— Робин…

— Замолчи. — Он прикусил губу. — У тебя ведь это отлично получается, молчать годами о чем-то до чертиков важном.

— Я не хотела причинять тебе боль. Я же видела, что ты подавлен, да и я сама… не могла выбросить из головы это… — Мать схватила его за ладонь, сжав пальцы. — У меня плохое предчувствие. Я, честно, не хотела, чтобы ты посвящал себя ядерной физике, чтобы твоя работа касалась АЭС, я опасалась повторения истории.

Робин, скривившись, посмотрел на руку мамы, обхватившую его.

— Но ты теперь в МАГАТЭ. Ты столького добился, милый. Я об одном хочу попросить: чтобы ты ценил свою жизнь, Робин.

— Прекрати, о чем ты вообще говоришь?..

— Пообещай, что позаботишься в первую очередь о себе.

Они застыли на долгое мгновение. Перед глазами Робина клубился туман замешательства.

— После того, что ты скрывала, не жди от меня никаких обещаний.

— Робин…

— Черт. — Поднявшись на ноги, он задел рукой бутылку. Та покатилась по асфальту, никем не замеченная. — Когда ты узнала, что отец не пошел искать Стива? В автобусе? — Эшли медленно кивнула. — А мне сказала уже в санитарном пункте! Еще и прикрывала его мерзкий поступок! Как ты там говорила? Ах да, что ему пришлось, — едко произнес он.

Робин прихватил свой рюкзак и вошел в дом, хлопнув дверьми так, что осыпалась штукатурка.

========== Глава 3 Из чего сделан Робин Баррет ==========

Робин сидел на асфальте вместе со своим другом Альбертом и хихикал над его именем, как обычно.

Почему-то Робина смешило имя Альберт. Он не произносил его без фыркания и регулярно получал подзатыльники. «Ты выглядишь как самый настоящий… Альберт! Придется стать ученым или типа того», — говорил он, блуждая взглядом по светлым волосам и длинному крючковатому носу приятеля. Может быть, из-за своей беззаботности он и не воспринял возглас соседского деда о дозиметре серьезно.

— Радио настрою, — Ал достал из кармана старый телефон. Без интернета, зато с радиоприемником. — Опять учения?

— Кто знает.

Почти каждый в Грейспойнте имел дозиметр, еще с тех времен, как экологи протестовали против строительства станции, а потом, смирившись, начали выдавать местным измерители радиации. Мама Робина включала дозиметр всего раз или два, по просьбе Стива, который хотел увидеть, как работает счетчик Гейгера.

Взрослые не особо переживали об АЭС. В правительстве уверяли, что это безопасно, папа утверждал то же самое. Атомные реакторы функционировали без сбоев долгие годы и напоминали о себе разве что в годовщину запуска первого блока.

— Поверить не могу, что через неделю начнется учеба. Я угодил во временную дыру и не заметил, как закончилось лето, — пожаловался Робин.

— Туда ему и дорога.

Пока Ал настраивал свой раритет, Робин улегся на тротуар рядом с газоном перед домом, положив голову на сумку. И наблюдал за Альбертом, антарктическим пингвином, чьей естественной средой он называл холод, мороз и ночь.

Летом друг изнемогал от высоких температур, а Робину нравилось солнце и возможность раздеться до футболки.

— Не получается настроить радио…

— Купи себе новый телефон уже, не мучайся.

Последние слова «прошлой жизни» Робина звучали тривиально: «Купи себе новый телефон, не мучайся».

Затем началась настоящая суматоха. На крыльцо, на тротуаре у которого они развалились, выбежала мама. Прижимая мобильник к уху, она крикнула, чтобы Робин немедленно шел в дом. Тот поднялся на локтях в полном замешательстве.

Позже он узнал, что случилось на станции.

И не поверил сразу. В сознании Робина об аварии им сообщали посредством сигнала воздушной тревоги. Как в фильмах. Робину становилось дурно, когда включали сирену — в основном, чтобы удостовериться в исправности. Кажется, сигнал придумали еще во времена европейской войны, предупреждая о налетах чужих бомбардировщиков. И авторам стоило собой гордиться — даже понятия не имея о нем, ты проникаешься волнением и едва не впадаешь в панику.

Сирена означала: «Что-то случилось, ты в беде, выясни это!»

