В осторожных попытках провести интервью они дожидаются, пока в ЛА совсем стемнеет.

Синхронно останавливаются и смотрят на поверхность воды. В ней видны искаженные очертания светящихся прибрежных закусочных и баров. Джесси атмосферу совсем не ощущает. Он стремится как можно скорее оказаться дома и подумать над тем, что сегодня произошло. А чем занята голова Эвана? Тот еще вопрос.

Если Эвану противен океан, почему он здесь и смотрит на него?

Джесси протягивает ему руку и скомканно прощается.

========== Глава 3 Семья ==========

В понедельник Джесси шагает на работу, едва не подпрыгивая, в ушах гремит Digital world, и субботняя неприятность уже не кажется такой масштабной.

Он пользуется своим личным способом эскапизма, проверенным еще после разрыва с парикмахером. В выходные Джесси не тонет в слезах, не переписывается с Эваном и не заедает свое горе вафлями. Вместо этого он собирает походный рюкзачок и отправляется в Комптон, самый опасный район ЛА.

Помимо нестабильной криминогенной обстановки он славится любопытными заброшенными зданиями.

Для большинства людей они не представляют интереса, но Джесси — не большинство. С самого детства он старается найти никем не занятые, ветхие и унылые на вид дома, которые обязательно хранят секреты. С самого детства он подбирает вещи, на которые остальные даже не смотрят, и гадает, кто пользовался ими до этого дня. Комптон — местечко с темными лестничными пролетами, квартирами с дырами в стенах и крышами, куда свободно проходят все желающие. Так что Джесси проводит там часа четыре и, кажется, развеивает свое горе, как какой-нибудь прах.

Он убеждает себя, что вернется с Эваном в статус коллег, говорящих в лифте о погоде. Такое бывает.

Но едва ступает за порог редакции, как видит Эвана в коридоре. Безупречного. Продолжает идти, убрав один наушник из уха. Надеется, что Эван не заметит его и даст возможность буркнуть ему и Элле «привет» на ходу. Но нет.

Все случается иначе.

Эван разворачивается к Джесси и подает руку.

Такое почтение выбивает Джесси из колеи. Вероятно, на лице появляется не улыбка, а гримаса, но он делает, что должен, пожимает ему руку — холодную, сухую — и ждет секунду. Палец Эвана скользит ему на запястье, будто измеряя пульс, который уже и так не в норме.

Разорвав рукопожатие, Джесси заваливается в свой кабинет и хаотично мечется секунд пять. Потом решает наглухо закрыть двери, поворачивает защелку.

В наушниках продолжает играть музыка. Рука горит там, где ее касался Эван. Джесси медленно подносит ее к носу и различает нотки его аромата. Ну или у него галлюцинации. Но запах мгновенно переносит его в Марина Дел Рей и заполняет ощущением фиаско.

На то, чтобы взять себя в руки, у Джесси уходит десять минут. Он сидит в тишине, считает секунды, глядя на часы на стене, и пытается понять, что значит поведение Эвана. Он его простил? Решил вести себя, будто ничего не было? Чувствует себя виноватым? Или, как настоящий охотник, начал преследовать свою жертву? Он вслух хмыкает, берет карандаш в ладонь и начинает его грызть.

***

Необычное приветствие Эвана становится первым в череде неоднозначных событий, в которые Джесси оказывается вовлечен.

Эван не оставляет его в покое, не дает забыть о себе, но и не переходит черту. Все движения точно выверенные, они вроде бы дружеские, но с подтекстом. Все сообщения несут в себе намеки, которые Джесси нарочито не замечает, чтобы не попасть в хитро сделанную ловушку смыслов.

В конце концов, если он начнет возмущаться, придется признаваться, почему.

«Да и все это временно», — успокаивает себя Джесси. Эван приходит к нему из-за общего праздничного проекта.

Однажды, совсем скоро, он закончится, и тогда прекратятся его визиты. Тогда Джесси станет легче.

В таком ритме проходит неделя, Джесси учится спокойно реагировать на вторжения Эвана в его тихую гавань. С интервью они заканчивают, отредактировав его несколько раз. Но на горизонте маячит фотосессия. И Эван внезапно считает себя обязанным хорошенько подготовить Джесси. Количество сообщений в их истории растет ежедневно. И Джесси цепляется за каждый факт, невольно упоминаемый Эваном. Удивительно, но они находят общие темы для разговора.

И постоянно находят друг в друге новое.

Джесси ходит по комнате на цыпочках, чтобы не разбудить миссис Бейли (в шесть утра у нее занятия по испанскому), и в итоге выходит на улицу и записывает Эвану голосовое сообщение. В красках рассказывает, что со времен средней школы он отвык позировать перед фотокамерой. Предпочитает фотографировать других. Мама с папой так расстраивались, что Джесси не часто попадал на школьные фото. Хотя школьные фото ужасный компромат!

Эван отвечает через пятнадцать минут:

«Занятно, но придется тебе переквалифицироваться на денек».

«P.S. Извини, я заслушался. У тебя приятный голос».

Джесси не знает, что ответить, отправляет смайлик. Он видит в этом их маленькую традицию. Если Джесси смущается, он замолкает. А Эван после этого, как правило, возвращается к рабочим вопросам.

«Как насчет гардероба? В каком стиле ты хотел бы сняться?

» — пишет Эван, не разочаровывая ожидания Джесси.

Он лежит на диване. Одна нога закинута на спинку, вторая свисает к полу. Джесси пялится в телефон, ощущая, как сердце бьется быстрее, и быстрее, и быстрее…

Роняет телефон на грудь, сжимает виски ладонями.

— М-м-м, за что, за что, за что, — шепчет он в пустоту, а Эвану отвечает: «Еще не знаю». Затем утыкается в экран, по привычке следя за точками. Эван пишет большое сообщение, но по какому поводу, интересно знать!

«К слову, в бюджете есть пару сотен долларов на прикид для фотосессии. Можешь воспользоваться», — приходит от него.

Джесси печатает: «Окей, я подумаю».

Поднимается на ноги и начинает расхаживать туда-сюда, едва не цепляя головой низко висящую люстру.

Позади плащом развевается подол домашнего халата. Он на автомате мнет пояс, который когда-то был толстым и пушистым, а теперь сжался в тоненькую трубочку. На очередном повороте халат цепляет сложенные стопкой диски, и они с грохотом сыпятся на пол. Джесси чертыхается. Так душевно, хотя и сквозь зубы.

Все диски он складывает обратно в стопку на краю ящика с зимними ботинками.

По виску стекает капля пота, Джесси смахивает ее, думая, что стоило бы помыть руки, но видит, что у телефона светится экран. Любопытство живо выбрасывает из его головы другие мысли. Джесси подбегает и смотрит, что ему написал Эван.

«Тебе так или иначе придется побегать по магазинам».

«Я могу составить тебе компанию. Но не завтра и не послезавтра :)»

— Вау, ничего себе, смайлик, — вздыхает Джесси.

В мозгу всплывает мысль, которая даже смешит. Не пойти ли по магазинам именно завтра, чтобы не делать этого с Эваном? Джесси еще не понял, умеет ли он дружить с Эваном, поэтому в ступоре гладит пальцами телефон. Пока он молчит, Эван присылает еще одно сообщение:

«Потому что ноги болят, надо отдохнуть».

Джесси думает о неприличных вещах, от которых у Эвана болят ноги. Думает, что Эвану хватит честолюбия делать такие намеки. Более того, Джесси боится, что он не обманывает. Наверное, подцепил где-нибудь более сговорчивого парня и теперь мучает его. Джесси собирается ответить дерзко, возможно, даже дать ему понять, что его не заботит, с кем Эван и где. Но решимость в нем надламывается, будто сухая ветка.

А вдруг он себя накрутил? В итоге не без труда Джесси убеждает себя не рубить сгоряча. Но Эван снова реагирует быстрее, экран светится.

«Я бежал экологический марафон. А ты что подумал?»

— Лучше тебе не знать, — шепчет Джесси и набирает сообщение:

«Как раз сверялся с датой марафона!

Болит так, что надо вызывать массажиста или вызывать скорую?»

Эван отправляет Джесси смеющуюся панду, и тот фыркает. Смешной смайл.

Присаживается на диван. Их общение не могло не измениться после встречи на пляже. Если Эван считает нормальным флиртовать, Джесси переживет.