— Очнулась? — раздался совсем рядом голос магички. Трисс развалилась около меня, разглядывая нити тканевого, невысокого и грязного потолка. Ага, мы в палатке. Отлично.

— Дороу… Где мы? — сразу перешла к делу я, решив, что хуже, чем есть, уже быть не может.

 — Ты не помнишь? — удивилась чародейка. — Ах, да, ты же упала в обморок, и Йорвет тебя сюда принес, — ой, как мило, блин. А он сам где? — Мы в лагере Фаоилитиарны, Железного Волка. Слышала о нем?

— Легендарный предводитель скоя’таэлей, — припомнила я. — Это тот, у которого от лица осталось одно название?

— Ага, — согласилась чародейка.

— А почему мы не в деревне?

— В Штейгерах случилась резня, — с ужасом сообщила чародейка шепотом. — Йорвет говорит, что перерезали всё население деревни. Даже собак. И Тузика тоже! — она всхлипнула. — Собственно, эльфы решили, что это Дикая Охота так позабавилась, поэтому… Ладно, это потом. Как ты себя чувствуешь?

— Как будто навернулась с телевышки, — призналась я. — У меня болит даже то, что в теории не может болеть — там нет нервных окончаний. Я вот думаю, может, пойти хлебнуть яду и не мучатся? — пошутила я и тут же прикусила язычок, понимая, как это кощунственно звучит, особенно, после новости про Штейгеры.

— Не говори глупостей, пожалуйста. У меня осталось немного магии, — чародейка тоже села, разминая затёкшие плечи. — Давай я немного тебя полечу. Ложись и постарайся не двигаться.

Я послушно улеглась обратно, радуясь официальной возможности находиться вновь в горизонтальном положении. Существовать сидя было тяжело — голова кружилась, как будто я только сошла с сумасшедшей, неконтролируемой карусели. Магичка, хриплым голосом произнесла нечто, издалека напоминающее латынь и, кашляя, сварганила маленький, желтоватый огонёк на ладони, разливающий приятное тепло по палатке. Приложив руку к распухшей лодыжке, она провела рукой вверх, вдоль туловища, не давая заклинанию погаснуть, прикасаясь языками пламени к коже, но не обжигая, а только согревая. В лодыжке защипало до противного щекотно, но боль и опухоль сразу решили, что делать на мне больше нечего и отступили.

— Ты сказала Йорвету, где мы, — не спросила, а утверждала я, глядя за магией Трисс. — Как ты это сделала?

— Я дала ему это, — рыжая свободной рукой залезла в карман и достала маленькую, гладкую гальку, едва заметную в хрупкой женской ладони. — У него есть такой же. Это переговорное устройство. Мы почти всё время держали связь, — призналась подруга, проверяя, как я реагирую на её слова. — И он, и я понимали, что с Дикой Охотой не справиться в одиночку. Йорвет решил убить двух зайцев — переманил Исенгрима на нашу сторону и смог отбиться от всадников.

— А мне вы забыли сказать, да? — лениво обиделась я. Предательница, блин. А я ей сочувствовала, думала, у ней там и вправду беда, диарея одолела и она страдает, из последних сил сдерживая себя от чрезмерного удобрения ландшафта! А она в кустах с проклятым эльфом скайпилась! Говорили мне: не бывает женской дружбы, бывает мирное сосуществование! Если две-три бабы и держаться группами, то только чтобы в минуту опасности собраться в одну мега-супер-бабу размером с хрущевскую девятиэтажку и привести одного-единственного мужчину, который порешает все их проблемы! Тьфу, блин!

— Йорвет запретил что-либо тебе рассказывать. Сказал, что это в воспитательных целях, — просто ответила магичка.

— Да уж, — я мысленно пригрозила скоя’таэлю кулаком. — Не так страшен мужик, как его самомнение. Попадись мне, сволочь остроухая, я тебе приведу ушки к стандартным размерам! И второй глаз выколю, в воспитательных, блин, целях, чтобы по сторонам не смотрел! — подруга закончила заклинание и собрала руку в кулак, прекращая изливать магию в окружающее пространство. Я хмуро посмотрела на Трисс. Злиться на чародейку бессмысленно, я-то знаю, что Йорвета хрен переспоришь, но могла бы хоть намекнуть, что эльф в курсе моих дел. Кстати. — Как Геральт? Ты его уже видела?

