— Нет, мам, не хочу, — голос девушки вполне ожидаемо дрогнул. Руки сами по себе взлетели в воздух и несмело обняли женщину в ответ. — Прости за сегодня, я не хотела тебя обидеть, — слова давались Беллатрисе с трудом, однако девушка все равно упрямо выдавливала их из себя, понимая, — эта женщина заслуживала нормального обращения. Она тоже заслуживала больше. Миссис Поттер сдавленно поблагодарила девушку и стала подниматься с пола.

— Поможешь мне приготовить ужин? — улыбнулась женщина и, дождавшись короткого кивка, потянула волшебницу вслед за собой. — Давай, запечем утку в сладком соусе и пожарим картофель. Кстати, если мне не изменяет память, твой дядя Фред должен был отправить нам омаров! Можно еще сделать пирог с патокой, который очень любит отец. Чуть-чуть попозже должны прийти Джеймс с Северусом и, я больше, чем уверена, Тедди заглянет без предупреждения, как всегда.

Женщина продолжала восторженно трещать, пока перебирала различные кастрюли и сковородки, а Беллатриса сидела за столом, с каким-то непонятным чувством наблюдала за той, кого она ненавидела большую часть своей сознательной жизни, и не знала, как ей реагировать. Метка в виде тройки несильно пульсировала.

========== Драббл 1.2. Враг в отражении(Кромешница) ==========

— Дайте, пожалуйста, «Военные хроники», — на удивление робко попросила девушка и лишь сильнее натянула на лицо капюшон, когда продавец книжной лавки попытался проникновенно заглянуть ей в глаза. Какое-то время сухощавый мужчина напротив задумчиво поджимал губы и подозрительно косился на входную дверь, — Пожирателей и в мирное время хватает, — а затем все же сдался и послушно поплелся в исторический отсек. Его не было бесконечно долгих пятнадцать минут (ведьма тихонько считала), и девушка уже успела испугаться, что сердобольный недоверчивый старик все-таки вызвал авроров. Она уже сделала пару шагов назад, когда продавец все-таки выскочил из недр магазинчика, словно черт из табакерки, и с громогласным стуком опустил толстую книжонку на стойку.

Девушка торопливо бросила монеты рядом, схватила книгу и едва ли не бегом выскочила из лавки. Подол ее черной мантии взвился в воздух, словно крылья огромной летучей мыши, и продавец вздрогнул. Странная покупательница аппарировала прямо с порога, исчезнув во всполохах сизого пламени, как ведьмы древности, творящие магию без палочек. Мужчина какое-то время задумчиво смотрел на вывеску цветочного магазина напротив, а затем непослушными пальцами нащупал под рубашкой старый медальон. Холодный металл никак не отреагировал на чужое прикосновение, в отличие от самого мага, — знакомая ноющая боль, которая всякий раз возникала, когда он пытался вызвать своего господина, уже привычно поползла от запястья вверх по руке. Она явилась к нему мгновением позже в образе гигантской змеи и пугающе зашипела, заставляя мужчину испуганно отшатнуться к прилавку и опереться на него рукой. Дерево тут же больно врезалось в поясницу, но едва ли он обратил на это внимание; его взгляд, шальной и возбужденный, был прикован исключительно к гостье. Впервые за долгое время на его зов пришли, пусть не совсем тот, кого он ожидал увидеть, однако ее появление тоже многого стоило. Когда змея подползла чуть ближе и, словно бы заинтересованно подняла голову, ощупав спертый воздух раздвоенным языком, волшебник облизал губы и стал говорить.

— Мгновением н-назад у меня была странная покупательница, — голос мужчины нервно подпрыгнул в конце фразы. Змея смотрела на него немигающим взглядом и безмолвно ждала продолжения. Волшебник пару раз глубоко вздохнул и постарался забыть, кто перед ним. — Она просила «Хроники». Впервые за столько лет после войны кто-то искал именно ее. Г-господину может угрожать разоблачение, если она о чем-то догадалась и решила проверить. Сторожа из Лютного связались со мной за двадцать минут до ее прихода, она перевернула весь Лондон в поисках книги. От нее исходила слишком явная аура опасности, я-я просто не мог не подчиниться, не ровен час, она бы убила меня и нашла книгу сама. А без меня ее невозможно отследить. Я не видел, ее лица, но уверен, — это кто-то из старой армии. Еще до основания сопротивления, она из Ордена, миледи, я уверяю вас! И если она что-то разнюхает, клянусь Мерлином, Господин может потерять свою власть над Британией.

***

Беллатриса аппарировала на Гриммо, прямо в себе в комнату, скинула неимоверно тяжелый плащ на пол и тут же заблокировала все входы родовыми проклятиями Блэков, которые в этом проклятом мире могла знать лишь ее покойная мать и… отец, которого, к сожалению, не было рядом. С тех пор, как она очутилась в параллельной реальности (а Трис была склонна верить, что это именно так), прошла ровно неделя, которую, казалось, она прожила словно на автопилоте. Послушно ела, когда предлагали, спала, учила программу Хогвартса на следующий курс, помогала Джеймсу в планировании его свадьбы, молча недоумевала, почему Северус учился в Хогвартсе, а не в Дурмстранге, но никак не могла вздохнуть свободно. Нет, в этом измерении было… неплохо. Даже не так, здесь было прекрасно, — Джинни каждый вечер собирала всю семью в светлой гостиной и дарила каждому из них все свое тепло, любовь и ласку. Наверное, Трис впервые в жизни видела, как Том так открыто улыбался кому-то, кроме отца, смеялся, не скрывая радости, и не чурался объятий семьи. Беллатриса, по идее, должна была радоваться, однако ей было необъяснимо горько. Почти физически больно от тех эмоций, которые она получала в кругу этой семьи. Такая Джинни нравилась ей слишком сильно, чтобы испытывать былую ненависть к той женщине, которая породила ее на свет. Время от времени она даже сама приходила к ней в комнату, садилась близко-близко, так, чтобы миссис Поттер было удобно притянуть ее, и наслаждалась. Ее спокойным голосом, ее нежными руками, перебиравшими спутанные в хвосте волосы, ее терпко-сладким запахом духов. Наверное, Беллатриса даже любила Джинни. Так, как она любила отца, как любила братьев. Но это был не ее мир. Не ее Альбус, Том, Джеймс, Северус, Джинни, хотя, нет, не Джинни, — мама — отец и… Лили. Не было милой Лили, которая бы смущенно брала ее за руку, коротко прижималась мягкими губами к ее щеке и прятала горящее лицо в изгибе между плечом и шеей. Здесь ее сестра смотрела влюбленными глазами на улыбчивого Тедда и плакала в подушку по ночам, когда думала, что никто не видит и не слышит. Трис, наверное, никогда бы и не узнала ее секрета, если бы не пожелала взглянуть на спящую Лили, тайком погладить ее по огненно-рыжим волосам и прижаться холодными губами к чужим, как дома… Однако она зашла вовремя лишь для заплаканной девушки. В ту ночь у нее раскололось сердце, и боль была такой невыносимой, что после Беллатрисе пришлось бежать сквозь неосвещенные коридоры Гриммо (будь они неладны!) в ту комнату, где обычно спал отец в ее мире. Комната была пыльной, пахла затхлостью и сыростью, но, даже несмотря на это, девушка успокоилась лишь тогда, когда уткнулась носом в покрывало и почувствовала, как по щекам бежит что-то соленое и мокрое.

Неладное Беллатриса почувствовала, когда ей на глаза снова попалось семейное древо. Она весь день исследовала библиотеку, со смешками вспоминая вечные чертыхания Альбуса о мифическом лабиринте, когда наткнулась на художественный роман, отражающий события Второй магической войны. Ее интересовала исключительно история Беллатрисы Блэк, которая умерла спустя три года после окончания свержения Темного лорда. Вместе с романом волшебница планомерно перешла в зал, а затем застыла каменным истуканом у портрета этой женщины, внимательно вглядываясь в дату смерти. Три года. Ровесница отца. Вторая Магическая война закончилась в 1998 году, а Джеймс родился в 2004… Беллатриса моргнула, а потом и вовсе потерла глаза кулаками, однако издевательские буквы не исчезли, а стали лишь ярче. Она родилась в 2008 году, по данным этого мира на месяц раньше Тома и Лили. Мерлин! Какого дьявола?! Беллатриса, признаться честно, смутно помнила, как она с остервенением закатила рукав рубашки и немигающим взглядом уставилась на злорадно чернеющую метку. Решение найти единственную книгу о войнах Англии, которую невозможно было зачаровать, пришло как-то само собой. Возможно, если она раскроет парадокс этого измерения, то сможет попасть домой, туда, где она жила собственной жизнью, где она была уверена в следующем дне. Волшебница безумно скучала по всем. Даже по мистеру Малфою, от которого всегда пахло ненавистной больницей. Она еще ни разу не видела его в этом мире, собственно, как и отца. Сейчас Беллатриса была одна; она даже рассказать то толком никому не могла, какая трагедия случилась с ней. Наблюдая за своей семьей, она с обидой поняла, что они никогда не были так близки, как Поттеры, растущие под крылом отца.