— Чертовы бюрократы, лоббисты и политики, — съязвил он.

— Это правильно. Если Невидимка не попадет на станцию, он там ничего и не взорвет, о диверсии в итоге забудут, — возразил ему Скай.

— Дурость полагать, что Невидимка этого не предусмотрел.

Побросав распечатки ФБР в рюкзак, Робин закинул его на плечо и оставил Ская наедине с фразой, граничащей с грубостью.

В машине они почти не разговаривали. Робин вел «хонду», как гроссмейстер спокойствия, хотя вокруг них водители то и дело давили по клаксонам. Видимо, мыслями он находился не здесь, голову Ская также занимало кое-что другое. Он никак не решался позвать Робина к себе домой на ужин. Ну вот, это даже в его голове звучало как приглашение на свидание, хотя Скай был бы рад и дружеской встрече. Он хотел увидеть Робина, поговорить с ним без дорожного или офисного антуража, в спокойной атмосфере, располагающей к чему-то личному и интимному. Принимая решение переехать в новую квартиру, Скай здорово загорелся идеей провести с Робином вечер. Но его признание в гомосексуальности спутало карты…

— Приехали, Скай, — сообщил Робин, паркуясь на Парковой авеню.

Прозвучало мягко, но не без намека на то, что пора уходить. Скай взглянул на водителя, вспомнил их прогулку по дороге, шутки о музыке, улыбку, способную поднять ему настроение даже в самые темные дни, и проговорил на одном дыхании:

— Может быть, встретимся вечером? У меня.

Скай рисковал.

Он осознавал, что такими темпами и напором угрожал себе потерей даже друга-Робина, не говоря уже о любовнике-Робине. Но будь он проклят, если хотя бы раз в жизни демонстрировал выдержку и терпение. Ская самого доставала его жажда получить все и сразу, но иначе вести себя он не умел. Даже когда обещал себе, даже решая подождать. Все всегда заканчивалось одинаково — он не выдерживал.

— Мне правда скучно в той квартире одному, и я сейчас как раз получу новый комплект ключей, — с неловким смешком закончил он.

— М-м-м, почему нет? — протянул Робин. Он посмотрел Скаю в глаза и снова уставился на дорогу. — Но сегодня, наверное, не получится. Я дам знать, когда смогу.

— Супер. — Скай вышел из машины.

***

Ким предложил встретиться в «Старбакс» на Шестой авеню, где продавали кофе и выпечку.

Перед тем как ответить на ту многообещающую эсэмэску, Робин еще раз набрал Джину и, лишь удостоверившись, что она не передумала, позвонил Киму. Он ни капли не сомневался, что Джина стала причиной появления его экс-бойфренда, ведь Ким не давал о себе знать, и вдруг теперь, когда отдел Робина оказался в центре скандала, ему пишет журналист Седьмого канала с предложением поужинать. Совпадение?

Робин думал, какие слова подберет для разговора с Кимом, пока ехал по забитой автостраде. В его планах вырисовывалось лаконичное предложение.

Без торгов, компромиссов и уступок.

Либо Ким получает интервью по их правилам, либо остается без него.

История тянула на миллион, открывала сундук сомнений в честности правительства и приближала сроки выполнения плана самого Робина. Но он был готов блефовать — например, сказать Киму о том, что у них уже есть договоренность с другим изданием, если тот не согласится на предложенные условия. И риска он тоже не боялся.

Если придется и вправду отказаться от услуг Кима, они найдут другого, более лояльного репортера.

Свернув к нужному зданию в центре Мидтауна, Робин втиснул «хонду» между внедорожником и «мерседесом». Он вытащил один наушник из уха. Вздохнул. Повернув к себе зеркало заднего вида, Робин поправил пиджак и убедился, что галстук не перекошен. Ким уже ждал его. В паре метров с двумя картонными стаканами в руках.

Посмотрев на него, Робин почувствовал, как к щекам прилил жар.

«Просто мы давно не виделись», — подумал он.

Театрально захлопнув дверь машины, Робин медленно пошел к кафе, небрежно оглядывая Кима. Тот почти не изменился, да и разве должен был за полгода? Ким стоял по-прежнему, улыбался по-прежнему, кокетливо вздергивал бровь по-прежнему и по-прежнему намеренно угощал Робина чем угодно, но не черным кофе, который тот любил. А Робин, как и раньше, хотел делать ему комплименты. Блестящим в лучах солнца волосам, выразительным скулам или глазам-уголькам.

