— Поехали, заплатим, сколько скажешь.

Она умостилась на заднем сиденье и громко хлопнула дверью, словно говоря: «Эй, сучки, у меня клиент». Лайла, вероятно, из последних сил удержалась, чтобы не сделать замечание. В полнейшей тишине мы доехали до перекрёстка Бейзи, района, известного неблагоприятной криминогенной обстановкой. Короткие и узкие улочки в окружении заброшенных домов — мечта педофилов, убийц и насильников. Я подал Мередит руку, через перчатку ощутил холод её ладони, а на запястье заметил синяк: свежий, от предыдущего «посетителя». Мне всегда становилось дурно от мыслей, сколько членов побывало в среднестатистической вагине проститутки и сколько микроскопических следов они там оставили. Я предпочитал защищать руки тканью, чтобы не касаться других людей без особой на то надобности.

Эдвард говорил, что я помешан на гигиене.

Вообще-то он сказал об этом трижды — после каждого сеанса мужской эпиляции.

— И куда это мы приехали?

Мередит приуныла — хотела отработать на чистых простынях. Отвернувшись, я воткнул в ухо наушник для связи с Лайлой, чем-то напоминающий устройство для спецслужб.

— У меня тут квартира, а девушка поедет по своим делам.

Лайла потянулась к ноутбуку, который лежал под водительским сиденьем, даже раньше, чем захлопнулась дверь. Ей предстояла миссия не менее важная, чем моя. Подключиться к системе, через которую диспетчеры в участках общаются с патрульными, выяснить местоположение ближайшего полицейского автомобиля, вывезти меня, если потребуется. Она была моим прикрытием.

Эдвард Дэй

22:01

Я вошёл в «Беверли», уселся за стойкой бара, ощутив душок травы и табака. Типично. Была у Карла одна неприятная черта характера — он сам находил тех, в ком нуждался, так что можно было не волноваться, что пропущу встречу. Карл обязательно придёт, чтобы получить положительный ответ на чёртово предложение, «от которого невозможно отказаться, мальчишка». Руки сами собой смыкались и душили воображаемого врага — так сильно, что у него синела кожа и шла пена изо рта. Карл, барыживший наркотой, спланировал всё с самого начала: я понял это и задумался над тем, чтобы одолжить у Джозефа его пистолет.

Нет, все-таки нервы стали совсем ни к черту.

Когда это началось? Может быть, стоило мне только переступить порог клуба, как Карл уже выяснил, где я учусь? Потом подловил на употреблении амфетаминов, собрал досье о подвигах и швырнул в лицо. Ему даже не пришлось ничего говорить. Ублюдок. Не я первый, не я последний — мы понимали оба. Если на врача падёт даже тень подозрения в связи с наркотиками, можно забыть о легальной медицинской карьере навсегда. Но мне казалось, что ловят только лузеров, а я сумел выбрать правильного человека-поставщика. Излишняя самоуверенность— ещё один мой недостаток, признаю.Но пока понятно не было, к какому достижению она меня приведёт.

С Карлом я познакомился именно благодаря Джозефу. То был хороший день, который начинался булочками с ванилью и фруктами. Я сел в отремонтированный кадиллак Джо, наслаждаясь тёплым воздухом, обволакивавшим со всех сторон. Безумно хотелось спать— за день до этого читал учебник по хирургии— до двух ночи; потом пришёл Джо и занял меня ещё на два часа. Я расслабился просто до неприличия, взял у Джозефа из рук предложенную булочку в пакете, даже не уточнив, с чем она.

— И много выпечки ты пробовал, прежде чем вынести вердикт? — отозвался я, вспомнив как он болтал, что это «произведение кулинарного искусства» буквально делит жизнь на «до» и «после».

— Сомневаешься в моем вкусе? Разве он не очевиден, судя по тебе?

Я скорчил гримасу.

— Сперма тебе тоже кажется вкусной.

— Один-один.

Какими приятными теперь казались дни, когда я не был обременён дурацкими обязательствами перед Карлом. А что, если дело примет нежелательный оборот? Детская мечта стать астронавтом или устроиться в Центр управления полётами никуда не годилась. Я неплохо разбирался в химии — и в колледже предлагали присоединиться к группе подпольных разработчиков наркотиков. Обещали деньги и кайф. Надо было соглашаться, а не слушать родителей с их священной профессией.

Я оглянулся по сторонам: справа сидел статный мужчина лет пятидесяти с зачёсанными седыми волосами, слева молодой человек вертел стакан коктейля в руках. Публика в «Беверли» захаживала разная, но поголовно порочная.

— Чего уставился? — спросил парень и тут же закашлялся.

Может, подавился? Он кашлял так долго, что начал действовать мне на нервы. Дрожащими пальцами чувак поставил стакан, потянулся за платком, чтобы вытереть бледное потное лицо. Потом схватился за грудь, закатил глаза и свалился на пол. Передоз, ясно же. Бармен самоустранился, ретировавшись в подсобку.

Вообще-то, когда я представлял сегодня вечером, как спасу человека, я не думал, что им окажется нарик в наркопритоне, где никому не было дела до его жизни.

— Спокойно, всё под контролем.

Я допил порцию виски и через плечо посмотрел на наркошу. Лениво слез с высокого стула, опустился рядом с парнем на корточки и посмотрел на его хворое лицо. Сложно сказать, был ли паренёк по жизни таким идиотом или крепко присел на наркоту, но меры он не знал. Такая черта характера сгодилась бы спортсмену, чтобы трудиться не покладая рук, тренироваться. Некоторым недостаткам не суждено принести нам успех. Они могли бы сработать в другой ситуации, но один поворот не туда точно лишает нас чего-то хорошего.

Вот вам наглядная, блядь, иллюстрация.

— Моя смена закончилась четыре часа назад. Я делаю тебе одолжение.

Я попробовал пульс на шее, приложил руку к груди. Холодный, бледный, с тахикардией. Если оставить его тут, будут проблемы. Может даже откинуться, что в принципе было бы прекрасной возможностью отомстить Карлу, но моё положение от этого едва ли улучшится. Окликнув охранника, я указал на человека в отключке.

— Вызови скорую.

Джозеф Лайт

22:36

Я шёл вровень с Мередит. Девушка засунула руки в карманы и смотрела по сторонам. Может, сдерживалась от вопроса, куда я её вёл. Было бы забавным сказать ей, что у меня на поясе пистолет с глушителем, но маневры с признанием хороши только в фильмах. На деле же любому преступнику важно, чтобы его жертва максимально долго не понимала, в какой находится опасности. Мередит, например, думала, что с ней очередной клиент, от которого останется сперма на коже и, может быть, воспоминание. А мне её заказали. По правде говоря, шлюха значительно занижала свою важность, предполагая, что до неё никому нет дела.

Легкомыслие Мередит прощупывалось в каждой детали её поведения: она покорно шла со мной, опустив голову, не присматривалась к местности, не просчитывала пути к отступлению, не искала взглядом тяжёлый предмет, которым можно было бы зарядить мне по башке или в пах. В конце концов, она продолжила работать проституткой на улице, какие уж тут предостережения?

— Прохладно здесь.

Мередит смахивала снег с плеч как маленькая, чем напомнила о мне о собственном поведении лет так в десять. Мама рассказывала, что я мог разрыдаться от того, что хлопья оседали на чёрных туфлях, и струшивать снег до бесконечности.

По всему выходило, что я был странным ребёнком.

— Ничего, тебе не придётся раздеваться.

— В смысле?

Мы вошли в тёмный переулок.

— Мне нравится ласкать девушек через одежду, доводить их до оргазма пальчиками. — Я уставился на неё голодным взглядом, с закушенной губой: зрачки и те расширены из-за темноты. Даже самая внимательная шлюха не заметила бы подвоха — а они очень внимательны по натуре. Такая игра возбудила бы меня, будь на её месте Эд. Обязательно потрогаю его также сегодня, как увижу.

— Эй, там, в подворотне, по Уолпенс ограбление. За три квартала отсюда, полиция будет минут через пять, — в «ухе» прозвучал голос Лайлы.

Ладно, ускоряемся, чтобы копы не затормозили процесс, оформляя происшествие. Тем временем Мередит попыталась выбить из меня больше бабла: