— Те воины, что пришли с нами, тоже в боевой готовности, — похвастался Тор, ухватив взгляд брата и тревожно покосившись на меня. — Встретим, как положено Асгардцам, — он демонстративно ласково погладил свой молот.

— Остается только вопрос с их магами, — чарующе улыбаясь, констатировала я. — Он что-нибудь сказал по этому поводу?

— Да, — кивнул Локи, возвращая мне сиятельную улыбку-оскал. — Им необходим провожатый, чтобы питать магией своих чародеев, по эту сторону завесы миров. Местным чародейством они пока пользоваться не могут, но привести себе, так сказать, генератор, который мог бы раздавать энергию остальным, вполне в их силах.

— Как в электричестве, что ли? Магический ЛЭП протянут? — хихикнула я, но как-то чересчур наиграно.

— Нет. Провожатыми выдвигаются определенные маги. Например, Авалак’х пользуется магией вольно, потому что и сам является проводником, таковы его природные особенности, — трикстер почувствовал, что я нервничаю, поэтому расплылся в ехидной ухмылке и, незаметно для остальных, задел мою ногу своим ботинком под столом. Я вздрогнула, а поняв, что это просто наглая атака на мою отвагу, злобно зыркнула на приятеля и немного отодвинулась от стола. Ничего-ничего, Локи, будет и на твоей улице Боклер! — Он полагает, что эту честь даруют некому Карантиру. Самому способному ученику этого ведуна в минувшем времени. Не знаком такой?

Я содрогнулась, чувствуя, как некогда разбитые губы и почти убитая селезенка начинают болеть и щипаться, панически боясь одного только имени. Локи, лучась от счастья, выразительно уставился на меня, ожидая, когда звенящий в воздухе вопрос найдет ответ. Сын Лафея точно знал, что имя навигатора Дикой Охоты мне знакомо не понаслышке, и даже не один раз. А про эти голубые глаза, такие чистые, как небо, я вообще никогда не забуду. Они мне в страшных кошмарах снятся, а в душе горит желание выковырять их и поставить дома на полочку, в формалин, просто любоваться. Но Локи, зная, какой ассоциативный ряд я проведу, бил точно в цель, заставляя вспомнить и события, которые привели к нашему состоянию воинствующего нейтралитета. Видимо, мой бывший лучший друг откровенно наслаждался продолжающимся концертом, терпеливо дожидаясь, когда заиграют старые хиты.

— Стало быть, он будет хорошо охраняться, — заключил царевич, начиная, судя по голосу, чувствовать себя крайне неуютно в нашем обществе. — Правда, стоит поискать пути, которые приведут к нему. Я уверен, что они есть. Ты знаешь, как он выглядит, Аника? Кажется, ты говорила, что вы с ним знакомы?

— Голубоглазый такой, — ответила я, с напускной строгостью пожимая плечами. — Вот совсем голубоглазый, как будто сапфиры в глазницы по втыкали и заставили ими смотреть.

— Охраняться будет, несомненно, — согласился Локи, игнорируя меня подчистую. — Но ему необходимо быть на передовой, иначе чаровники не смогут ухватить магический канал.

— То есть, достаточно просто оттащить парня подальше? — с любопытством вставил Вольштагг.

— Если удастся. В идеале, всё же, стоит его убить, — ответил трикстер. — Иного выхода я не вижу. Обезопасить себя от чародейства — наше первое дело, иначе мы проиграем, учитывая сложившийся баланс сил. Но при этом надлежит не забывать и то, что Карантир — незаурядный, по мнению ведуна, навигатор. Скорее всего, именно он является связующим звеном между этим миром и планетой Aen Elle. Авалак’х предположил, что именно его ученик уловил момент Сопряжения Сфер и дал пространственной дыре стабилизироваться.

— Талантище-то какое. Горжусь боевыми ранами, — фыркнула я, демонстративно глядя на трикстера. Тор, чувствуя желчь в подтексте, с удивлением кинул взгляд на меня. Я сделала вид, что ему показалось: — У нас с этим Карантиром просто любовь до гроба, не меньше. Он, как меня увидит, сразу забывает про всё на свете и пытается меня убить. Не понимает, наверное, что сердце силой взять нельзя. Тем более такой.

Локи ухмыльнулся снова, но как-то подозрительно загадочно, будто бы уже взял интервью у страстного поклонника моих синяков и конкретно выяснил, где же я ему так насолила. Тор устал переводить свои непонимающие взгляды с нашей парочки, а потому тоже сел за стол, и принялся с удвоенной интенсивностью выковыривать грязь из-под ногтей кинжалом.

