— Ламберт, что произошло?!
— Кейра, портал. — Ламберт облокотился о стол с видом святого мученика Лебеды. — Просто открой портал.
Чародейка поняла, что расспросы лучше оставить на потом, и поставленным голосом произнесла заклинание. Ничего не произошло. Странно.
Пока мы с Ламбертом удивленно озирались, Ольгерд указал на окно. Там, застыв прямо в воздухе, чернела арка портала.
— Кейра, милая, — поразительно, что Ламберт с кем-то ласков. — Ты открыла портал прямо над скалами. Если тебя так не устраивают наши отношения, скажи об этом прямо.
Кейра слегка нахмурилась, скрестила руки на груди и произнесла заклинание еще раз. Портал исчез и появился где-то вдалеке за окном. Ламберт закрыл глаза.
— Кейра, — обратился к чародейке Ольгерд тем медовым тоном, что так подходит для описания разноцветных цветочков. — Будь так добра, горизонтально и пониже. Замок сбивает магические потоки, это не твоя вина.
Кейра кокетливо улыбнулась и кивнула. Скорее по старой привычке посерьезнела, увидев, что глаза Ламберта налились кровью. Хотя черт разберет: в таком состоянии причиной может быть как ревность, так и просто кровоизлияние.
Портал все еще за окном, но прыгнуть в него теперь не составит труда. В комнату ворвался неистовый ветер. Не особо жалую порталы, но так рада выбраться из замка, что выпрыгну хоть на голые скалы.
Пара мгновений в невесомости, и под ногами снова деревянный пол усадьбы. В ней все неизменно — кабаны пили все, что горит, заедая тушеной бараниной с хлебом. Ба! Знакомые все лица! Олина примостилась на коленях у Конрада, и хохотала над какой-то несомненно остроумной шуткой. Ее роскошная грудь едва ли не выпрыгивала из декольте. Жизнь по закрученной спирали — убивай, грабь, спускай награбленное на жриц любви, убивай, грабь. Лепота.
— Виват, атаман!
Кутили явно еще с последней вылазки, с нее же не трезвели. Кабаны, увидев разодранную в клочья броню атамана, чуть не поперхнулись. Все, кроме Сташека, который, судя по блаженной улыбке, уже потерял связь с окружающим миром.
— Вы прямо как… как дракона одолели, атаман! — благоговейно выкрикнула Адель.
Кабаны, уже предвкушая отменную историю, принялись наперебой расспрашивать атамана, но Ламберт многозначительно прокашлялся.
Ольгерд повернулся к Ламберту и скрестил руки на груди, выпрямившись во весь немаленький рост. Хорошо поставленным для таких случаев голосом Ольгерд начал благодарственную речь. Как сам Император медаль за доблесть вручает, не меньше.
— Ведьмак. Ты сослужил мне хорошую службу и будешь за это щедро вознагражден. Я к вашему брату особой любви никогда не испытывал, но должен признать…
На лице Ламберта появилось убийственное выражение. Клянусь, еще немного, и у него начнет дергаться глаз.
— Деньги, фон Эверек. Деньги.
— …что фехтовальщик ты отменный, — невозмутимо продолжил Ольгерд. — Мечом твоим правда в зубах стыдно ковыряться, поэтому дарю тебе…
— Деньги. Мне нужны деньги.
— …вот эту саблю из зерриканской стали. Вдобавок к обещанной сумме. Не благодари, ведьмак. Ты заслужил.
Ламберт и не собирался. Ольгерд нахмурился, коротко кивнул Конраду. Деньги у того уже были наготове, и увесистый мешочек тут же оказался в руках Ламберта. Он придирчиво взглянул на содержимое, но от увиденного у него даже морщины на лбу разгладились.
— Бывай, ведьмак. Милена, проводи, — Ольгерд ясно дал понять, что церемония вознаграждения закончилась.
— Бывай, фон Эверек.
Ламберт в ближайшее время лошадь оседлать не способен, и я проводила его в кабинет. Он с достоинством отклонил мое предложение помощи, хоть едва и волочил раненую ногу по крутой лестнице.
О Меригольд атаман пообещал позаботиться, пока ведьмак достаточно окрепнет, чтобы ее забрать. Бедная кобыла, как поведал Конрад, измучилась вся и иссохла в ожидании хозяина.
— Хочешь хороший совет, Филипек? — спросил Ламберт, прежде чем ступить в портал.
— Не очень.
