее лицу и поцеловать эти обветренные губы, и целовать их долго, целовать ее глубоко, пока у нее не ослабнут колени, а бедра инстинктивно не сожмутся вокруг пустоты. И тогда, с помощью Семерых, возможно, она бы сама попросила его облегчить ее мучения, взять ее медленно и нежно…
- Черт тебя дери, Джейме Ланнистер, я даже не хочу высовываться, пока не буду уверен, что ты закончил с этим похабным рукоблудием, - послышалось из глубины комнаты.
В любой другой ситуации он бы похолодел внутри, мучительно выбирая между тем, чтобы натянуть штаны или нащупать меч. Но голос определенно принадлежал Бронну Черноводному, поэтому Джейме без колебаний решил начать с первого.
- Вспоминаешь сестренку или все страдаешь по своей огромной блондинке-рыцарю? Брось, Ланнистер, у меня есть глаза – у тебя не должно быть проблем ни с первой, ни со второй, – насмешливо протянул наемник, выступая из темноты, но Джейме его проигнорировал.
- Что ты здесь делаешь? Не верю, что уже соскучился по нашим приключениям.
- Ланнистеры всегда отдают свои долги, так ведь говорят? – только сейчас Джейме заметил, что Бронн держит руку за спиной. – Так вот. Кажется, ты по-крупному задолжал своей сестре-королеве.
В его руках появился арбалет, показавшийся Джейме смутно знакомым, впрочем, у него не было достаточно времени, чтобы изучить его. Едва заметив оружие, он приготовился уклоняться от предстоящей атаки, похолодел внутри. Только этого еще не хватало…
Но Бронн лишь усмехнулся:
- Когда она лично пришла просить у меня ваши с братом головы, я, признаться, даже не дернулся. Но вот беда, мне обещали Риверран, и я не смог ей отказать. Впрочем, где-то эдак с час назад надо мной пролетели драконы, поэтому сейчас я бы, конечно, смог. Жаль только, что ее здесь нет.
С этими словами он опустил арбалет, и из Джейме вырвался смех облегчения. Во всем Вестеросе было не так много болтливых наемников, которые вызывали у него искреннюю симпатию, оттого ему совершенно не хотелось лишаться этого пройдохи. Ну или собственной жизни – это тоже было бы невероятно некстати. Бронн неуклюже похлопал его по плечу и потянулся к кувшину с вином, забытому Джейме на столе.
- Неужели откажешься от Риверрана во имя нашей светлой дружбы?
Насколько Джейме знал его, Бронн Черноводный точно не был рожден вчера.
- Конечно, нет. Я похож на человека, который променяет большой замок и плодородные земли на однорукого зазнайку и карлика? – Бронн даже отвлекся от обнюхивания вина и бросил на него насмешливый взгляд. – Но я – человек практичный, в нынешних условиях обещания вашей сестры пусты, как голова ее телохранителя. Впрочем, ты же знаешь, как сильно я буду ждать благодарности от вас двоих, когда все закончится. В противном случае я и мой верный друг, - он указал взглядом на арбалет, - придем забрать свое.
- Когда все закончится, у твоего друга в Риверране будет отдельная комната.
- Руку тебе жать не буду, сам понимаешь, - наполнив бокал, Бронн добрался до постели, на ходу сбрасывая вонючие сапоги, от которых разило на расстоянии. Джейме запоздало подумал, что, прибыл бы тот раньше, у них было бы запасное оружие против Короля Ночи. – Организовал бы и мне пока комнатушку, дружище? Я как-никак только что тебе жизнь спас. От самого себя защитил, многие ли так умеют? А то так и нашли бы тебя – со спущенными штанами.
«Тогда я мало чем отличался бы от собственного отца», - подумалось ему, но вслух он сказал:
- Можешь пока остаться здесь, я уезжаю на рассвете. Наутро найди Тириона, он придумает, куда тебя деть. Он гораздо лучше освоился здесь, чем я, - выходя, он обернулся. – Только сделай что-то со своей обувью. Выкини там или сожги.
- Ох, извините меня, Ваше Величество, вестероский принц. Может, все-таки организуем тебе трагическую кончину? Не подашь мне арбалет? «Цареубийца и кровосмеситель убит из арбалета с членом в руке»… Да о тебе будут слагать легенды!.. Эй, куда ты собрался? Точно не хочешь?..
***
Санса держалась на коне удивительно умело. Джейме уже готовил себя к тому, чтобы ловить ее, если леди решит-таки упасть с лошади, но теперь он понимал, что его беспокойство было излишним. Девчонка в считанные месяцы обратилась из несуразного утенка в грациозного лебедя. Впрочем, он все равно старался ехать на достаточном расстоянии от леди, чтобы быть готовым прийти ей на помощь в случае необходимости. И нельзя сказать, что Сансу радовала эта вынужденная компания. Несмотря на то, через что они прошли все вместе, и на милость, которую она оказала ему, он понимал, что его оберегали только слово и положение Бриенны, а не его собственное слово и честь.
Удивительно, как обернулась его жизнь. В детстве он мечтал быть белым рыцарем в сияющих доспехах, о котором слагали бы легенды, служить достойному королю, совершать подвиги и вершить судьбы, менять мир к лучшему. Но все пошло не так уже с самого начала, с безумного Эйриса, распутного и мерзкого Роберта, малодушного и жестокого Джоффри, а правление Серсеи вконец извратило все его мечты. Однако теперь он здесь, служит чужой клятве верности, будто своей, стережет девочку из дома, доселе ему ненавистного, потерянный, оборвавший связи с самой ценной и желанной частью своей семьи. Презренный. Но отчего-то именно сейчас, впервые за долгое время, ему дышится легко и свободно.
