— За пределами сознания легко потеряться.

— И можно не вернуться. — Эйвери положил ему голову на плечо, и у Ская быстрее забилось сердце — адреналин и дофамин, должно быть, уже выбрасывались в кровь.

Эйвери здорово его просветил по гормонам удовольствия, и именно они резвились в крови. Эйвери достаточно было стоять рядом, чтобы сводить его с ума.

— Если кто-то овладевает этим искусством, он начинает контролировать людей. Раджниш с биотеррористами, секта самоубийц «Врата ада», Чарльз Менсон, Адольф Гитлер, в конце концов. Это инструмент воздействия. Желание выйти за пределы сознания часто заканчивается трагедией, и все мы можем стать детьми из Гамельна, которых выманили за безопасные границы города и больше никогда не увидели.

— Почему же мне не страшно?

— Потому что твой проводник — я. — Скай ощутил улыбку Эйвери.

***

Сказка. Кошмар. Фантазия. Как это случилось? Что он сделал с собой?

Скай очнулся на поляне, слушая отголоски их ритуального пения. Заложенные уши давали ему возможность услышать себя, шум крови по артериям, биение маленьких эритроцитов друг о друга, биение сердца, деление клеток, смерть клеток, деление, смерть, деление, смерть. Полный цикл жизни.

Он видел рождение не только клеток, он видел их гибель, полную гибель, он смотрел, как его душа без тела скиталась по космосу, пока не попадала в новую оболочку.

Он поднял голову к небу и охнул: чернота над ним больше не была однородной, в ней таились сотни субстанций, темная энергия перетекала из одного уголка Вселенной в другой. Взрывы сверхновых, гибель звезд, неслышное глазу движение энергий…

Скай слышал это. Он чувствовал, с какой скоростью несся Млечный путь по Вселенной, а Вселенная расширялась.

Свыше полутора миллионов километров в час, если точно.

Опустив взгляд, он почувствовал запах, а вслед за этим понял, что жизнь продолжалась не только над ним, но и под ним. Отныне он находился в каждом уголке мира одновременно. Его ладони горели от вибрации. Автомобили, люди, животные, сотни тысяч колес и ног ступали по планете, и все они сходились в его руки.

Скай вздохнул и посмотрел на Эйвери. Он не мог уловить его движения, они казались чем-то божественным.

Эйвери казался богом. Скай ни на минуту не подумал, что следует из того, что находилось в руках у Эйвери. Он встал напротив него на одно колено, рядом с разведенным костром. Схватился за шкуру кролика и потащил на себя.

Экстатическое переживание, пережитое им, достигло звезд. Безграничное и чуждое. Скай посмотрел на Эйвери и дернул на себя еще раз. Плоть.

Плоть рвалась. Их жертвенное животное, глупый кролик. Кролик, созданный жизнью.

Кролик все еще дышал и боялся. Жизнь, переходившая из полумертвого, раздираемого ими тела, напитывала Ская. Он чувствовал себя живым за двоих, за троих… За весь мир. Эйвери закричал и резко потянул тушку на себя. Она разорвалась, внутренности кролика вывалились наружу, вымазав руки Ская. Он взглянул на свои кисти в крови, в моче и в фекалиях. Над ним кто-то насмехался, в тишине будто звучал чей-то голос. И неуловимое присутствие стало явным. Вот это смерть?

Смерть ужасна, от нее воняет за версту.

Руки Ская подрагивали, он видел, как животное умирало, по его рукам вместе с кровью скользила жизнь, ᾠμοφάγον χάριν.

Высшая экзальтация и высшее отвращение, благоговение и ужас, добро и зло, свет и тьма, чистота и осквернение.

Тело в его руках продолжало пульсировать от агонии. И Скай начал приближать свою часть тушки к лицу. Эйвери в шаге от него делал то же самое, от него разило рвотой, человечиной и бесчеловечностью. Скай замер, наблюдая, как острые зубы Эйвери впились в шерсть кролика у шеи. Из него брызнула кровь, Эйвери прикрыл глаза и со смаком оторвал первый кусок. Чернота в душе Ская, безгранично интенсивная, подсказывала ему, что делать. «Возьми его в руки, посмотри на него, ну же, посмотри, твои руки в крови, мальчик», — шептал ему Дионис.

И Скай повиновался ему.

