— С чего это тебя-то интересует?

— Я позвоню твоему отцу и скажу правду.

— Робин, нет, — взмолился Скай.

— Тогда я слушаю. Ты ведь озвучишь мне причину не делать этого.

Скай поднял голову к потолку и просидел так секунд пять. Внутри у него словно шла ожесточенная борьба: говорить или не говорить. Скрестив руки на груди, Робин молча ждал, пока тот созреет. Он не верил, что Скай сейчас раскроет ему некую опасную тайну. Скорее всего, подростковую чушь, с которой все еще не попрощался.

— Если ты позвонишь отцу и скажешь, что я у тебя ночевал, он не так это поймет, — наконец решился Скай.

— А как он это поймет?

Он опять медлил, а в голове у Робина уже созревала догадка. Но что, если он ошибся? Может быть, Скай вовсе и не смотрел на него по-особенному, не задерживал дыхание, когда они оказывались рядом? Не касался его больше нужного?

Одним озвученным предположением Робин разрушил бы стену умолчаний.

— С парнями мне приходится общаться определенным образом, чтобы не вызвать подозрений. Ты понимаешь, о чем речь?

Вот. Оно. Что.

Скай склонился еще ниже, едва не уткнулся лицом в колени. Робин почти решился взять его за подбородок и поднять скорбную голову. Парень находился в ужасном состоянии! Друзей у него не оказалось, как Робин успел выяснить вчера, оставался лишь отец, который вел себя как тиран — даже если он и не промывал Скаю мозги на предмет его ненормальности, так запрещал встречаться с парнями в свое удовольствие.

Робин вздохнул, вспомнив, с какими стремными типами он сталкивался… Если Скай не познал дерьма в процессе поиска партнера, ему повезло! И все же, все же, все же!

Скай признался ему, эти слова так просто не даются. Сам Робин лишь однажды объяснял особенности своей сексуальной жизни лицом к лицу. Джина узнала, увидев у него в телефоне окно приложения для гей-знакомств, например, а Майк подслушал разговор с мужчиной. Но и одного признания в жизни Робина хватило, чтобы ощутить, в какой серьезный момент бытия Ская его занесло.

— Твой отец не хочет, чтобы ты тесно общался с парнями? — Скай почти незаметно кивнул. — Ты гей?

— Это что-то изменит между нами? — ответил вопросом на вопрос Скай.

И Робин едва не выпалил: «Да, и еще как!» — потому что ему, черт возьми, становилось не по себе от всего, что происходило.

Он ведь так и не разобрался, кем для себя считал Ская, кем бы он его посчитал, не будь между ними ограничений. Одной из красных линий должна была стать традиционная ориентация Ская. Или его стремление стать нормальным. Или его брак по расчету.

Робин полагал, что Скай, даже будучи геем, ни за что ему тайну не откроет. Но теперь… Фрагменты складывались в картину, грозящую лишить Робина душевного спокойствия. Ему даже думать не следовало о них, с таким, как Джейсон Найт, шутить опасно, а иначе вылетит Робин из РАЯП, как пробка из бутылки с шампанским.

— Робин?

— Что ты, нет, конечно нет, — он улыбнулся и погладил Ская по спине.

Тот выдохнул с огромным облегчением.

Когда Робин минут через десять провел Ская в душ, ему показалось, что тот пришел в себя и перестал трястись.

Но у самого Робина и в сердце, и в голове творился настоящий кавардак. Его план времени на мысли о чувствах и парнях не оставлял, но то, что произошло со Скаем, и предстоящая встреча с Кимом вынуждали его приняться за анализ ощущений. Как-то все умудрилось свалиться в одну кучу и захлестнуть его эмоциями.

Да и как все-таки не вовремя объявился Ким!

Робин продолжал размышлять об этом, открывая для Ская дверь «хонды», помогая Эшли и Луи устроиться позади.

Застегивая ремни детского кресла, он посмотрел в раскрасневшееся личико Луи. Удивившись про себя, куда делась та сдержанная и молчаливая девочка, которую он знал. Нет, говорить Луи не начала, но, как выяснилось, кричать у нее получалось профессионально, едва уши не закладывало.

Робин сделал лишь шаг от нее, как Луи тут же швырнула коробочку с теплым апельсиновым соком, который он положил ей на колени, в окно.

