Цукаса положил руку на его плечо.

– Я не сокровище, – сказал он. – Никто меня не отнимет.

Соквон наклонился к нему, и Цукаса подумал, что время разговоров прошло. Однако через секунду его обожгло такой резкой болью, что он на мгновение вообще забыл, о чем до этого шла речь – боль была неожиданной и сильной, и полностью сбила его с толку. До него только через минуту дошло, что Соквон вцепился зубами в основание его шеи.

– Блять какого хуя?! – хватая его за голову, взвился Цукаса. – Ты что – собака? Какого хуя ты меня кусаешь, больно же!

– Решил сожрать тебя, – невнятно, все еще не разжимая зубы до конца, ответил Соквон. – Тогда ты точно никому не достанешься. Ты единственная ценность моей жизни. Больше ничего другого нет.

– Пиздец блять… отпусти, скотина, блять ты хоть представляешь, как больно?

Соквон отпустил его и резко перекинулся к лицу, приближаясь так, что кончики их носов протерлись друг по другу.

– А ты хоть блять представляешь, как мне больно? Ты даже блять представить не можешь, как я боюсь!

Цукаса прижал к месту укуса ладонь и уставился на Соквона снизу.

– Все, понял, – через некоторое время сказал он. – Только… я не знаю, что еще тебе отдать. Вроде, больше нечего.

Отдавать ничего было и не нужно. Соквон просто выходил из своей зоны комфорта – семейного бизнеса и семьи вообще. Выходил по-настоящему, прощаясь и разрезая по живому. Он понимал это только сейчас, когда за его спиной уже не было стены из братьев и родителей, а переговоры с Мориномия между тем проходили как обычно. Он не был любимым сыном, но он был младшим сыном и братом, его всегда защищали и прикрывали в таких делах. Теперь ему предстояло стать самостоятельным, а это было больно.

Понять этот страх до конца Цукаса все еще не мог – он всегда был старшим в семье, да к тому же, единственным сыном. Однако у Соквона появилось слишком много всего разом – он обрел независимость и лишился поддержки, создал новый бизнес и обзавелся сразу тремя детьми.

– Не знаю, насколько это может тебя утешить, – отнимая руку от укуса и начиная расстегивать рубашку, начал Цукаса – но я не собираюсь от тебя отказываться. Ты сделал все это ради меня? Так вот я здесь. Говори со мной о своих страхах и не неси все в одиночку. Помнишь, зачем я вернулся? Я сказал, что когда двое любят друг друга, они находятся рядом, чтобы делать друг друга счастливыми.

– Или чтобы жизнь любимого не стала невыносимой, – кивнул Соквон, заканчивая мысль.

– Я здесь для тебя.

– И для детей, – добавил Соквон.

– И для детей, – согласился Цукаса.

Соквон сбросил пиджак и снял рубашку, две пуговицы которой успел оторвать, пока психовал в машине.

Самым смешным было то, что дальше они говорили о детях, не прекращая при этом заниматься любовью. Даже когда Соквон осторожно двигался внутрь, следя за лицом Цукасы и стараясь угадать, когда станет слишком больно, они говорили о домашних проблемах.

– Кажется… кажется… черт, почему так тесно? Просто… блять… ты как игрушечный… сколько я над тобой работаю? Черт… это все перерывы. Мы месяцами не трахаемся, вот и получается…

– Ну, прости, у меня нет времени дрочить флаконами от дезодорантов, пока ты на работе.

– Блять ты не смеши, а? И так тяжело…

– Тяжело? Тогда может, ну этот трах к чертям, зачем он нужен? Раз тебе так тяжело.

– Не смеши блять! – Соквон остановился и упал на него, зарываясь лицом в ложбинку между его плечом и шеей. Отсмеявшись, он приподнялся, снова начиная давить вперед. – Кажется, Джонхва не любит свое имя… Хмм… вот так? Или рано еще? Нет?

– Нет, давай…

– Ах, черт… Она… она…

– Что она?

– Она вздрагивает так… нервно, знаешь… как будто… ей не нравится… когда по имени ее зовут.

– Наверное, потому что ее имя парное с именем Джунхвана, – предположил Цукаса, слегка вытягиваясь под Соквоном, когда тот непроизвольно толкнулся слишком сильно.

