— А то, — я удивленно выгнула бровь. Нет, серьезно, уже двести лет обещаю себе не выражаться, а внуки все равно не пойми откуда нахватались моих фразочек.

— Извините, — к Александрии подошел церемониймейстер, естественно, весь в черном, как подобает верноподданному Нильфгаарда. — Ваше Величество, скоро ваша речь…– старушка кивнула и протянула руку своему слуге, указывая, что ей нужна, как минимум, еще одна точка опоры, чтобы снова сдвинуть планету. Хотя бы и словесно.

Я слушала Александрию, читающую себе самой целую Оду, вполуха, мыслями пребывая где-то далеко за пределами пространства и времени. Интересно, думал ли Йорвет, что его внучка станет Императрицей государства, которое так ненавидел он сам? Да еще и умудриться подстроить несчастный случай, который, по сути, сосредоточит власть в её, ставших с годами скрюченных и сухоньких, руках? Думал ли он, что его правнук вернет Империи былое величие, профуканное отцом и мужем Александрии? Думал ли он, что его праправнук будет занят изобретательством, и в тихую робко мечтать о полётах в далекий космос, где, увы, кроме смены декораций ничего нового не найдет? И уж точно меньше всего ожидал, что его плоть и кровь, младшая дочь, затусит с его злейшим врагом — трикстером — и будет помогать ему строить козни против всех и вся в борьбе за заветный золотой трон? Хотя, ладно, в последнем случае он уже догадывался, что их посиделки на кухне в обнимку добром не кончатся…

Да уж. Рано или поздно каждый садиться за банкетный стол последствий своих поступков, и когда ты понимаешь, что сыт по горло, судьба наливает тебе еще и компотик.

Зал разразился грохотом аплодисментов. Императрица-мать, её сын Феанор-младший, и внук Аррис подняли бокалы за процветание нашего долгоиграющего семейства. Надо бы намекнуть Фенику (так мы ласково звали нынешнего Императора), что вот та кучка дворян и краснолюдских банкиров явно готовит против него заговор. Возможно, что и с уклоном в раскулачивание…

— Вы танцуете? — раздалось прямо над самым ухом. Голос оказался неуловимо знакомым, с легкой гнусавостью. Как будто я его знаю даже…

— Нет, — я не стала поворачиваться к незадачливому кавалеру. Напротив, сильнее отвернулась и прикрыла глаза, всем своим видом показывая, что вот совсем не заинтересована в знакомствах.

— А если я настаиваю? — нагло выдал голос, медленно растягивая гласные. Я попыталась резко рвануть с места, дабы бесцеремонно отделаться от нахала — хватит, я уже давно сыта любым этикетом по горло — но меня цепко ухватили за локоть и потянули на себя так, что я чуть-чуть не упала на оборзевшего танцора.

— Да что вы себе позволя…? — вопрос повис в воздухе, звонко, оглушающе хлопнув с чьим-то рухнувшим бокалом. Передо мной стоял молодой человек, статный, стройный, возрастом, может, не многим старше, чем я в день, когда мы впервые встретились. Зеленые глаза, пусть уже и не такие раскосые, но с той же надменностью и хамоватостью, но уже в полном комплекте. Большеватый нос, несколько меньший и, кажется, поломанный в детстве. Скулы, крутизне которых могли позавидовать отвесные скалы и… Спокойная расслабленность, граничащая с самоуверенностью в движении.

И даже уши, блин, острые.

— Но…? — только и выдавила из себя я.

— Так вы танцуете, или нет? — раздраженно повторил свой вопрос молодой человек.

— А у меня есть выбор? — услышала я свой голос, давно забытых тональностей — тихий и нежный.

— Не думаю, — заявил «молодой» Йорвет, и тут же добавил, с меньшим раздражением и плохо скрываемой заинтересованностью: — Как вас зовут, милсдарыня?

— Аника.

— Отлично.

Ну, погоди, остроухий хер! Я тебе еще подсыплю зелье Хель, пробуждающее память прошлых жизней…