Он опустил голову вниз, столкнувшись с жертвенной тушей, символизировавшей его стремления стать сильнее. Сила. В нем заключена сила. Скай, не обращая внимания на шерсть, на противный запах, на склизкую массу на мясе, не обращая внимания ни на что, впился в бок кролика, стараясь добраться до первозданной плоти.

«А теперь пей его, пей его, мой мальчик», — сказал бог.

Скай почувствовал теплую кровь на своих зубах, она стекла вниз по пищеводу и оказалась в желудке.

Он куснул снова. Плевался и кусал. Пока не съел почти четверть туши. Он упал на колени и продолжил раздирать остатки кролика. К нему присоединился Эйвери: Скай царапал, пока на его коже не проявились жгучие красные полосы, будто от когтей, но продолжал разрывать тушу на кусочки. Лицо Эйвери горело, сквозь пропитанный внутренностями хитон просвечивала его белая кожа… «Сделай до конца, мальчик, — нашептывал Дионис. — Если хочешь быть как бог, съешь бога».

Когда Скай встретился глазами с Эйвери, он понял, что тот слышал все то же самое.

Смерть взяла поляну в тиски, огонь горел приглушенно, а в темноте волочились потусторонние тени… Скай схватил последний кусочек, Эйвери, оттолкнув его, завладел другим. И мясо, вываленное в грязи, отправилось в его рот. Он ел бога, снизошедшего к ним бога. Он мог явиться в любом обличье — человеческом, растительном или животном. Но он выбрал кролика, а вместе с ним Скай получил кое-что еще. Чувствительность обострилась до предела. Секунду, мгновение он еще мог считать время, а потом ночь сменилась днем, стрелка застряла, и Скай удержал в себе дыхание. Он остался в бесконечном моменте, прямо перед свои божеством.

Дионис все еще имел и своих почитателей, и свои жертвы, хотя их называли другими именами. Скай вскочил на ноги и побежал куда глаза глядят.

Он перемахивал через поваленные деревья, высокие заборы, оказался в полнейшей темноте, а потом снова ощутил рядом с собой чье-то присутствие и ускорил бег. Он почти не чувствовал ног, концентрируясь лишь на внутренних ощущениях.

Импульсы по телу, сжатие мышц. Он видел так хорошо, словно днем, а потом внезапно на него кто-то наскочил и повалил на спину. Скай ударился, выбил из себя весь воздух и оказался прижатым к земле. О, этот божественный аромат, божественные глаза, божественные губы… Он грубо схватил Эйвери за затылок и прижал к себе, укусил за подбородок, за щеку, избавляя его от хитона руками. Тот ответил ему той же грубостью.

Немного потерпел Ская, а потом ударил его ладонью наотмашь, засмеялся и начал целовать с удвоенной силой. Его тело вдавливало Ская в землю, и пока Скай наслаждался горячим змеиным языком, блуждающим по его животу, думал только о том, как хотел бы остаться. Провалиться под землю, застыть и никогда-никогда не забыть, каково это — находиться с ним настолько близко, быть в его власти.

— Я весь твой, я весь твой, я всегда был твоим, только твоим… — шептал Скай, стараясь нащупать его руки, взять его за ладони…

«Давай же, мальчик мой, сделай это».

Скай оттолкнул Эйвери от себя, пошлого, развратного, окрыленного, уникального, с улыбкой на полных губах, и уселся к нему на колени.

Боль? Их наполняло лишь желание двигаться, перетекать друг в друга, чувствовать мельчайшие детали.

Соединение душ и тел, неземное опьянение. Ничто не пьянило его так, как Эйвери. Даже если он проживет сто лет, не забудет эту секунду. Ветер ласкал кожу, словно участвуя в прелюдии, сердце выскакивало из груди, кровь пульсировала, каждый сантиметр тела горел, наслаждение закружило Ская, мощное, неконтролируемое.

Каждой клеточкой кожи они стремились навстречу, будучи единым физически, ментально.

Скай читал его мысли в своей голове. Его интеллектуальные мысли пропитал секс. Он погряз в хаосе первобытных желаний. В нем говорил Дионис, в него вселился Дионис. «Если хочешь быть как бог, съешь бога». Скай дождался, пока он шире разведет ноги и забросит голову назад от удовольствия, и впился ему в шею зубами. Эйвери застонал, его рука легла Скаю на затылок, давая разрешение кусать дальше. Боже… Боже… Божество текло по его коже вместе со струйками крови.