– Благодарю вас за доверие, братья! Обещаю, что не подведу вас! Я уверен, что съестные припасы наши на исходе (то тут, то там, голоса в толпе стали отвечать ему согласием, а некоторые, заплетающимся языком сетовали на то, что скоро будет «не только нечего есть, но и нечего пить»). Раз так, то мне не пристало начинать свой путь предводителя, с созерцания голодных обмороков среди вас, хе-хе! Добираясь сюда после налёта, я набрёл на небольшое поселение. Стоит оно особняком, далеко от других посёлков и городов. Скорее всего, это усадьба важного человека. Я видел там хорошо вооружённых наёмников. Но нас намного больше, и на нашей стороне внезапность. Перед нападением вышлем лазутчиков, чтобы хорошенько разнюхали обстановку вокруг, и если никаких сюрпризов не будет, то нападём без жалости! А поживиться там точно есть чем: от золота с серебром, до колбас и мёда! Видели бы вы те роскошные домишки!

Улюлюканья и возгласы одобрения, сотрясли воздух над неистовой толпою. Разбои радовались радужным обещаниям нового предводителя, полагая, что отныне их ждут только крайне богатые на добычу цели. Предраг понимал, что сейчас важно забить эту эйфорию, как можно глубже в недалёкие сознания своих последователей, и его следующий ход, продуманный заранее, так же гладко воплотился в жизнь. Сделав максимально честное лицо, он обратился к воинству со следующими словами:

– Ранее, вам постоянно твердили, что у нашего воинства есть некая казна! И будто каждый из вас имеет в ней свою долю. Но её всегда скрывали от нас, мы даже примерно не знаем, что эта казна из себя представляет! Но при мне такого не будет! А ну, Опара, тебе ведь оставил её Тур перед уходом в налёт. Давай же, яви нам эти сокровища, ибо они принадлежат всему воинству, а не горстке самых хитрых!

Опара повиновался, и спустя всего несколько минут, перед толпой предстало несколько больших, тяжеленых сундуков, каждый из которых, приходилось тащить четверым. Предраг стал открывать сундуки, и картинно демонстрировать толпе содержимое: золотые и серебряные монеты, драгоценные камни, дорогое оружие и прочее. Показав, он непременно возвращал всё обратно в сундук, даже и не думая кому-нибудь, что-нибудь раздавать. Но пресловутое «подавляющее большинство», билось в экстазе даже из-за этого, радуясь, что теперь такой справедливый и умный предводитель, поведёт за собой Медвежье Воинство. Некоторые, понимая, что всё это откровенный фарс, отправлялись прочь, заниматься более полезными делами, нежили созерцание сундуков с побрякушками. Среди них был и Духовлад. Он пробирался сквозь толпу, ища взглядом Вука, желая продолжить с ним тренировку. Разделились они ещё перед началом Совета, так как Вук отправился на поиски Ратибора, а Духовлад пошёл в сторону людей Предрага. Теперь в этом столпотворении было не так-то просто кого-нибудь найти, но молодой боец терпеливо продолжал поиски. Вдруг перед ним, как будто из-под земли, вырос Мстивой – беглый сотник Батуриевой дружины. Его суровое лицо, имело озадаченное выражение, и, глядя Духовладу прямо в глаза, он промолвил:

– Внимательно следи за своим атаманом!

Сказав это, он снова растворился в толпе разбоев. Духовлад молча проводил его взглядом, и нехорошее предчувствие тяжёлым камнем легло ему на душу. Решив пока отказаться от тренировки, он стал протискиваться сквозь толпу в сторону Предрага, задорно размахивающего драгоценными безделушками.

Всё это представление закончилось не скоро, но наконец Духовладу удалось остаться с Предрагом наедине. Молодой боец решил начать приватный разговор, с официальной лести, необходимой в таких случаях:

– Поздравляю тебя, атаман! Уверен, что твоё руководство принесёт нам удачу! А Опару ты просто в клочки разорвал: он, как побитая собачонка выглядел!

– Учись, пригодится! – отмахнулся Предраг – Тоже мне, противника нашёл: Опара… Он только после того, как пререкаться начал, понял всю серьёзность обстановки, тугодум! Ты знаешь, чем различны между собой Глупый, Средний, и Умный? (Духовлад молча кивнул ему подбородком, мол, а ну, просвети) Так вот: Глупый, неспособен даже правильно оценить последствия случившегося! Грешит не на то, что надо, не там врагов видит, и ошибочно полагает, что если бы можно было время вспять повернуть, то он смог бы что-то изменить. Средний – правильно оценивает последствия случившегося. Рассуждает слаженно, всё на свои места расставляет, и справедливо полагает, что если б время повернулось вспять, то он смог бы всё в правильную сторону изменить. А Умный – правильно оценивает последствия до того, как что-то произошло! Ему не нужны глупые мечты об управлении временем, и он всегда обыграет первых двух, потому что его ум работает уже тогда, когда умы Глупца и Среднего ещё беспечны!.. Фух, ну и закрутил я! Не ломай себе голову, я и сам не понимаю, чего нагородил… Ступай отдыхать лучше, завтра выступаем.

Но, вопреки уверенности Предрага, Духовлад понял его витиеватую мысль… И его ум уже давно не был беспечен…

***

Тысяча Волибора приближалась к Кременцу. Тысячный был мрачен, находясь во власти недобрых предчувствий. Последние несколько лет, мрачный вид и глубокая апатия ко всему происходящему стали постоянными его спутниками. Теперь ещё и эта неудачная облава… Батурий, накрученный придворными блюдолизами, живьём сожрёт своего неудачливого тысячного, абсолютно не прислушиваясь к его объяснениям, так как все нужные выводы ему уже давно помогли сделать.

Выйдя из лесу на равнину, окружавшую Кременец, Волибор увидел огромный лагерь: множество походных шатров, меж которых сновали люди, снаряжающие телеги. Дружина собирается в поход! Такого не было уже очень давно… Война?! В душе Волибора затеплилась надежда, что Батурий, отвлечённый серьёзным противостоянием, наконец отстанет от него… хотя бы на время.

Волибор отдал приказ тысяче становиться лагерем рядом с остальной дружиной. Сам же, взяв с собой четверых сотников и две дюжины всадников (для солидности), отправился в крепость, на доклад Батурию. Так же за ними увязался Виктор. Его абсолютно не смущало, что его непосредственный начальник – Волибор – не давал ему распоряжения сопровождать его. Обогнав всю процессию, молодой помощник тысячного нагло возглавил посольство, горделиво уставившись вперёд, и ни с кем не разговаривая.

– Смотри ка, вылез, как прыщ на сраке! – презрительно процедил Добрыня, один из сотников, сопровождавших Волибора в Кременец, глядя в спину зарвавшемуся юнцу, и не особо заботясь о том, слышит он его или нет – Ни хрена ведь в военном деле не смыслит, и самое страшное, что даже учиться ничему не хочет! А вот к князю на доклад, так самый первый бежит, будто сможет там что-то дельное рассказать!

– Смыслит, не смыслит, а слушать его там будут, повнимательнее, чем нас – равнодушно ответил ему Волибор.

Добрыня громко сплюнул, но говорить больше ничего не стал: он и сам прекрасно понимал, что тысячный прав. Волибор видел, что все его сотники до крайности возмущены поведением Виктора, только недавно появившегося в дружине, но уже в каждом слове или жесте старавшегося подчеркнуть своё необоснованное превосходство. С каждым днём, в душе тысячного усиливалось ощущение, что ему недолго осталось пребывать на своём месте. И то, как нагло и бесцеремонно ведёт себя этот щенок, усиливало уверенность, что именно он собирается занять это место.

Прибыв в крепость, Волибор, в сопровождении Виктора и четверых сотников, проследовал к Залу Совета. Ожидавший перед огромными дверями слуга, с важным видом велел им ожидать, а сам, щеголяя подтянутой осанкой, скрылся за этими самыми дверями. Вернувшись через несколько минут, он объявил, что первым к князю должен войти Виктор. Заносчивый молокосос, одарив своего тысячного надменным взглядом, приправленным глумливой улыбкой, горделиво прошёл в зал. Волибор и его сотники, хмурыми взглядами смотрели ему в спину, пока она не скрылась за деревянным массивом парадных дверей. Тысячный перевёл взгляд на меч Тура в своих руках, и невесело усмехнулся: вряд ли подобный трофей спасёт его теперь от гневных нападок Батурия. Ну, да будь что будет…