Что делать, ад и черти?! Попытаться выиграть время?..
— Ольгерд, Ламберт, сюда!
Я полоснула ритуальным ножом по ладони. Тварь вздрогнула, обратив многочисленные глаза в мою сторону. Не оборачиваться. Не дышать. Вымазав пальцы в крови, я наспех начертила защитный знак перед порогом.
Грубый толчок в спину заставил меня перелететь через порог. Дверь с грохотом захлопнулась. Ламберт держался за кровоточащее плечо. Схватил какую-то склянку, выпил залпом. Вены на лице окрасились в нехороший зеленый цвет. Ольгерд красной дымкой возник перед нами. Ошарашенный, без привычной карабелы в руках.
Раздался медленный, почти ласковый скрежет по двери. Так заждавшийся гость просит, чтобы его впустили.
— Съебываем отсюда к чертовой матери, это бесполезно.
Если бы только все было так просто.
— Это тупик, — отрезал Ольгерд, скрестив руки на груди. — Я внимательно изучил схему замка.
Ламберт обхватил голову руками и застонал.
— А какого?!.. Филипек, как это убить?
— Никак.
— Хуевый ты демонолог, — покачал головой Ламберт.
Ольгерд отмерил широкими шагами маленькую комнатку и пнул ногой лежащее на полу ведро. Остановился и взглянул на меня — отрешенно, оценивающе.
— Ты сможешь провести ритуал?
Он издевается?! Единственный экзорцизм, который я провела в своей жизни -
изгнание духов из припадочной дочки кузнеца, который на деле заключался в бутафории из тарабарщины и поросячьей латыни.
— Я… я не…
Ольгерд подошел ко мне вплотную, схватив за предплечья и прижал к стенке. Ничего себе способ поднять боевой дух.
— Ты должна его провести и ты проведешь. Или хочешь попасть в ад? — Ольгерд хорошо выучил, как мной манипулировать. — У нас нет другого выбора.
Скрежет за дверью стал настойчивей. Я съежилась, предчувствуя еще одну атаку.
EXPECTAT INFERI (3)
Передо мною возникли зловещие миры, отраженные в глазах Гюнтера о’Дима. Не сомневаюсь, что торговец зеркалами где-то здесь, наблюдает за нами, да хоть бы из того покрытого пылью зеркала.
Либо я провалю экзорцизм и умру страшной смертью, либо даже не попытаюсь, и все закончится тем же. Бездействовать куда страшнее.
— Мне нужна кровь. Много крови. — Я взглянула на Ольгерда. — Надеюсь, не нужно объяснять, зачем.
Он лишь усмехнулся:
— У меня навязчивое чувство déjà vu, Милена. Режь.
В этом замке я похороню призрачную надежду на нормальные отношения с атаманом.
— Запястье или горло?
Из запястий кровь собрать легче, но в таких делах не указывают.
— Кол или виселица? Как тебе будет угодно.
Мне как-то говорили, что лучшие байки травят стоя на плахе.
Кровь хлынула на дно ведра. Ламберт поморщился и прислонился к стене.
— Я думал, у Геральта нездоровые отношения, но вы…
Тварь за стеной не унималась. Мелкие насекомые уже проникали внутрь, в обход защитному знаку. Первый, вышедший из этой комнаты, познает на себе всю ярость дьявольского роя.
— Я выйду первым, — отрешенно, почти буднично сказал Ольгерд. Может, ему нравится боль?
Ламберт кивнул, наконец отпустив плечо. Кровь остановилась. Не перестаю удивляться чудодейственности ведьмачьих зелий. Он протянул Ольгерду стальной меч — тот неприязненно повертел его в руке.
— Выживешь, ведьмак, подарю тебе нормальную саблю.
Ольгерд резко, даже не переводя перед этим дыхание, выбил плечом дверь.
Надо переждать пару мгновений. Раз… два… три…
Я прошмыгнула следом за Ламбертом, прижав к себе ведро. Когти просвистели прямо над ухом. Дьявол! Плечо обожгло острой болью, руки вмиг заледенели. От второго и наверняка смертельного удара меня спас быстрый взмах серебряного меча, отсекший твари конечность. Спасибо, Ламберт… Спасибо.
