Избавившись от одежды, я прошла к бадье, каждой клеточкой наслаждаясь тем, что теплый пар обволакивает тело, и погрузилась в горячую воду, откинулась на бортик, чувствуя, как по лицу стекают капельки пота.

Мозг лениво прокручивал события дня. Лазурное небо и яркое солнце, огромные каменные глыбы, мрачно стоящие наперекор ветру, холодный взгляд огромных голубых глаз… Кто они, кто были эти двое?

Голова кружилась. Камни замка, волны океана, доспехи воинов, золотой дракон на зеленом фоне, высокая фигура в зеленом плаще, его светлые кудри треплет ветер. Он начинает медленно поворачиваться…

– Миледи!

От неожиданности я вздрогнула и соскользнула в воду.

– Бетони! Нельзя же так пугать, – возмутилась я, вынырнув и отплевываясь от воды.

– Простите, миледи. – Девушка готова была расплакаться. – Я лишь хотела спросить, не нужно ли вам помочь… Пожалуйста, не наказывайте меня!

– Наказывать? Зачем?

– Миледи Агнесс всегда наказывает за провинности, – Бетони старательно шмыгала носом.

– И как же?

– По-разному. Может на неделю отправить на черную работу. Или посадить на хлеб и воду.

– Мило… – я снова откинула голову и закрыла глаза.

Бетони восприняла это как сигнал и начала намыливать мне волосы:

– Милорд Филипп может побить, его все боятся.

– А герцог?

Таинственный хозяин замка все больше интересовал меня.

– Личные слуги милорда Десмонда никогда не говорят о нем.

Бетони смыла пену водой из кувшина и протянула мне широкую простыню вместо полотенца.

– Почему?

– Не знаю. У него двое слуг, что следят за одеждой, и несколько оруженосцев, которых милорд отбирает лично. – Бетони помогла мне зашнуровать платье. – Вы сами скоро все увидите.

Я не стала высказывать сомнения, а покорно отправилась в отведенную мне спальню, где долго ворочалась, пытаясь осмыслить все, что со мной произошло. Наконец, глаза сомкнулись. Тогда я впервые увидела этот сон.

Темные, уходящие вдаль стены, густой туман, клубившийся по ногам, развешанные всюду карты миров. Старые, потрепанные, они вдоль и поперек испещрены странными знаками. Случайный путник мог бы с удивлением заметить, что материки на картах двигаются в замысловатом танце, но случайные путники никогда не попадали сюда.

Хотя в комнату вели тысячи дверей, высоких, с острым стрельчатым завершением, сделанных из прочного мореного дуба, они открывались со скрипом и каждый раз впускали вместе с входящим вихри ветра. Иногда за ними можно было различить сполохи огня, иногда – рев моря, иногда там была просто тишина.

Тишина была и в галерее, отделенной от основного пространства белоснежной оградой тонких мраморных колонн. Здесь не слышался гул голосов. Только скрип дверей и шаги.

Я несмело выхожу оттуда, рассерженные вихри тумана безмолвными языками брызжут из-под ног, вечный гул голосов дрожит и вибрирует, причиняя едва ощутимую головную боль. Кошачий дракон точит когти о меч, оставляя на металле глубокие борозды. В свете факелов его золотая чешуя отливает красным. Увидев меня, он с яростным шипением высовывает раздвоенный язык и… внезапно подмигивает, быстро кивая головой. Я послушно иду в указанную им сторону, проталкиваюсь между эльфами, рьяно спорящими о чем-то с Диогеном, по привычке сидящем на бочке, из которой слуги разливают вино. Паж в малиновом берете читает стихи, увидев меня, он осекается на полуслове и подходит:

– Ты? Пришла!

– Да.

– Они ждут. Идем.

Он спешит, этот паж, постоянно поправляя берет, норовящий соскользнуть с бешено вьющихся кудрей. Он почти еще мальчик, но его глаза… я не хочу смотреть в его глаза. Пока не хочу, хотя когда-нибудь я загляну в них.

Мой проводник деловито просачивается междупосетителей, словно капелька ртути, я с трудом следую за ним. Паж подводит меня к столу, за которым сидят двое. Они красивы, нет, скорее прекрасны, как могут прекрасны быть только ангелы, особенно если они падшие. Оба ангела одинаково смотрят на меня холодным взглядом ярко-голубых глаз. Тонкие пальцы одного из них тасуют потрепанную колоду карт. Карты ложатся неровно, постоянно норовя упасть.

