Ким.

Ким Даймлер.

Робин держал в руках телефон, пока его мысли уносились на три года назад. На прием по случаю внедрения реактора нового поколения в строй.

Его направили туда от лица МАГАТЭ, потому что никому из вышестоящих начальников и в голову не пришло посвящать этому пресному мероприятию вечер перед Днем благодарения. Так что Робин стоял в углу, опираясь о столик, глядел на расхаживающих по залу официанток и думал, что на кухне они непременно обсуждали высокопоставленных гостей. Кто объедался, кто распустил руки, пока супруги отворачивались, и у какой женщины самый неудачный наряд…

— Как мероприятие? Веселым находите? — обратился к нему мужчина в дорогом костюме-тройке.

Робин даже вздрогнул. От неожиданности. Оттого, что на него в упор смотрел Ким Даймлер. Робин его заочно знал, да и Ким, скорее всего, привык к тому, что незнакомцы при взгляде на него вспоминали кое-что. Судебный процесс.

— Вполне прилично, — выдавил из себя Робин.

— Правда? — Ким сощурился. — А то я умираю со скуки. А вы издалека показались мне, м-м-м, скучающим, — сказал он, поднося ко рту мини-бургер, взятый со шведского стола. — Почти как родственная душа.

— Если учесть, что я изо всех сил стараюсь выдавить из себя интерес…

— Будете знать, что актер вы неважный.

— Комплименты у вас тоже не очень.

Ким рассмеялся, официально представился и втянул Робина в диалог. Рассказал о своем детстве («Классические проблемы детей с богатыми родителями»), о последней прочитанной книге («Критики спустят на меня всех собак, но это же претенциозное дерьмо!»), спрашивал у Робина о его увлечениях и, казалось, искренне восхищался обыденными вещами («Так ты отремонтировал машину сам? Ого! Без помощи?»).

Робин старался не переступать грань, не показывать себя легкомысленным и не намекать на неподобающие вещи, хотя соблазн наполнял его мозг ватой. Он безумно хотел увидеть Кима снова. И то, как Ким улыбался Робину в ответ, давало надежду на положительный исход дела, а вино в крови говорило, что шансы велики, стопроцентные.

— Так ты работаешь в отделе, занимающемся ядерными преступлениями? Ну и новость! Ты, наверное, будешь меня презирать… Я о нем всего пару раз слышал, можешь себе такое представить? — разглагольствовал Ким, идя по тротуару к стоянке.

Робин кивнул, будучи уверенным, что не начнет презирать Кима, даже если тот скажет, что не слышал о Солнечной системе.

— Это как раз неудивительно. Мы стараемся не афишировать свою деятельность.

— Не афишировать? Почему?

— А зачем американцам знать, что в стране вообще происходят ядерные преступления?

— Вот оно что, — протянул Ким. — Но мне ты расскажешь какие-нибудь интересные истории? Я… Я умею хранить тайны!

— Как любой уважающий себя журналист?

— Я докажу тебе, что ты думаешь о нас слишком плохо!

— Например, в пятницу за ужином?

Ким замер на полуслове, опустив глаза в пол. Робин видел, что он лишь усилием воли сдерживал широкую улыбку, и про себя повторял: «Соглашайся, соглашайся, ну же». Если окажется, что у Кима кто-то есть, а на приеме он всего лишь демонстрировал любезность… Не успел Робин прокрутить мысль в голове до конца, а Ким уже потянулся к нему, легко взял смартфон из рук и начал набирать на экране свой номер. И этот номер Робин до сих пор помнил наизусть.

========== Глава 4 Дионис 21-го века ==========

Школа Нокс, 2011 год

Скай никак не ожидал, что сегодня с ним произойдет что-то хорошее.

Перед возвращением в пансион они с отцом повздорили, и теперь его грызла злость.

«Слишком медленно собираешься, слишком громко хлопаешь дверью, дальше будет слишком часто дышишь?» — Скай сложил ладони домиком.

Он был настолько раздражен, что прослушал первые несколько фраз и включился в работу на моменте пересказа древнегреческого мифа о сыновьях и дочерях Зевса.

— Зевс и Гера, — произнес профессор Лейт. — Бог неба, молний и грома, главный олимпиец, свергнувший титанов, повелитель судьбы и рока, способный предвидеть будущее, взял себе в жены своенравную, властную покровительницу брака, замужества.

