— С вами путешествует один из Аннунакэ.

Она использовала колхидское слово. Судия Преисподней.

Курта Седд кивнул.

— Это мы путешествуем с ним, — поправил он. — Он получил сильные повреждения.

— Мы можем вернуть его к жизни.

Курта Седд глянул на нее сверху вниз.

— Что ты сказала?

Женщину звали Хротис. Она и еще несколько культистов служили на борту «Инфидус Император» в ремонтных и обслуживающих бригадах. Все они обладали опытом работы с дредноутами «Контемптор». Она заверила Курту Седда, что их умения вновь вернут Сор Гараксу боеготовность.

— А оборудование? — спросил он.

— Оно у нас тоже есть.

Оказалось, что пещера, где Пятая рота обнаружила культистов, была одной из нескольких захваченных ими и расположенными по соседству друг с другом. Две из них входили в сеть аркологии и находились на такой глубине, что стали зонами постоянного проживания рабочих, в чьи обязанности входило обслуживание обычно пустого района созданных пещер. Обитатели практически не знали о войне на поверхности Калта, пока она сама не пришла к ним. Культисты вырезали их, а затем, дойдя до сюда, остановились.

— Должно быть, мы чувствовали, что вы идете, — сказала Хротис, ведя Несущих Слово по скользким от крови коридорам. Сферические лампы пульсировали, отбрасывая непостоянный тревожный свет на руны, нанесенные на стены жизненной влагой. — Мы ощутили, что должны задержаться здесь.

— Вы видели лоялистов?

— До нас доносился шум боя. Но мы никого не видели.

Хорошо. Довольно скоро Пятую роту могли снова отыскать поисковые группы Эфона, или же отдельный отряд Ультрадесанта, до сих пор бродящий по бесконечной паутине пещер. Однако времени могло хватить, чтобы вновь поставить Быка на ноги. При задействовании в бою Сор Гаракса для Курты Седда откроются новые возможности. Его первоначальный долг ничто бы не отменило, но у него оформлялась идея. Пока что она была слишком бесформенной, чтобы выразить ее словами, однако она должна была помочь ему с более мучительным делом.

Хротис привела их в пещеру, где культисты хранили свое оборудование. Похоже, здесь располагался склад, хотя с него и вынесли практически все припасы рабочих. Культистам удалось сохранить удивительно много инструментов, к тому же они забрали довольно существенное количество у местных обитателей.

— Мы можем запитаться от энергосети аркологии, — произнесла Хротис. — И у нас есть то, что требуется. Почтенный Сор Гаракс снова пойдет.

Она подняла на Курту Седда глаза, светящиеся целеустремленностью и фанатизмом.

— Как же великолепно чувствовать прикосновение богов столь непосредственно. Нас привели сюда, дабы дождаться вас, и теперь наше предназначение очевидно.

— Несомненно.

Она вполне могла быть права. Но значение имело то, что она и ее товарищи послужат цели Курты Седда.

Несущие Слово образовали настолько близкое подобие защитного периметра, насколько это позволяла имеющаяся планировка. Они охраняли пещеру, где предстояла попытка воскрешения, перекрыв ведущие туда туннели. Обзор был плохим, но они бы услышали чье бы то ни было приближение.

Ритуал занял несколько часов. Культисты облепили дрендноут. Сор Гаракса поставили вертикально внутри склада, в центре еще одной звезды. На рисование символа пошли новые тела гражданских, но кроме того себя в жертву предложили и двое культистов. Пока их товарищи работали над поврежденной броней плазменными резаками и занимались пайкой разорванной проводки, из добровольцев выпускали кровь на руну звезды. В их криках звучали мука и экстаз. Они сознательно отдавали себя, веря, что их боль подпитает дух Быка и придаст ему сил вновь привести в движение громадное тело.

Курта Седд наблюдал за процессом от входа в зал. Единение религии и практики превратилось в неистовую пляску дергающихся теней и жгучего света. Вокруг Сор Гаракса собрались десятки культистов. Их шипящую песню было не отличить от шума инструментов. Курта Седд знал, что обряд избыточен. Молитва никак не влияла на сами физические повреждения, требовавшие ремонта. Однако его знания о механике бессмертия дредноутов были ограничены. Эти же люди, обладавшие такими знаниями, придерживались и духовной составляющей до такой степени, что готовы были отдать свои жизни.

