– Ничего себе… – прошептал я, отвернувшись, а затем снова продолжал восстанавливать картину произошедшего. – В какой-то момент ты сбежала, и они за тобой не последовали. Или не поймали?

– Не знаю, преследовали ли они меня… Не помню, я просто бежала, сколько хватило сил, а потом шла пешком.

– Ты обращалась в полицию? – она отрицательно покачала головой, даже не поглядев на меня. Я же разозлился. Больше всего из-за того, что она испугалась, а те уроды на свободе до сих пор. – Это не шутки, Сара. Черных джипов много. Также много, как и наркодилеров, но шанс поймать и обезвредить конкретно этого мужика и его банду головорезов есть. Надо делать это, пока он не навредил другим.

– Ходила в полицию. Не помогли мне так. Лишь выставили меня на посмешище и сказали, что лучше бы мне самой уйти отсюда, пока меня не определили в клинику для душевнобольных. Единственное, что важно, так это они разок упомянули имя и фамилию того мужика. – Сара сделала небольшую паузу и вздохнула, переводя дыхание. Я же напрягся и ждал. – Имя у него точно не сербское, а какое-то на иностранный манер, а вот фамилия простая. Как же его…

Она нахмурилась и отвернулась от диктофона, заметив, что царапает собственные колени. Да и я понял, что пора бы его выключать. А желательно бы и вовсе стереть одну из последних фраз касательно клиники для душевнобольных. С такими признаниями и к адвокату не обратишься.

Но неожиданно Сара заговорила о дельном, что может отлично помочь в розыске этого ублюдка.

– Напоминает название страны его фамилия. И она на слуху в нашем городе. Только вот какой страны? Не могу вспомнить сейчас… Позвонили ему, короче, этому дядьке, прямо из полиции, и дальше меня по его приказу из отдела увезли туда же и попытались заморить голодом, как собаку. Еще бы немного, они меня застрелили бы и закопали где-нибудь. Если бы я не бежала, так бы и вышло…

– Они сказали, за что держат тебя там и что хотят взамен? Может быть, они хотели выкуп, или кто-то из твоих родных перешел дорогу кому-то из местных авторитетов вроде того дядьки с говорящей фамилией? Почему его фамилия на слуху? Он какой-то политический деятель либо известный предприниматель?

Сара замолчала, раздумывая, что следует ответить такого, чтобы помогло делу и не вызвало недоумения на моем лице. Молчала она долго. Наверное, все пыталась понять, почему неизвестные люди так с ней поступили. Даже не люди, а зверье.

За какую провинность она испытала на себе столь жуткие вещи, и до сих пор продолжает испытывать?

То, что с ней происходит и что не дает мыслить логически, называется ломкой. И это состояние мне знакомо как никому. Ей нужна доза или хотя бы половинка, чтобы перестать загоняться.

– Им нравилось глядеть на то, как я мучаюсь. Они хотели видеть мои страдания. Они улыбались, когда я лезла на стену от издевательств. Они запрещали мне громко кричать.

Сказав это, Сара, вслед за руками, опустила голову на худющие колени и заплакала навзрыд.

– Не печалься, Сара. Я помогу тебе, обещаю. Слово даю. Только и ты попытайся вспомнить внешность того мужика или хотя бы марку джипа, если с фамилией туго пока что. У меня отец, вполне возможно, что знает этого урода, поскольку тоже довольно известная личность. А я обязательно спрошу отца об этом завтра, но нужно собрать чуть больше информации. Ты уверена, что больше ничего не помнишь?

Вместо ответа на важный вопрос, Сара вдруг резко перестала лить слезы и заговорила о другом, задав тот вопрос, который я меньше всего ожидал услышать.

– Твой отец богатый и известный?

– Ну да. – ляпнул без всякой задней мысли. На самом деле, не понял, зачем это нужно знать Саре. – Не повезло мне с отцом.

– Ты прав. Тебе не повезло. – говорила на выдохе. Однако, мой ответ ее, как показалось, успокоил. – От богатых людей одни беды ждать приходится. И ты самый настоящий засранец. – она подняла на меня глаза, которые сверкнули злобой, и процедила. – Избалованный ты мажоришка, который от нечего делать бесится с жиру вместо того, чтобы нести за что-то ответственность. Это видно по тебе, можешь не спорить и не пытаться отрицать очевидное. Я знаю, что ты хочешь сказать в оправдание, но ты солжешь, прежде всего, себе. Ты слишком много на себя берешь и слишком много себе позволяешь, вот это ближе к истине, а не то, что я мало с тобой знакома, а потому не знаю, какой ты. Нельзя так бездумно относиться к тому, что у тебя имеется, Алекс. Если не одумаешься, кара тебя настигнет куда быстрее, чем думаешь, и ты в несколько раз хуже поплатишься за все, что сделал когда-то сгоряча. И этой кары, поверь мне, долго ждать не придется.

Понял, к чему она клонит. Надо быть круглым дураком, чтобы не понять этого. Испуг в ней говорить сейчас. Она не хочет видеть во мне повторения того, через что прошла.

– С Джинном все будет хорошо. Всего лишь повздорили мы с ним чуть больше, чем обычно бывает у нас.

– Ты порезал ему вены, Алекс. – вполне серьезно утверждала Сара. – Разве можно выжить после этого? Завтра ты узнаешь, что он труп, и тогда тебя посадят в тюрьму.

– Ты все перепутала, Сара и забыла все, как было. Джинн никакой не труп. Он же ушел на своих двоих отсюда, дурочка. Если хочешь, я позвоню ему сейчас и спрошу, как он добрался.

– Нет. Говорю тебе, он труп. А в тебе столько жестокости, что…

– В таком случае, почему ты пошла со мной, если я жестокий засранец и избалованный мажоришка, который убивает людей?! – я повысил голос. Сколько можно выслушивать о себе грязь? Но тут же, когда Сара съежилась и испугалась еще сильней, заставил себя моментально остыть и перешел на полушепот. – Значит, я внушил тебе хоть каплю доверия тогда, правда?

– Мне кажется, что тебя можно вылечить. Вот почему я пошла с тобой. – Сара с опаской глядела на меня. – Ты хороший парень, Алекс. Просто ты этого пока что не понял. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать.

– Странно. – она подняла брови и, немного помычав, озадаченно продолжала. – Должен был понять несколько простейших истин к своим годам. А мне двадцать четыре, кстати. И я Сара.

– Я помню, что ты Сара. Выпьешь за мое здоровье? У меня день рождения сегодня. Вот отмечали до того момента, пока в магазин не пошли и тебя не встретили.

Надо бы ей немного отвлечься и позабыть о проблемах и о том, что пережито. Поскольку траву предлагать не стану, а причина тому вполне известна, да и сам не буду грубить с запрещенкой, чтобы еще на кого-нибудь не кинуться, мы с ней ограничимся сугубо только лишь слабеньким алкоголем.

– С радостью. Что пить будем?

– Есть пиво и шампанское. Но шампанское не советую. Оно тебя измотает, либо убьет вообще. Кушать?

– Пиво так пиво. Буду кушать все, что предложишь.

– Тогда вставай. Сейчас укутаем тебя в полотенце и пойдем в комнату, где никого нет. Узнаем друг друга поближе. Никто нам там не помешает.

Как и следовало ожидать впоследствии, грандиозный траходром с двумя девицами-шлюхами, до отказа накачанными первоклассным возбудителем, который мне лично для полного отрыва в качестве подарка подсуетил один хороший паренек, отменился, так и не успев начаться. Не полапаю я те отменные сиськи, на которые зарился до той поры, пока не поперся в магазин, ну ничего. Есть дела и поважнее всяких там продажных телок. У меня появился очень интересный собеседник со схожей проблемой в психологическом плане. Родственную душу обрел сегодня я, в общем-то. Не зря сходил в магазин за выпивкой. Оказалось, порой, это приносит не только вред, но и колоссальную пользу, ведь я мало того, обрел друга, так еще и человека спас. Правда, ценой здоровья одного из компании.

Оставшийся вечер я провел с Сарой, в полном уединении. Мы закрылись в спальне, предупредив всех, чтобы нас не отвлекали и не трогали даже в том случае, если случится потоп, извержение канализационной трубы либо пожар и теракт, вместе взятые. Нас нет, и точка.

Отмытая, чистенькая, заметно посвежевшая Сара, как внешне, так и внутренне, в отсутствие того смрадного и крайне бедного, страдающего безвкусицей, многослойного тряпья, которое было на ней надето до купания, а теперь уже в моей футболке, преобразилась до неузнаваемости. В целом, она гораздо больше походила на человека, на девушку, довольно завлекательную, но все равно выглядевшую очень жалко, если присмотреться более основательно.