— Тебе помочь? — вмешалась мама.

— Сиди на месте. — Робин поднял коробочку и вернулся к Луи.

Теперь выкинутая секундой ранее вещь оказалась для нее самой желанной на свете. Девочка вытянула ручки вверх и запищала пуще прежнего, наблюдая за попытками Робина поверх ее пальчиков передать Эшли сок.

— Будешь хорошо себя вести, тогда заедем за вкусненьким, ок? — Луи ответила криком, как настоящая банши. — Ладно, как хочешь, план остается прежним, но без сладкого. Ты потеряла свой шанс. — Робин хлопнул дверью и уселся на место водителя.

Он завел мотор и, даже не посмотрев на Ская, выехал на проезжую часть.

— Скай, как думаешь, из Робина получился бы хороший отец? — заговорила мама, вынуждая Робина резче нужного перестроиться со второй на третью полосу.

— Конечно, миссис Баррет, — ответил Скай.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Робин попытался без слов вынудить Эшли остановиться с фантазиями на тему детей, но увидел Луи, занятую новой забавой.

— Луи уже жует найденный на полу целлофан. Может, это лучше обсудим?

Мама тут же занялась ребенком и, к счастью, до конца поездки больше Робина не напрягала.

***

По дороге в МАГАТЭ они заехали к врачу на Пятьдесят четвертой, и Робин высадил маму вместе с маленьким чудовищем по имени Луи у клиники.

Скай ничего не имел против детей, ему так казалось, но вопли, умноженные на похмелье, едва его не доконали.

Всю дорогу он исподтишка бросал взгляды на Робина, ища ответ, какое же впечатление произвела на того новость о его предпочтениях. Но внешне казалось, что Робин мгновенно выбросил признание из головы. Скай же сам так и не определился, правильно ли поступил, рассказав. Он такого не планировал, признание вышло спонтанным.

Скай подумал, что более уместного момента, наверное, не появится, а ведь если представить, лишь вообразить, что у них с Робином могут быть близкие отношения, то без этого разговора не обойтись. Конечно, в самых смелых мечтах Ская Робин тут же заключал его в объятия, говоря, что влюблен. Но и за такую спокойную реакцию он был благодарен. Сколько вокруг бродило гомофобов и еще больше скрытых гомофобов. Взять того же Майка — на работе он пару раз грубо высказывался об актерах-гомосексуалах. И хотя подавал заявления под соусом шутки, Скай улавливал его хорошо скрываемую неприязнь, чувствовал, что ему неприятно.

У федералов Скай все еще мучился от головной боли. Сидя в офисе на Федерал-Плаза, он даже не старался насладиться моментом.

Напротив него за столом вчитывался в бумажки Робин, а вокруг сновали с деловым видом агенты. Скай наблюдал то за одним, то за другим, строя дурацкие гипотезы, что их всех где-то учили выглядеть так. Авторитетно, профессионально и одинаково.

Сотрудничество, как выразился Робин, больше походило на кураторство. Им указывали, что придется сделать, а чего делать не стоит, и передавали письменные инструкции с рекомендованными сроками. Чаще других с ними контактировал агент Картер, который в какой-то момент даже уселся за их стол, подперев рукой дряблую щеку.

— Я вам честно скажу, — вдруг начал он, — у нас на носу Генассамблея ООН, понимаете? Мы должны сделать все возможное и невозможное тоже, чтобы диверсий не произошло во время сессии ООН. Сюда съедутся все мировые лидеры, и диверсия на таком важном объекте, как атомная станция, это худшее, что может случиться.

— А расследовать вы это дело вообще собираетесь? — отреагировал Робин.

— Вы читали наши рекомендации? — Картер указал на распечатки, Робин кивнул. — Тогда тут обсуждать нечего. Мы настолько ужесточим режим, что Невидимка просто не проскочит. Мы будем обыскивать сотрудников, установим дополнительные камеры. Превентивные меры — лучшее, что мы можем противопоставить ему. Ну и, как я уже сказал, Генассамблея должна пройти на фоне спокойной и умиротворенной атмосферы.

Робин умильно улыбнулся Картеру и скривился, когда посмотрел на Ская.