Я всматриваюсь в их лица, что-то неуловимо знакомое в их взгляде. В памяти всплывают огромные глыбы, стоящие в кругу, и два равнодушных туриста, один из них пожимает плечами…

– Вы? Зачем вы это сделали?!!

Я крикнула прежде, чем успела понять, кто эти двое. Они переглядываются, и я вдруг ясно понимаю, кто они, – Ангелы смерти. Безразличные ко всему, они играют, тасуют жизни простых смертных, будто колоду карт.

– Твой друг оросил своей кровью камни, – от голоса по коже бегут мурашки.

– Он просто порезал руку!

– Он высказал желание, – их неумолимость пугает меня.

– Нет! – Я чувствую, как ужас и отчаяние охватывают меня. – Вы не вправе! Вы не можете просто так играть моей жизнью!

Усмешка раскалывает скульптурно очерченные губы. Брови издевательски приподнимаются вверх. Две пары глаз с любопытством исследователей рассматривают меня. Под их взглядом я чувствую себя ничтожеством. Я инстинктивно пячусь назад и растерянно шепчу:

– Я хочу домой…

– Где твой дом?

Вопрос застает меня врасплох. Действительно, где он? Можно ли назвать ту квартиру, где я жила, домом? Я судорожно трясу головой, отгоняя назойливую мысль:

– Как мне попасть домой?

– Ты знаешь сама.

– Но Герка остался в моем времени!

– Камни выполняют лишь одно желание влюбленного. Твой последний вопрос.

Я задумалась:

– Это золото… зачем оно?

– Ты обрела свободу. Воспользуйся ею!

Я открыла глаза. Синяя ткань балдахина и резные деревянные столбики кровати красноречиво указывали, что я все еще находилась в замке, в той самой комнате, где очнулась вчера.

Все еще дрожа, я накинула длинный меховой жилет, с вечера заботливо оставленный Бетони на прикроватном столике, засунула ноги в меховые тапочки и подошла к окну. За окном было светло. Хотя летом светло было постоянно: вечерние сумерки плавно перетекали в утренний рассвет.

Золотисто-розовые облака, гонимые ветром, величественно плыли над стенами замка. Я осторожно, памятуя вчерашнее, приоткрыла окно. Ветер тут же попытался ворваться, но в этот раз я удержала створку. Вместе с ветром в комнату вошел запах моря, дыма и свежевыпеченного хлеба. Где-то вдалеке кричали чайки, паря над бирюзовыми волнами, в конюшне заржала лошадь. Постепенно небо из золотисто-розового становилось голубым, шум нарастал, по двору уже суетились слуги. Несколько воинов прошли сначала к стенам, потом обратно. «Смена караула», – догадалась я.

Внезапно во двор вылетела пестрая курица, за ней гналась женщина в темном платье. Двое мужчин, подметавших двор, присоединились к погоне; отчаянно квохча, курица кружила по двору, постоянно проскальзывая между ног ловивших. Наконец, один из мужчин прыгнул и ухватил пеструшку за лапы, курица возмущенно закудахтала. Женщина бесцеремонно схватила ее за ноги и потащила вглубь замка, неся вниз головой. Курица изгибала шею и продолжала кудахтать.

Бетони, появившаяся в комнате с завтраком, так и застала меня у окна, подсматривающей за утренней жизнью замка. Поставив поднос, она неодобрительно покачала головой, но лишь спросила, желаю ли я одеться. Я подумала и пожелала. Девушка в нерешительности застыла над сундуком, ожидая, что я выберу платье. «Ты обрела свободу…» – пронеслось в мозгу. В конце концов, это всё считается моим! Я выгрузила на кровать ворох вещей, оставив пару рубашек, чтобы прикрыть золото.

– Думаю, надо взглянуть, что здесь.

Служанка радостно кивнула. Битый час мы с ней раскладывали на кровати платья, рубашки и чулки. И теперь я растерянно смотрела на все это великолепие. Бархат, шелк и тончайшая шерсть переливались всеми цветами радуги. Золото вышивки блестело в солнечных лучах. Бетони восхищенно замерла рядом, ожидая, что же я все-таки выберу.