– Прости, поторопился… И что… нам тогда делать? С именем… я же не могу… ей другое имя дать. Хён и так…

– Нет, в документах имя должно остаться.

– Ага… Пошире расставь… да, так лучше. Или давай я поставлю сюда… так легче? Не больно?

– Нет…

– Но так она же двинется когда-нибудь… нужно же… что-то сделать.

– Все, хватит о ней, а то ты путаешься, – положив пальцы на его губы и улыбаясь, сказал Цукаса.

– А если потом я забуду? – целуя кончики пальцев, возразил Соквон.

– Зато я не забуду.

Позже, когда они уже отдышались и лежали рядом, Цукаса, как и обещал, вернулся к этому разговору. Он думал об этом и раньше, и если их с Соквоном мысли так замечательно сошлись, настало самое время вспомнить о том, что когда-то Даён хотела назвать старшую дочь именем Арым. Поскольку когда Даён рассказывала об этом, ее муж находился рядом, Цукаса не сомневался, что Чонвону было от самого начала известно о намерениях жены.

– Уже давно, когда я ходил на сеансы к доктору Сон, – слегка отодвигаясь и выползая из-под Соквона, сказал Цукаса – Даён-ши рассказывала, что хотела назвать старшую дочь именем Арым. Если Джонхва согласится, можно называть ее Арым. На бумаге пусть остается старое имя, ничего страшного. Если решаться на это, то сейчас самое время, потом она вырастет и станет совсем поздно. А так и младшие привыкнут.

– А-рым, – Соквон разложил имя на слоги, будто пробуя его. – «Прекрасная». А почему не «Чорон»? Тоже «Прекрасная».

– Арым – это же печальная красота, как раз по вкусу Даён-ши. А Чорон – это поэтическая красота.

– Тогда спросим у нее, – согласился Соквон. – Если Джонхва согласится, будем звать ее Арым. И не расскажем о том, что это имя выбрала ее мама.

– Не расскажем.

Соквон приподнялся и по-хозяйски повернул голову Цукасы, открывая шею.

– Охуеть, ну и синяк.

– Отвали оттуда, – Цукаса толкнул его на подушку и повернулся набок. – Спать хочу.

– С часок можно, – легонько касаясь места укуса, прошептал Соквон.

О том, как выглядел этот дурацкий синяк, не хотелось даже думать.

Комментарий к 50. Соитие

Ребята, простите, что целый месяц ничего не публиковала.

Эта глава - в принципе, конец.

Дальше будут дополнительные главы (вместо эпилога), не имеющие отношения к основному сюжету. Их читать не обязательно)) Так что всем спасибо, я вас люблю))

(дополнительных глав будет 3-4, они будут коротковатые даже сравнительно с основными)))

========== Офисный уголок (Экстра 1) ==========

– И как до такого дошло? Как ты такое допустил?

Фредди явно забавлялся. Соквон покосился на него, почти не отрываясь от бумаг. Реагировать не хотелось, потому что Фредди иногда мог быть жутким прилипалой, и Соквон знал, что если даст слабину сейчас, потом не сможет избавиться от расспросов и поддразниваний.

А всего-то случилось – Цукаса отказался делать флаер для мероприятий на летние каникулы. Соквон понимал, что у Цукасы и его помощников было и без того достаточно заказов, но все равно было обидно.

Мог бы хотя бы написать повежливее, а не просто «обратись к кому-нибудь другому».

С другой стороны, Цукаса его, конечно, насквозь видел – флаеры были не так уж и нужны или, если уж начистоту, не нужны вовсе, поскольку приглашения и так рассылались кому надо. Зачем привлекать публику, если на мероприятие еще и смогут свободно приходить постояльцы отеля и еще публика из ближайших гостиниц? Просто Соквон хотел лишний раз его подергать, а тут его так грубо отбрили.

Цукаса вообще при желании мог быть до того противным, что иногда хотелось взять и скрутить его голыми руками, даже без галстуков и петель. Соквон отлично понимал, что теперь Цукаса от него не отстанет и будет спрашивать, заказал ли он эти долбанные флаеры в другом месте, а потом еще попросит показать, что там получилось. Так что придется заказать эти бесполезные рекламки.

Но ведь можно же было подыграть. Соквон никогда особо не капризничал – за прошедший месяц он уже дважды заказывал у Цукасы макеты, и оба раза принял их без претензий, даже никаких пожеланий не высказывал.