Эдвард Дэй

02:43

Точно. Мне подсыпали галлюциноген в напиток. Или я сходил с ума. Или в голове росла опухоль, которая достигла височной доли мозга. Блядская опухоль.

Я заморгал, потёр глаза, но Джозеф с операционного стола никуда не делся. Лежал тут, словно так и надо. Нина встала рядом, скрестила руки на груди — то ли ждала от меня вступительного слова, то ли хотела начать работать. Но я беспомощно уставился на Джозефа, медленно выстраивая в уме причинно-следственные связи…

— Жалко его, — сказала девчонка.

Ну конечно: сучий трейдер и внезапно на операционном столе чёрного трансплантолога. Ой, а это даже звучит интересно. Джозеф, сам того не желая, загнал меня в ещё более плачевное положение. Он был в этом мастером, если честно. Кто привёл меня в «Беверли»? Кто познакомил меня с Карлом? Кто дал мне попробовать амфетамин? Кто мне жизнь сломал, твою мать, Джо? Возможно, он даже заслуживал остаться с одной почкой, но если я возьму орган, то Джозеф умрёт — загнется на столе от потери крови. А убийство было бы чересчур… Ладно, может, Джо и виноват, но не он запихивал таблетку мне в рот. Если подумать, даже предупреждал, чтобы я не «увлекался» этим. Но какое теперь кому дело, а?!

Сделав вид, что у меня резко заболела голова, я отошёл к стене и прижал ладони к вискам. Надо подумать. Нина смотрела и мешала — вот-вот пойдёт и скажет Карлу, что со мной что-то не в порядке. И тогда весь план, который я только пытался выстроить в голове, рухнет. Нет, с ней не получится договориться. У неё своя мотивация: она готова убить Джо и сделать операцию.

Я взял в руки термоконтейнер, ненавязчиво прошёлся с ним по комнате. Типа просто гуляю. С термоконтейнером.

А потом резко замахнулся и врезал им Нине по голове со всей дури. Медсестра, потеряв сознание, упала мне на руки. Чистая работа.

Я постоял неподвижно, дабы удостовериться, что металлический «бум», с которым соприкоснулись мини-холодильник и голова девушки, не привлёк внимание головорезов за дверью. А в том, что где-то рядом гуляли помощники Карла, сомневаться не приходилось.

Перетащив Нину в угол, я метнулся к двери и закрыл её на замок.

Прислонился к стене и тихо рассмеялся: какая ирония! Боялся, что потеряю шанс работать в госпитале, а теперь получалось, что, не окажись я здесь, Джозефа убили бы. Уже почти решился на операцию, и тут оказалось, что я просто не в силах сделать то, что они просили.

Стечение обстоятельств.

Что теперь с ним делать?

Я оперся о стол. Джозеф работал на бирже, говорил, что в среде трейдеров много способных на убийство. Там были и люди, готовые отправить его прямо на хирургический стол к подпольному трансплантологу. Как конкурента. Не факт, что он мне врал. Но чтобы спросить, стоило привести его в чувство, с бессознательным телом я точно ничего не решу.

Или всё-таки врал. Он работал на своего отца, кто в здравом уме решился бы на такое?

Я подошёл к столику с лекарствами в поисках бемегрида. Перебирая этикетки, я отложил камфору, кордиамин и кофеин, но нужного лекарства не нашел. После такой дозы транквилизаторов, снотворного и анестетиков Джо пробудет в отключке часа четыре. А если учесть, что анестетики пролонгируют действие транков, то все шесть, прелестно. Су-у-ука.

Я наполнил три шприца, за минуту нашёл вену. От запястья и выше на коже Джо виднелись следы побоев. Затем снял с него рубашку: на животе и груди не осталось нетронутого места. Выглядело ужасно, но если поискать положительное… Похоже, он потерял сознание из-за побоев, а значит, Джо не кололи ничего помимо барбитала и куаалюда. И не придётся переживать о совместимости препаратов. Хотя, как я могу быть уверен на 100%? Блядь, блядь, блядь. Несмотря на то, что в комнате было прохладно, я вспотел, пока делал уколы. Простецкие — а руки дрожали.

После этого свалил шприцы в одну кучу и стал ждать. Мимо двери регулярно прохаживалась охрана, и меня каждый раз кидало в жар при мысли, что в комнату постучат. Пока прошло слишком мало времени — при необходимости скажу, что именно сейчас держу в руках скальпель, а Нина — крючки, мол, нам некогда открывать дверь. Но что делать, если Джо не оклемается через час? А что делать, когда Джо оклемается? Он проснётся в комнате с кучей хирургических инструментов, на столе под яркой лампой, в одних штанах и после избиения.

Ему потребуется меньше минуты, чтобы догадаться, что к чему.

Я взял стул за спинку и, подставив к койке, сел. Иногда, обычно после того, как отпускало и уровень дофамина в крови резко снижался, я представлял себе сцену своего разоблачения, хотя понятия не имел, как бы Джозеф отнесся к моей ситуации. Про родителей — вообще молчу, это аут. Они выложили несколько сотен тысяч долларов, чтобы я стал доктором, а сынок взял да и соблазнился в Нью-Йорке амфетамином. Ещё и у сомнительных поставщиков в придачу.

Я смирился, что попал в безвыходную ситуацию.

Джозеф Лайт

03:20

Уже второй раз я оклемался непонятно где, только стало еще хуже.

Я не чувствовал рук и ног: казалось, что болью отзывается сама мысль о движении. Большое серое пятно склонилось надо мной, предложило перевернуться на бок, чтобы облегчить желудок. Меня как по указке действительно затошнило, и я с огромным усилием перегнулся через край того, на чём лежал. В воздухе стоял специфический запах — смесь спирта и дезинфицирующих средств. Да и этот раздражающе яркий источник света напоминал медицинские лампы, используемые в операционной. Кажется, вариант с гей-борделем был не так уж и плох.

Я повалился на спину. В голове стояла оглушительная тишина, издалека, как сквозь вату, пробивался голос, повторяющий моё имя настойчиво раздражающе. Кто-то бил меня по щекам, но кожа, пожалуй, потеряла чувствительность. Или я весь её потерял.

— Тебе вкололи много седатиков, а я вывел тебя из этого состояния, но слишком быстро. Хотя выбора не было, сейчас тебе станет лучше. Должно стать, — говорил кто-то.

Голос показался знакомым, когда звуки начали складываться в слова.

Усталость волнами распространялась по моему телу. Сердце билось быстро, мышцы мелко дрожали, как после секса с Эдвардом, когда я, кончив, взмокший, перекатывался на свою половину кровати, стараясь совладать с дыханием. Однажды Эд сыронизировал насчет количества сердечных приступов во время близости — смешно было ему одному. Почему я об этом вспомнил? Говорят, перед смертью человек проживает лучшие моменты своей жизни. Догадка, говорившая сразу о двух неприятных для меня фактах: счастливое воспоминание за тридцать два года нашлось только одно, причём связанное с оргазмом, и я скоро умру.

—Джо, лежи спокойно.

Холод в руке — кто-то схватил за предплечье и уколол. Хватит уже на сегодня уколов. Я открыл глаза и постарался оттолкнуть от себя человека, борясь с внезапным спазмом в желудке. Но не тут-то было: слабые мышцы не желали слушаться команд, незнакомец без особых усилий отвёл мои руки в сторону, жёстко схватив за грудки, и приподнял над кушеткой.

— Эй, ты узнаешь меня?

Комната обрела естественные очертания, а главное, я разглядел человека, стоявшего передо мной. Сфокусировал взгляд на знакомых чертах лица и неуверенно спросил:

— У меня галлюцинации?

Не мог же Эд героически ворваться в казино и спасти меня из лап «итальянца». Нет, я просто думал о нём минуту назад, вот сознание и подкинуло картинку в предсмертном бреду.

— Забавно, я тоже сразу об этом подумал, когда увидел тебя здесь.

— Где «здесь»?

Я ненавидел терять контроль над ситуацией или отдавать контроль над ситуацией кому-то другому. Но ничего другого не оставалось: Эдвард подхватил меня за шею и помог сесть.

Галлюцинация так делать не умела.

Мозг работал слишком медленно, на диске не хватало памяти, чтобы свести воедино факты. Я убил девицу, сделал своё дело, пришёл за деньгами к заказчику, и там меня вырубили. Другая девица, оседлав ноги, вогнала шприц в плечо, и меня связали. Значит, привезли в комнату и оставили наедине с инструментами и Эдвардом. Кстати, врачом. Вот же мразь такая, медицинская, всё встало на свои места. Я бы рассмеялся, если мог.