— Да, — ответила магичка задумчиво. — Вчера я его осмотрела, проверила, насколько сильно ты ему всыпала. Оказалось, Дикая Охота заблокировала ему часть воспоминаний. Он думал, очевидно, что вообще никогда от них не сбегал и лучше друзей у него, естественно, нет. Бабник! — вдруг вспылила Трисс. — Он даже про меня забыл, представляешь?! Я с ним разговариваю, а он изо всех сил делал вид, что незнаком со мной и видит в первый раз. Даже пытался затащить в постель!!! — задыхаясь от негодования заводилась подруга. — Зато про Йеннифер не забыл! Думал, что они просто расстались и она уехала в какой-то очередной Тир на…

— Спокойствие, только спокойствие, — голосом Карлсона выговорила я. — Мы ему еще раз булыжником по голове стукнем, и он всё вспомнит.

— Не стоит. Я сняла блок еще ночью, — горестно сообщила чародейка. — Но эльфы связали его на всякий случай, чтоб когда он проснулся — не буйствовал.

— Если Геральт еще прибывает в искусственной реальности и готов убивать во славу Короля Дикой Охоты, то когда мы выберемся из палатки, то услышим чудный аккомпанемент умирающих скоя’таэлей, — констатировала я.

— Пожалуй, ты права, дорогая. Он действительно был каким-то совсем агрессивным и не похожим на себя, — согласилась Трисс и помолчала, разглядывая меня. Я нарушать тишину тоже не хотела, физически ощущая, как кожа на губах стягивается и срастается обратно.– Кстати, ты знаешь, что к тебе вернулось именно твое лицо? Ты осталась такой же, какой я тебя запомнила.

— Угу, — я подняла прядь своих волос и придирчиво оглядела. Тёмно-коричневые, как полагается по исходным данным. — О, ты и дырку в зубе заделала? Спасибо, — я посмотрела в уставшие глаза Трисс и стыдливо спросила, понимая, что опять едва сдержала в себе эгоистичное чудовище: — Ты сама-то как? Сильно устала?

— Я почти на нуле в плане магии, — чародейка снова прилегла рядом. — Но в любом случае лучше, чем ты. Мне кажется, все в этом мире чувствуют себя лучше, чем ты. Правда. Представляю, что ты пережила вчера, — мы снова помолчали. — Теперь Геральт с нами, что ты будешь делать дальше? Вернешься домой?

— Вот уж хренушки. Теперь я должна разобраться с двумя вещами. С наступающим на вас апокалипсисом и своей личной жизнью, — я снова села, ощущая, что сейчас это сделать намного проще, чем десять минут назад. — Трисс, у меня к тебе есть длинный рассказ. Крепись, нытья будет много.

Магичка села напротив, удивленно оглядев меня с головы до ног, скрещенных по-турецки. В тесноте палатки оказались почти рядом, достаточно близко, чтобы я могла поведать чародейке… нет, всё же, близкой подруге, о том, что показал мне Дух. Смутные, зыбкие и совсем отрывочные воспоминания того, чего даже никогда не случалось… со мной и Йорветом. Я не знала, как описать своё состояние и шок, в котором прибывала, идущем в равных пропорциях с убежденностью, что видение было реальным. Я точно помнила, что этот эпизод с детьми должен был случиться годков через двенадцать от сего момента, но так, будто бы он уже остался в далеком прошлом. Трисс сначала мне не верила и пыталась списать на бред. Но поняв, что я абсолютно серьезно настроена доказать правдивость, пару минут размышляла про себя о чем-то, а потом, видимо, уяснив и уложив в своей голове весь этот бред, ужаснулась. Меригольд бледнела, зеленела, вскрикивала от удивления, но продолжала слушать мою околесицу, с трудом сдерживаясь от комментариев. Едва прозвучало последнее предложение, полное констатации факта, что я просто свихнулась и надо заканчивать общаться с разными Духами, магичка рассеяно уставилась на меня и неожиданно прижала к себе. Крепко, с нежностью, как мать, оглаживая спину и успокаивая.

— Маленькая моя, — шептала подруга, прижимая к себе. — Малышка моя несчастная, — если во время рассказа я держалась, чтобы не разреветься, то сейчас почувствовала, как начинаю всхлипывать и вот-вот затоплю палатку своими слезами. — Золото драгоценное. Почему всегда достается тебе, а? Ну, не плачь, милая, я с тобой.

— Думаешь, это правда? И дети, и Йорвет…- я совсем разрыдалась, давясь слезами и не в состоянии выговорить что-то членораздельное.