— Захочешь нормального мужика, который из тебя дурь выбьет — есть один на примете. Эскель зовут. Толковый, да любит таких, как ты.
Мужика я не искала, но любопытство взяло верх.
— Таких, как я?
— Сисястых и с блядцой. А если уж пентаграммы и рога, так вообще не слезет.
Я глубоко задумалась над такой характеристикой. Нужно поработать над репутацией.
— У меня нет рогов.
— Да не ссы, он непривередливый, — успокоил Ламберт, прежде чем исчезнуть в портале.
Внизу Ольгерда вразнобой засыпали вопросами кабаны. Атаман отвечал нехотя и как бы мимоходом, отчего в глазах кабанов становился еще величественней. Хоть скульптуру с него лепи — в разорванной броне, залитый кровью и в шрамах, но с высоко поднятой головой.
Скоро по всей Редании будут рассказывать о бессмертном атамане, победившем самого Сатану в замке злобных чернокнижников. О сопровождавших его недоумках вряд ли кто-то вспомнит, кроме того, что они мешались под ногами. Не быть мне героиней легенд — да и черт с ним.
Едва доползла до комнаты. Плюхнулась на постель ничком, не удосужившись даже скинуть с себя одежду. О, дьявол…
Комментарий к Чертова пляска
Спасибо SandStorm25 и Wonderlander за стих к загадке.
========== Бес противоречия ==========
Комментарий к Бес противоречия
1) всем огромное спасибо за сотню лайков. Для меня это очень много значит и приятно иметь такой отклик на работу.
2) АЛЯРМ, первая часть этой главы - сюжетная, вторая - PWP. Кто не любит, заканчиваем главу после дневника
3) Дневник Иштвана не перевожу, потому что ГГ в эти языки тоже не может.
4) За загадки - kudos Sandstorm
5) За помощь с НЦой - kudos SmokeMK
Anno Domini MCMLXXII.
IX.ХХ
Одного взгляда на контракт Вильгефорца из Роггевеена хватило, чтобы последние сомнения по поводу этой сущности развеялись. Venditor Obscurus принимает множество обличий, но его подпись всегда остается неизменной. В тех мирах, откуда он родом (можно ли применять это выражение к подобным созданиям? Сама концепция рождения им неведома. Они существовали еще до момента зарождения Вселенной и будут существовать до тех пор, пока не погаснет последняя звезда), имя имеет сакральное значение.
Подписался своим истинным именем. Первое, что нужно знать о любой сущности. Имя — это больше, чем просто набор звуков. Иштен познал суть вещей прежде, чем назвал их. И ошибиться Он не мог, ибо так предначертали имена, чтобы выявить в них природу называемого. «Кто верным именем младенца наречет?» Не тот, кто ему добра желает. Сколько раз я говорил об этом Катарине — и все еще тлеет во мне призрачная надежда, что она меня послушала.
Контракт гласит, что Venditor Obscurus сможет забрать душу Вильгефорца из Роггевеена только тогда, когда наступят Сумерки Богов. Die Gottendämmerung, Az istenek alkonya — распространенный, но ошибочный перевод Рагнарека. Об этом без всяких сомнений знал торговец; но не чародей. Обычный парад планет, который в Офире как раз называют «Сумерки богов», станет для Вильгефорца последним.
II.ХIII
Запах серы прочно въелся в мою кожу. Запах нечистот и скверны, проклятый запах. Но моя цель выше меня самого: долг перед моим народом. Верность — моя честь. Я должен рассказать правду, скольким бы alsóbbrendű ember это не стоило жизни.
Мелкий, донельзя хвастливый бес бахвалился тем, что сам Иешуа изгонял его из Марии Магдалины. Но разговорчивость быстро пропала, когда я упомянул имя Venditor Obscurus. Я предполагал это и приготовил приманку. Бесовский народ жаден до человеческих душ — особенно тех, что приносят им в жертву — и слова слетели с его раздвоенного языка.
Djinni, гении, даймоны, множество наименований, но суть одна и та же: природа этих духов связывает их по рукам и ногам. Зло? Одно из его многочисленных проявлений, но не зло разрушения и хаоса — переменчивое, трикстерское зло отражения.
Эти существа не могут навредить смертному, чью душу вожделеют, напрямую, лишь опосредованно, поэтому в совершенстве овладели искусством красноречия и словесных экзерсисов. Это их modus operandi, и это же их ахиллесова пята — ведь они не могут отказать в словесной дуэли смертному, назвавшему их истинное имя.