И разве не должен он сам быть вестником богов для Пятой роты? Зачем ему сомневаться в чудесах?

Работа над смутно различимой громадой Сор Гаракса стала более исступленной. Тени рабочих корчились и метались, словно черное пламя. Песнь набрала силу, заглушая крики умирающих изувеченных жертв. Развешанные в пещере сферы светильников померкли, став сперва янтарными, а затем серыми. Ко тьме воззвали, и тьма ответила. Церемония оказывала на курту Седда гипнотизирующий эффект. Он усваивал урок. Учился. Надеялся.

Выстраивались ритмы. Культисты запели быстрее. Лампы вспыхнули ярче, но лишь для того, чтобы затем их поглотил мрак столь плотный, что у него были клыки. Пульсирующее шипение разошлось из пещеры, неся миру истину. На его фоне, минуя и перекрывая такт прокаженной песни, раздался голос Сор Гаракса. Ярость, боль и помешательство в нем не ослабли. Они обрели мощь стихии. Они могли менять реальность. Это был голос безумия войны.

Курта Седд ощутил, как внутри него шевельнулось благоговение. Его губы растянулись в подобии улыбки. Казалось, что на него дует психический ветер, который сокрушит скрепы духа, плоти и камня.

Дернувшись в последний раз, жертвы наконец умерли. Что–то блеснуло. Курта Седд не мог сказать, был ли это свет, или же нечто, всего лишь прикидывавшееся светом. Затем последовал рев Сор Гаракса. Это уже была не речь, лишь алхимический сплав всех его выстраданных мыслей и слов в единую абсолютную ярость.

Дредноут пришел в движение. Он сделал шаг вперед и раздавил ногой оператора резака, превратив тело мужчины в мешанину внутренностей. Левая рука качнулась, и полыхнула штурмовая пушка. Снаряды разметали культистов в дым, пробивая тела и чертя на дальней стене линию взрывов. Пальцы силового кулака Быка дернулись. Он протянул руку и схватил смертного, находившегося на его левом плече. Пальцы сжались, превратив голову культиста в кашу.

Дальше началось уже настоящее избиение. Беснующийся Сор Гаракс зашагал вперед, полный жаждой убийства. Культисты бежали к нему, окружали и танцевали, радуясь своей великолепной работе. Он рвал их на части, давил их и уничтожал без следа. Пещеру заполняли огонь и кровь. Тела разлетались на куски, просто изодранное сырое мясо. Умирая, культисты ликовали. Мимо Курты Седда в зал проталкивались все новые.

— Аннунакэ! — выкрикивали они, мчась навстречу смерти. — Аннунакэ!

Их восторг встречала ярость, и они умирали в экстазе от славного труда.

Курта Седд наблюдал, как Сор Гаракс качнулся в его направлении. Дредноут был гигантом, несущим мучительную гибель. Его ненависть горела столь ярко, что могла бы испепелить галактику. Он был неостановим, и в этих туннелях двигался с величием титана класса «Император». У Сор Гаракса не было никаких сомнений. Бык являл собой воплощенную убежденность, и его шествие в окружении пламени и крови наполняло Курту Седда торжеством.

Было и другое. Пока культисты пели, плясали и умирали, а Сор Гаракс уничтожал добровольных молящихся жертв, что–то копилось. Снова тьма, тьма материальная. Она сочилась с пола, призванная из глубин. Ее перемещения не зависели ни от каких движений ритуальной резни. Она была мускулистой, змееподобной, холодной. Отростки расходились по полу, словно она собиралась охватить всю пещеру. Двигаясь, она царапала воздух. Наземь падали сброшенные блестящие чешуйки, которые затем исчезали. Существование тьмы ранило реальность. Тьма завихрилась от сокрушительной поступи дредноута. И потянулась к капеллану.

Она обвилась вокруг его ног, ломаясь и перестраиваясь — непрочная, как туман, и целеустремленная, словно насекомые. Во тьме были какие–то существа — существа, которых он не мог увидеть, поскольку пока они еще не обрели бытие. Но им этого хотелось. Они жаждали ощутить реальное и выпить его крови. Они взывали к Курте Седду: