— Я слышала, как ты открыл дверь. Далее было нетрудно догадаться, что ты просто стоял в проеме.

— А-а, — протянул он. — Прости, не хотел смущать тебя.

— Уверяю тебя, я была в ситуациях куда более неловких. Просто ответь на вопрос.

Люк набрал побольше воздуха. — Чтобы извиниться… за то, что произошло в казарме. Ты не заслуживаешь такого.

Мира молчала несколько секунд, а бывший олимпиец терпеливо стоял, ожидая ее ответа. — Хотя твое извинение принимается, — наконец сказала она, — тебе не за что извиняться. Это не ты оскорбил меня. Более того, ты пытался… разрядить обстановку.

Хм, все прошло лучше, чем я ожидал.

— Просто подумал, что тебе следует знать, — прояснил он. — Я уверен, что Родригез сказала это не всерьез. Она — не плохой человек.

— Вынуждена не согласиться, — нейтрально ответила израильтянка. — То, что люди говорят в сердцах, зачастую — именно то, что они думают. Это не делает ее плохим человеком. А вот наивным человеком, не имеющим понятия о том, о чем она рассуждает — это да.

Люк нахмурился, не соглашаясь с девушкой. — Можно ли делать такие заявления, не узнав человека получше?

Мира вновь оценивающе взглянула на него, на мгновение засветив свой изуродованный подбородок. — Я уважаю твой поступок, поэтому отвечу честно. Большинство людей — это обуза, на них нельзя полагаться. Подобные люди склонны формировать отношения друг с другом, что зачастую осложняет жизнь их коллегам на поле боя, ведь эти индивиды ставят жизни своих друзей выше жизней остальных членов отряда. В общем, я сомневаюсь, что Родригез отличается от них, поэтому никогда бы не стала полагаться на нее.

Невысказанное вслух замечание о том, что это касается и его в том числе, неприятно ужалило Люка, но он удержался от того, чтобы как-то на это огрызнуться. — Полагаю, сама про себя ты так не думаешь, — наконец произнес он.

— Не в обиду тебе сказано, но я любого человека считаю ненадежным до тех пор, пока он не докажет обратное, — просто ответила она. — Но да, на меня это не распространяется по той простой причине, что я совершенно точно могу оставаться объективной и непредвзятой в любой ситуации.

И мужчина верил ей. Если и был хоть один человек, который бы точно сохранил рассудок при любых обстоятельствах, то это она. — Возможно, — несколько неуверенно согласился он, — но я не уверен, что формирование привязанностей к другим людям автоматически означает, что ты не можешь оставаться объективным.

— Но можно ли так рисковать? — спросила Мира. — Этот конфликт может поставить под сомнение сам факт выживания нашей расы. Ошибки недопустимы. Нравится тебе это, или нет, но привязанности к людям — слабость, которую нельзя допускать.

Люк зачехлил свой ПП в кобуру. — Ну и что ты предлагаешь?

— Я не знаю, — медленно произнесла она. — К сожалению, человеческую природу нельзя контролировать. Все, что мы можем — оставаться наблюдательными и готовыми к подобному повороту судьбы, остерегаясь его.

— Больно одинокая жизнь получается, — заметил он.

Женщина пожала плечами. — Но необходимая. Ты ведь слышал, что я рассказала в казарме, что произошло со мной. Я никогда не хочу вновь прочувствовать это. И если для предотвращения подобного мне необходимо ограничить все контакты с людьми, то пусть будет так. Я — боец XCOM и хочу выполнять эту роль настолько ответственно, насколько это возможно.

Люк понимал ее, пусть и не соглашался. Возможно, в будущем я смогу ее изменить, но, на данный момент, она укоренилась в своих взглядах на жизнь, и я буду уважать это. Он кратко кивнул. — Я понимаю.

— Не полностью, — поправила Мира. — И надеюсь, никогда не поймешь.

Мужчина махнул в сторону двери. — Что ж, независимо от твоих взглядов, тебе не следует прятаться тут вечно. Иди и отдохни, что ли.

— Твое беспокойство принято к сведению, но безосновательно, — отмахнулась она. — Я вернусь тогда, когда посч-

Женщина прервалась на полуслове и прислушалась. Люк смог расслышать тихий звук вибрации. А, новая операция. Мира посмотрела на свое запястье. — Что-то произошло, меня вызвали.