Лебеда, хоть бы не было заражения… Хотя какая мертвецу разница. Я метнулась к кафедре, стараясь ничего не расплескать. Как же больно, как же трудно сосредоточиться!.. И как неудачно, что тварь поранила правую руку! Левой непривычно чертить, а пентаграмма должна быть безупречной. «Изволили ее вы плохо начертить, и промежуток в уголке остался. Там, у дверей, и я свободно мог вскочить». Где я это читала? Лебеда, почему в голову лезут всякие идиотские мысли?
Сосредоточься. Пятиконечная звезда. ύ, вода. Γ, земля. Что там за звуки, что там с Ламбертом? Я подавила желание поднять голову. Ί, дух. Έ, огонь. Ά, воздух. Я торопливо чертила магическую фигуру, выводя кровью очертания звезды на белом мраморе. Конспекты и чертежи прочно отпечатались в моей памяти.
Готово. Я с трудом поднялась на ноги. В зале продолжала разворачиваться жестокая сцена: Ламберта распластало на земле, демон уже заносил над ним лапу. Черная слизь капала с его когтей. Где Ольгерд? Почему он ему не поможет?!..
— Exorcizamus te, Beelzebub, omnis immunde spiritus (4)… — что со мной? Что за хриплый потусторонний голос?
Тварь подскочила в воздухе, словно подброшенная пружиной. Круглые глаза вспыхнули безумным гневом. Демон схватил статую, и швырнул в мою сторону.
Я припала к полу, стараясь не вылезать за пределы пентаграммы. Цветные осколки витража посыпались на меня градом, оставляя мелкие царапины. Теперь на всю недолгую жизнь у меня останется фобия статуй.
Последняя попытка.
— Exorcizamus te, Beelzebub, omnis immunde spiritus, — ощущение чьего-то незримого присутствия ввело меня в транс, — omni satanica potestas, omnis incursio infernalis (4)…
Прежде чем демон успел кинуть в меня еще чем-нибудь, Ольгерд предпринял напрасную попытку отсечь ему голову. Ведомая каким-то подобием мерзкого юмора, тварь коротким ударом снесла голову ему самому. Нельзя закрывать глаза, нельзя закрывать глаза, мне нужен визуальный контакт…
— Omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica… (5)
Воздух дрожал от темной энергии. Тварь прыгнула, оказавшись прямо передо мной, и когти царапнули воздух перед лицом. Голову пронзила знакомая боль. Тварь внушала мне чудовищные образы, копалась в моих страхах.
На полу замка начали проявляться груды тел. Сотни изуродованных, изрезанных, разорванных на части тел. Словно кто-то раздавил муравьиный рой. Иштван. Корвин. Рейван.
Неправда… Неправда! Что там дальше? Видения были слишком ужасными, чтобы я могла сосредоточиться. Я пыталась вспомнить слова, но измученный разум отказывался мне подчиняться.
— Nunquam suade mihi vana, — услышала я голос Ольгерда. Он узнал ритуал. Слава Лебеде, он его узнал.
Слова с трудом слетали с языка, но я повторила за ним. Мой неживой голос эхом разнесся по залу.
И дети… Сколько детей, мал мала меньше!.. Не может быть, чтобы они столько… Я даже не представляла масштабов… Из темного зева твари вырвались низкие надтреснутые звуки.
Все полыхало в багровых языках пламени. Мерзкий запах, вонь горящих тел, жженных волос и плавленого жира. Danse macabre, пляска смерти. Меня сковал новый приступ безумного страха — того самого, что некогда завладел мной в доме Шезлока.
Если я не завершу ритуал, эти видения станут реальностью. Слова за словом. Предложение за предложением. Всего лишь один неправильно произнесенный звук, и моя песенка спета. Силы, которые я будила своей неумелой литургией – древнее, чем само человечество.
— Sunt mala quae libas. Ipse venena bibas! (5) — я упала на колени, произнеся последние строчки. Такое чувство, что я стояла на краю мира и заглядывала в бездонный хаос преисподней, начинающейся за этим краем.
Мое лицо обожгло подземным жаром. Жуткий вопль, перерастающий в пронзительный визг, расколол голову надвое.
CANIS MATREM TUAM SUBAGIGET (6)
Земля разверзлась под демоном, засасывая его в черную воронку.
Осознание увиденного лишило меня последних остатков самоконтроля. От лихорадочных всхлипываний колотило, я сжалась в комок, вцепившись ногтями в собственные предплечья.
Рука легла мне на плечо. Ольгерд опустился на колени рядом со мной:
— Успокойся, Милена. Все позади.