Альберт медленно надел на плечи рюкзак, сказав, что пойдет в таком случае домой. Попрощался с Эшли, но та не отозвалась, волоча Робина к дому.

В тот день они с Алом виделись в последний раз.

Мама затащила Робина в комнату, закрыла дверь на замок и отрезала их от внешнего мира. Какое-то время она молчала, обмахиваясь рукой, ее лицо покраснело, а глаза горели. Робин услышал писк дозиметра и повернулся в сторону спальни.

— На станции что-то произошло, Робин, мне нужна помощь. Мы должны… Превентивные меры, хорошо?

Она суетливо выкладывала из шкафа одежду.

— Что-то произошло? В каком смысле «что-то»?

— Авария… с реактором. Отца вызвали в пункт сбора персонала.

На Робина напал ледяной ступор. Он наблюдал за мамиными перемещениями, за растерянным выражением ее лица, вспоминал видеокадры и черно-белые фото из Чернобыля. Промерзал до костей. Эшли не паниковала на ровном месте, черт возьми. Как там говорилось в той идиотской пословице? Голод убивает за три недели, отсутствие воды — за три дня, переохлаждение — за три часа, а неправильный настрой — за три секунды.

Так вот, следует взять себя в руки, чтобы неправильный настрой не прикончил его в ближайшее время.

— Выключи кондиционер и закрой окна, — велела ему мама из кухни.

Робин слышал, как она кричала на кого-то по телефону.

Он рванул к занавескам, понимая, что толку от этого, конечно, мало. Гамма-излучение останавливает свинец, им бы добраться до бомбоубежища закрытого типа. Или убежать прочь из города. Робина укололо беспокойство за брата, гулявшего на опушке леса. Схватив мобильный, он нажал кнопку быстрого набора.

«Абонент вне зоны действия сети».

— Робин, окна!

— Я закрыл, — крикнул он из гостиной. — Ты дозвонилась Стиву?

Так и не дождавшись ответа, Робин достал большую сумку из-за дивана. С чего начать? Он забрал из тумбочки поливитамины с йодом, схватил баночку соды, чтобы делать раствор для промывания носоглотки и глаз. Бейсболку Стива, кепку и толстовку с капюшоном светло-серого цвета Робин положил рядом, чтобы брат переоделся перед выходом; забрал из своей комнаты очки и достал из шкафчика на кухне готовые медицинские маски. Как бы им сейчас пригодились респираторы! Но папа назвал Робина параноиком и отказался их покупать.

— Черт, да заткнись ты уже, — бросил он в сторону пищащего дозиметра.

Мама остановилась в дверях, смахнув со лба челку.

— Подождем Стива и папу.

— Ты дозвонилась ему? — повторил свой вопрос Робин.

— «Абонент недоступен». Думаю, у него разрядился мобильник…

— Я уже выяснил это, — огрызнулся Робин. — Пойду поищу его.

— Робин, папа вернется и приведет Стива. Мы должны подождать их здесь, собрать вещи для эвакуации…

Послышался шум из угла комнаты. Робин, оглянувшись, встретился взглядом с братом, которого здесь не могло быть.

В реальности его здесь и не было.

Это не по-настоящему.

— Не нужно меня искать, уже поздно, — произнес Стив.

Подбежав ближе, Робин встряхнул брата за плечи и не сумел сдержать крик, посмотрев ему в лицо.

Там, где раньше находились зеленые глаза, маленький вздернутый носик и добрая улыбка, зияла бездонная дыра. Чернота. Нечто такое, что Робин тут же захотел выбросить из сознания навсегда, чтобы не свалиться в сети ужаса. Кровь капала вниз, текла по голубой бейсбольной куртке и синим джинсам.

— Боже, Стив… Нет, Стиви…

Не прошло и трех секунд, как чернота расползлась по плечам Стива. Она напоминала собой вязкую маслянистую нефть, еще и липкую. Робин едва отнял руки, а сделав это, понял, что от брата ничего не осталось. Он рассыпался на глазах. Превращался в черную жидкость. Он умирал. Сюрреалистично превращался в бесформенную фигуру с далекими очертаниями человека.

— Нет, нет, малыш, все будет нормально, нет, пожалуйста…

— Но уже поздно. Я умер.

Видение сменилось.

Робин стоял около дома.