Он щелкнул пультом, и на мультимедийном экране появилось изображение.

— Геру, а в римской мифологии Юнону, часто изображали с золотой литой короной на голове, с посохом и в окружении павлинов. Она родила от Зевса троих детей…

Убрав руки под стол, Скай уставился на снимок головы статуи богини.

— Ареса, Гефеста и Ангелос, — невозмутимо произнес светловолосый парень в соседнем ряду.

Скай посмотрел на него округлившимися глазами. Попробуй тут упомни всех детей Зевса.

— Арес. Но нам больше известен его римский аналог — Марс. Римляне, увидев на небе зловещую красную точку, дали третьей планете Солнечной системы имя бога войны. Марс у римлян считался одним из самых влиятельных богов, в древнем календаре его почитали целый месяц. Мы называем третий месяц года в его честь — мартом.

Лейт снова переключил картинку, и теперь на Ская грозно взирал Арес в шлеме с лавровым венком. Его руки занимали круглый щит и обнаженный кинжал.

«Будто прямо сейчас сорвется в бой», — подумалось Скаю.

— Единственное, что приводило Ареса в восторг, — это сражения, проявления мужества на войне, доблесть, отвага и готовность пойти на смерть. И сама смерть, конечно.

— Инцест до добра не доводит, профессор, — снова подал голос новичок.

Он сидел в летней шляпе, мятой рубашке навыпуск и черных укороченных штанах, положив лодыжку правой ноги на колено левой, развалившись, будто у себя дома на диване.

Скай знал, что его зовут Эйвери Маккензи.

На бледное лицо Эйвери спадали светлые, почти белые, волосы, мягкие и шелковистые на вид. Но больше всего Ская взволновала его улыбка на пунцовых губах. Кровь с молоком.

В аудитории послышались сдавленные смешки. В Нокс о сексе не упоминали. Как и в любом пансионе, где среди рекламных слоганов поместили слова об обучении по английским стандартам. Новичку, наверное, никто об этом не сообщил. Аскетизм, дисциплина, целомудрие, леди и джентльмены.

Им позволялось общаться в специально отведенных комнатах. В присутствии воспитателя. Скай не сомневался, что страждущие близости находили возможности реализовать сексуальное желание, но профессора старались держаться от провокационных тем подальше.

— Не доводит, конечно, — кивнул профессор.

Он расслабленно опирался о край стола. Ни капли не смутившись.

Скай стал наблюдать за новеньким еще внимательнее.

— Друзья, — продолжил Лейт, — во-первых, да, Гера была и сестрой, и женой Зевса. — На задних партах засвистели. — Но дайте мне закончить. Во-вторых, мы говорим о мифах. Не о пересказах, не об историях, которые мы можем воспринимать как художественную литературу. Это сложный по структуре вербальный комплекс, где каждое действие, каждая деталь наполнены символизмом и означают что-то свое.

— Например, инцест.

Профессор улыбнулся Эйвери.

— Понятия любви и верности оставались у древних греков основополагающими. Они одинаково ценили красоту души и тела. И упрощение, позвольте отметить, не тот путь, по которому мы с вами будем идти.

Эйвери сделал вид, что слова профессора адресовались кому-то другому.

— А что Ангелос? — спросил Скай.

— Ее воспитывали νύμφαι, — четко выговорил профессор. — Прекрасные создания, охраняющие луга, поля и водоемы. Ангелос вернулась домой. Многого она не понимала и не принимала. В итоге украла у Геры благовония и спряталась от ее гнева.

— Мстительное самовлюбленное чм…

— Я прошу, Эйвери, — попытался урезонить его Лейт, но сам едва сдержал смех. — Впрочем, свои мысли относительно союза Геры и Зевса вы и все остальные можете выразить в сочинении, которое я жду от вас в следующий вторник…

А потом Скай вернулся в свою комнату и увидел там чьи-то вещи.

Они с Эйвери стали соседями и почти мгновенно превратились в друзей.

Иногда Скаю даже страшно становилось. Столько лет он прожил с мыслью, что не создан для общения, а потом появился Эйвери, ворвался в его повседневность и занял место, которое будто для него и хранилось. Скаю нравилось все, что происходило. Их небольшие ритуалы, вечерние посиделки и разговоры.