Вся ее гневная отповедь не имела для него никакого смысла.

- О чем ты? Я не понимаю.

- Конечно, нет, откуда ты можешь знать, - горько усмехнулась она.

Говори, Серсея, пожалуйста, говори со мной. Мы так редко говорили с тобой с тех пор, как повзрослели. Прятались, занимались любовью, больше похожей на войну, утешались друг в друге, но так давно не говорили друг с другом, что уже и забыли, как это делается.

И сестра словно вняла его немой просьбе.

- Помнишь тот турнир в Ланниспорт? Там я встретилась с ведьмой. Она вся мёдом изошла, злорадствуя о том, какую судьбу для меня увидела. Она говорила о наших детях, Джейме, в золотых коронах, а затем мертвых. Сначала я не верила, думала, что это она назло. Но после смерти Джоффри я поняла… и смирилась с этим. Она говорила мне, что появится другая королева - моложе и прекраснее, вот только и к этому я оказалась готова - дважды. Она сказала, что я встречу смерть в руках младшего брата, и я сделала все, чтобы избавиться от него.

Она замолчала, глядя в пустоту.

- Серсея… - начал было он, чтобы… что? разубедить? успокоить? утешить?

- Тирион убьёт меня, Джейме. Убьёт или хотя бы попытается, и ты уже ему в этом помог, выпустив его из темницы. Вы вместе убили нашего отца и скоро придёте за мной. Что ж, - произнесла самодовольно, бросив через плечо взгляд на своего ручного монстра в рыцарских доспехах. - Попытайтесь.

- Это неправда.

- Ты бы смог жить дальше, зная, что помог убить меня?

Одна эта мысль истязала его больше сотни кинжалов, поэтому он выдохнул, произнёс слова, которые обдумывал всю долгую дорогу сюда, так, что они въелись в его нутро – ни вытравить, ни забыть. Слова, которые звучали так, как ей хотелось бы слышать, но которые значили только то, что он хотел сказать.

- Ты - моя семья, моя кровь и половина моей души. Я выбирал тебя тысячу раз, Серсея, убивал за тебя и был готов умереть за тебя. И никому не позволю навредить тебе, - она молчала, раздумывая, стоят ли его слова веры, поэтому он использовал последнее орудие, их заклинание, давнее обещание. - Только ты и я, помнишь? Только мы.

Она поджала губы.

- Поклянись, Джейме. Посмотри на меня и клянись, что все ещё любишь меня.

- Клянусь, - ответил правду.

Хоть и не так безумно и ядовито, как раньше. Не так, как ты хотела бы этого. Но теперь - так, как думал, что никогда не сумею, думал, что моей омертвевшей душе не хватит сил. Я люблю тебя, моя сестра, мое искалеченное прошлое, мое испытание, любовью счастливого человека, родственной, светлой, безусловной и простой. И ты даже не смогла догадаться, кто научил меня этому, кто дал мне сил, потому что привыкла смотреть в лица и никогда не умела видеть душу.

От его слов взгляд ее смягчился, она обернулась, подозвала Клигана, и тот подошел, тяжело ступая в бренчащих доспехах. Джейме не сводил с нее глаз, стараясь поддерживать в нем привычное ей обожание, лишенное голоса разума. Серсея приказала Горе освободить его, проигнорировав вялое возражение Квиберна, и Клиган одним коротким, но мощным движением перерезал веревки, стягивающие руки. Джейме размял затекшую кисть.

- Я же говорила тебе, что от меня никто не уходит.

Подняв голову, Джейме увидел торжествующую улыбку на ее губах.

***

Бриенна нашла Сансу в богороще.

- Говорят, что женское сердце может чувствовать точнее, чем мужское, - произнесла леди. – Мой брат, Бранн, похоже, служит исключением этому правилу, но, впрочем, не стремится успокоить меня своими видениями, молчит. Но как Вы думаете, Бриенна, правда ли нам дарована такая сила – чувствовать на расстоянии? Пусть и не многих, только тех, на кого откликнулось сердце, кого выбрало. Дарована ведь?

- Возможно, что это действительно так, - проговорила Бриенна задумчиво.

И хотела добавить, отводя душу, высказывая, наконец, все, что таилось внутри, что съедало и изматывало так долго: «И я боюсь, что не смогу расслышать этот голос, миледи. Слишком много страха, слишком много шума. Наверное, я просто не готова к тому, чтобы узнать правду до того, как она свершится». Но отчего-то промолчала.