Не оглядываясь на него, женщина направилась к выходу. — Прощай, Специалист Уорнер. Мы договорим, когда я вернусь. — С этими словами она исчезла из виду, оставив мужчину наедине со своими мыслями.

***

Цитадель, казармы

Шон не мог в это поверить.

Один единственный раз, когда он решил занять себя чем-то полезным, и что-то подобное происходит без него. Не то чтобы он обычно не занимался полезными занятиями, но сегодняшний поход в тренажерный зал можно было бы и отложить, чтобы успеть запастить попкорном и занять хорошее место для просмотра небольшой постановки под названием «Мира против Миры: все средства хороши», периодически делая саркастичные комментарии и подливая масла в огонь.

Что ж, теперь остается только разузнать все из первых уст. Черт, как же жестко Родригез облажалась!

— Что, серьезно?! — удивленно спросил он. — «У вас, израильтян, в крови?» Ахах, в какой такой из параллельных вселенных такое могло бы оказаться хорошей идеей?

Миру Родригез, которая, судя по всему, рассказывала эту историю уже в который раз, тошнило от нее. Она раздраженно сгримасничала. — Да-да, я знаю. Я облажалась. Можно уже прекратить напоминать мне? Хорошо? Пожалуйста?

— Ну прости, — неискренне извинился Шон. — Но реально… чего ты пыталась достичь?

Мира вздохнула. — Это вырвалось в сердцах… мне хотелось вывести ее из себя… такую всю раздражающе спокойную и упрямую.

— Упрямую, — повторил Шон, — и, эм, раздражающе спокойную. Хм, а, ну да — я тоже считаю, что выводить из себя людей, явно способных убить меня любым подручным предметом — умно. Твоя логика очень рациональна, теперь мне очевидно, почему ты посчитала подобное наилучшим возможным высказыванием.

Черты лица девушки напряглись, и боец почувствовал, что она очень хочет дать ему пощечину. — А тебе следовало бы стать психологом, — огрызнулась она. — Ведь ты знаешь, как успокаивать людей.

Он одарил ее разоружающей улыбкой. — Я просто говорю, что думаю. Если честно, вообще не догоняю, как это она тебе не врезала.

Мира вздохнула. — Объективно говоря, она, вероятно, посчитала, что такое действие с ее стороны лишь накалит обстановку. Ну, а так, без понятия. Я явно заслужила.

Шон несколько посерьезнел. Оставив сложенные руки лежать на столе, за которым они сидели, он посмотрел ей в глаза. — Ок, ты выглядишь так, словно тебе действительно стыдно. Это хорошо. Хочешь совет?

— Нет.

— Ну, ты же знаешь, что я все равно его дам. Просто иди и извинись перед ней. Она выглядит, как очень собранный человек, поэтому, скорее всего, просто кивнет и забудет об этом. Ну, а дальше сможете вновь спорить по поводу политики.

Мира сердито уставилась на него, — «Спорить по поводу политики»? — возмущенно повторила она. — Так вот, как ты это называешь? Да она, по сути, хвалила военного преступника. Это несколько серьезнее «политических несогласий».

Шон пожал плечами. — Да пофиг. Ну, сможете обсуждать, кто имел больше оснований убивать людей во время войны, закончившейся десятилетие назад. Мне плевать. Это все уже в прошлом. Я предпочитаю жить настоящим моментом и смотреть в будущее. После стольких лет, эта тема действительно стала вопросом политических разногласий. Черт, да скорее даже идеологических.

Девушка оценивающе смотрела на него, словно бы сомневаясь в том, что и думать. — Мне иногда хотелось бы сделать так… но я не могу просто взять и забыть.

Мужчина махнул рукой. — Да какая разница. Я тебе не судья. Но, все же, я повторюсь: просто извинись, будь взрослым человеком. В противном случае, люди начнут занимать ее сторону и может, даже проникнутся ее взглядами. А когда кто-то извинится от твоего имени… будет неудобно.

Она нахмурилась. — Никто не станет за меня извинятся.

Шон усмехнулся. — Скажи это нашему мистеру Уорнеру. Я столкнулся с ним по пути из тренажерки, и он спросил, не видел ли я Миру Воунер. Когда я спросил, зачем она ему, он ответил: «Чтобы извиниться». Ну и еще по мелочи там поболтали.