— Тебе нужна Джина. — Робин остановился за малый шаг до Кима.

— Разве ты не ощущаешь ностальгию? Мы снова встречаемся во время обеденного перерыва в центре Нью-Йорка.

Начав кружить вокруг Робина, Ким рассматривал его с ног до головы. Будто лев добычу. И Робину такое положение вещей не понравилось: он медленно поворачивался вслед за ним, изучая в ответ. Обычный черный кардиган и синие джинсы. Простая, но наверняка недешевая одежда, которая так нравилась Киму, желающему вне работы подражать стилю беззаботной молодежи, попивающей кофе на Манхэттене.

Наконец, они сделали полный круг, оказавшись на исходных позициях. Робин забрал у Кима предназначавшийся ему латте.

— Ты все еще злишься на меня? Я же извинился тысячу раз!

— Ты позвал меня на встречу из-за Джины, верно? — не сдавался Робин, хотя видел, что Ким строил ему глазки, черт возьми.

— Может быть, я соскучился.

— Едва ли ты умеешь.

— Мы же не будем вспоминать старые обиды?

— Разве только они у тебя остались.

Примирительно выставив руки перед собой, Ким предложил пройтись.

И в тишине, медленно попивая латте, они добрались до перекрестка Седьмой и Двадцать четвертой. Спустя пару неловких столкновений взглядами и локтями Ким все же признался:

— Я хочу встретиться с Джиной. Как ты догадался? Я что, предсказуем? Часовое интервью. А взамен проси что хочешь.

— Мне ничего от тебя не надо, — самоуверенно заявил Робин.

И тут же понял, что сморозил ерунду. Ведь ответил на смс Киму и пришел к нему на встречу. Но хотя бы на ужин не согласился, Робину казалось, что так их рандеву максимально приблизится к деловому бранчу.

— Ты можешь помочь себе, — добавил он.

— Почему нет? Взаимовыгодное сотрудничество, я за.

— Джина расскажет тебе о внутренней кухне МАГАТЭ, расскажет, как ее сделали козлом отпущения и многое другое, ты получишь эксклюзив.

Приоткрыв рот от удивления, Ким мягко остановил Робина, взяв его за запястье.

— Что же потребуется от меня за такой подарок?

Лукавые глаза и проказливая улыбка.

— От тебя требуется выпустить ее интервью. Не надо меня клеить, пожалуйста. Джина должна быть не виновницей, а жертвой. И так оно и есть, я знаю все о расследовании и знаю, что оно притянуто за уши. А с этой стороны еще никто не копал, сечешь?

— Но, Робин…

— Или так, или интервью не будет.

Ким притворно покорно улыбнулся:

— Ты, как и прежде, не приемлешь компромиссов.

— Похоже на то. — Робин отпил латте. — Подключи свои источники, покопайся в этом деле, и сам поймешь, что я говорю правду. Джина невиновна.

Закусив губу, Ким ждал, что он первым продолжит партию.

— Что?

— А у тебя и доказательства есть, что Джина ни при чем?

— Разумеется.

Робин понимал, что Ким не поверит ему на слово. Он же репортер, да еще и подозрительный до чертиков. Робин не давал ему повода усомниться в себе, а Ким раз за разом доказывал, что он не нуждается в такой мелочи, как повод. Он будто намеренно искал драмы, чтобы разнообразить свою жизнь и добавить в нее соли и перца. С Кимом Робин так и не познал прелести быть уверенным в завтрашнем дне, тот устраивал ему сцены в любых публичных местах и бросал, бывало, по несколько раз на дню (а потом приходил и садился на колени, словно ничего не произошло).

Наверное, отчасти Робин любил его за это какой-то изощренной любовью. Если кто-то из его парней и умел ненавязчиво начать целовать его прямо на центральной улице Нью-Йорка, послав в одно место невольных свидетелей момента, так это Ким.

— Хорошо, я согласен на интервью.

— На моих условиях.

— Да, конечно, — Ким закивал под пронизывающим взглядом Робина. — Может быть, поужинаем? Обсудим твой подход к интервью более подробно и с деталями.