— А что насчет Цири? — не поднимая голубых глаз, как бы невзначай, спросил сын Одина.

— Авалак’х уже отправился за ней, как ни странно, — ответил Лафейсон. Я вытаращилась, чувствуя, что глаза становятся больше, чем линзы очков. Сбежит чувак, ой, сбежит и нафиг ему эти сторонние разборки. Выжить и шкуру свою благородную целой оставить, в данной ситуации, куда более логично, чем с размаху вписывать свое имя в историю чужой войны. Уловив мое «непонимание крайней степени», трикстер пояснил: — Не переживай. Он точно вернется. И девку, твою подружку, с собой приведет. Мы с ним пришли к консенсусу почти по всем вопросам, и нашли общий интерес, который простирается куда дальше этой мелкой войны. Осталось урегулировать один нюанс и… Впрочем, не будем забегать вперед. Просто прими к сведению, — Локи повернулся к брату. — Толковый эльф. Большая редкость в наше время.

Внутреннее око подсказывало, что это будет первый в истории случай, когда Локи сумеют обмануть. Но вдаваться в подробности, пытаясь выудить информацию из трикстера, не горела желанием. Встав, я попрощалась с Тором и его приятелями, коротко кивнула Богу Обмана и отправилась рассказывать друзьям, что сумела выведать за последние пол часа. Локи порывался встать и выйти следом за мной, но короткое: «Подожди, брат, у меня для тебя письмо от матери!» дало мне фору, чтобы убежать подальше в сторону Аэдирнского лагеря.

====== Глава 26. Вечер откровений. Часть 1. ======

Маленький, аккуратненький, прямой носик скривился, презрительно принюхавшись к запаху. Цирилла с недовольным выражением милой физиономии, держала мою любимую рубашку двумя пальчиками и придирчиво оглядывала каждый её миллиметр, ища, а главное, находя в ней изъяны и громко повествуя об этом благодарной публике. Зеленые глаза княжны оглядывали рисунок в наркоманскую клеточку самурая-шахматиста с явным неодобрением, как будто бы она была, как минимум, Карл Лагерфельд*, а предоставленная мною от широкой души одежда — дизайнерским изыском студентки швейного ПТУ города Нижний Залупинск. Вздрогнув, приемная дочь Геральта откинула рубашку подальше и с выражением мученицы засунула руку в сумку, доставая теплую вязанную кофту. Я, глядя, как из моего гардероба делают мусор, громко и четко фыркнула. Цири резко скинула голову, бросая в меня взгляд, способный пронзить насквозь любого астрального духа, но не плотное физическое тело и оскалилась, маскируя сей акт под милую улыбку. Я, в ответ, украдкой от остальных присутствующих, показала девушке средний палец. Отвернувшись обратно к сумке, ведьмачка с омерзением запустила руку в недра сумки, с отвратным выражением лица ковыряясь в её внутренностях. В моей душе вскипало желание подойти и рывком выдрать свою сумку обратно. Я, вообще-то, притащила её на Плач Геральта о том, что его вернувшейся дочурке не в чем ходить, и уже категорически жалела о своей благотворительной миссии, придавленная собственным альтруизмом и добросердечностью натуры.

— А зачем тебе порванные штаны? — девушка достала художественно состаренные и протертые специально в нескольких местах джинсы и поковыряла ногтем бахрому на разрезе. — Выкини. Или зашей, если с деньгами плохо…

— Это грандж, — возмущенно задыхаясь, сообщила я, уже чувствуя, как Курт Кобейн начинает неистово вращаться в гробу.

— Это рванье, — отрезала княжна с явным раздражением. — А вот это ничего, — девушка достала новенькие, еще ни разу не одетые леггинсы, раскрашенные под камуфляж. — Но вкус у тебя, конечно…

— Нормальный вкус.

— Ужасный, — констатировала Цири. — Удивительно, что в таком тряпье тебя вообще к Императору пустили.

— Не нравится — ходи в своем, — начала заводиться я, чувствуя, что за последний вечер было достаточно оборотов двигателя внутреннего страдания и пора поддать газу раздражительности. Вообще-то, я искренне старалась подобрать самое лучшее, на свой вкус, из своего гардероба и соответствующее местным стандартам приличия одновременно. Видимо, джинсы случайно в сумку «закатились». — Или носи, что дают, или не ной. Царевна, блин…