Санса слабо улыбнулась, опустилась на землю, обхватив колени, покрытые тяжелым чёрным платьем, тонкими руками. Одними глазами указала на место подле себя, и Бриенна села рядом.

- В детстве я слушала песни, где юная дева чувствовала, как ее друг сердца погибал в бою, и умирала следом – от горя. Разве возможно такое? Разве можно настолько слиться с другим, связать себя с ним неразрывно, намертво?

Бриенна Тарт знала ответ.

Бриенна Тарт боялась этого всю жизнь.

Именно это с ней и приключилось, именно это и сразит ее сердце, если с ним что-то случится.

Повисла тишина, тягучая и душная. Над ними алел закат, по земле потянуло привычным холодом – последним отголоском зимы, посылая дрожь по позвоночнику.

- Как Вы думаете, он вернется? – спросила вдруг Санса, повернувшись к ней. – Мы с Вами здесь, в священном месте на святой земле. Где, как ни здесь, нам быть честными с миром и собой? Он вернется?

Бриенна прикрыла глаза, прислушиваясь к сердцу.

Старые тревоги снова одолевали ее, терзали, не зная пощады, шептали в уши свои ядовитые слова.

А вдруг он уже мертв?

Он может пасть в бою или быть поражен в спину.

Он может умереть там, в Королевской гавани, без защиты, без прикрытия. Без нее – потому что она выбрала остаться здесь, служить своей клятве, вместо того, чтобы быть с ним до конца.

Он ведь может увидеть ее, Серсею, красивую и родную, такую близкую – единственную, и забыть обо всем, вернуться к ней ради всего того, что они разделили вместе.

Он может умереть рядом с ней, не видя больше смысла в мире без своей половины, без своей крови.

Вдруг он уже мертв – для мира или для нее, Бриенны. Потерян навсегда?

Но ее сердце не сдавалось без боя, продиралось сквозь эту тьму, ведомое его мягким голосом. «Когда я вернусь», - так он сказал ей. И Бриенна ему верила, поэтому отозвалась коротко:

- Да, я знаю это.

Санса удовлетворенно кивнула.

- Я отчего-то тоже чувствую, что он вернется. Это странно, что я привязалась к нему? – спросила она растерянно, в один миг обращаясь из благородной леди в юную девушку, испуганную собственной искренностью. – Он ведь был добр ко мне, тогда, в Королевской гавани, один из немногих. Обещал спасти. А я, глупая, сторонилась, пугалась его увечья.

Горло сдавило от страшной догадки, Бриенна едва смогла выдавить из себя:

- Нет, миледи, не странно. Он достойный человек.

Не может быть, не может быть, пожалуйста, не надо…

- Это удивительно. Разрушенный собственной семьей, без друзей и опоры… И вместе с тем вся его злоба, все эти границы и стены – напускное, призванное защищать. Такой сильный… и такой уязвимый, - голос Сансы становился все тише, будто бы она сама не решила, хотела ли, чтобы кто-то другой слышал ее слова. – Хорошо, что Вы не убили его тогда. Я рада, что Вы не погибли сами, но… хорошо, что он жив. Надеюсь, Семеро уберегут его от встречи с братом.

С братом?.. Уберегут?..

Облегчение прокатилось по ней теплой, милосердной волной, когда она, удивленная и возмущенная, поняла, о ком говорит Санса. Подхватило и унесло назад, в прошлое, где грязный и истощенный Джейме, не теряющий своей дерзости и прямоты, произнес устало, глядя ей в глаза, многое объяснив о мире и самом себе: «Мы не выбираем, кого любить».

Похоже, Сансе тоже не довелось выбирать.

«Может быть, это и не любовь вовсе», - подумала Бриенна, наблюдая, как заходящее солнце играет в ее волосах, едва касается ее прекрасного лица, сосредоточенного в молитве, почти печального.

Но Тартская дева прекрасно помнила, как все начинается.

Все начиналось именно так.

***

Как и ожидал Джейме, все шло по их плану.

После того, как он был освобождён в тронном зале, к Квиберну подлетела одна из его серых, замызганных пташек, зашептала что-то на ухо сбивчиво, нервно. Десница поднял обеспокоенный взгляд на королеву: